Время остановилось.

Я застыла в объятиях лорда Уэсли, забыв, как дышать. То, как он держал меня, почти прижимая к себе, как смотрел, не отрывая потемневшего взгляда, до дрожи в коленках напоминало сцену поцелуя из пьесы Деборы. И в груди вдруг что-то екнуло – будто и правда от прикосновения его губ меня отделял лишь один удар сердца.

Одно движение, короткий чувственный вдох…

– Осторожнее, леди Блэкторн.

– Да… – ответила, теряясь в серых омутах его глаз. – Спасибо…

Все вокруг потеряло значение. Был только дождь, стучащий о купол зонта, и это застывшее мгновение – восхитительно наполненное, яркое. Странное притяжение, соединившее нас, казалось, в одно целое. Тепло, волнами разливающееся от пульсирующей жаром точки где-то в самом центре моего тела…

– Андреа… – дробный бой капель по мостовой почти заглушил его хриплый голос.

– Нам… надо торопиться, – сбивчиво проговорила я, с трудом восстанавливая равновесие.

– Гроза уже дошла до Крэсуэла, – откликнулся лорд. – Дорога в Ленс-холл может оказаться небезопасной.

– Мы должны попытаться! – воскликнула пылко, стараясь не смотреть в глаза капитана. Перспектива заночевать в дороге или застрять на всю ночь, оставшись вдвоем с капи… оставив Эмми одну, меня нисколько не радовала. – Если мы поторопимся…

На мгновение мне показалось, что лорд Крейг продолжит настаивать. Но он лишь коротко кивнул.

– Хорошо. Возвращаемся в Ленс-холл.

Всю оставшуюся дорогу до Ленс-холла я провела в одиночестве. Не успели мы отъехать от Крэсуэла, как карету в первый раз занесло, и капитан бесстрашно вышел под стену дождя, чтобы помочь кучеру вывести испуганных лошадей на дорогу. Обратно он уже не вернулся, расположившись на облучке вместе с возницей. Карета тронулась, резво загрохотав колесами по мокрым камням.

Я сидела, напряженно вслушиваясь в стук капель, думала об Эмми и лорде Уэсли и молилась, чтобы нам удалось добраться без происшествий. По крыше барабанил дождь, за окном раздавались отдаленные раскаты грома. Мелькали едва различимые за стеной дождя деревья. Кучер, мокрый и злой, подгонял лошадей, торопясь вернуться в тепло и сухость дома.

Вечность спустя, в отрывистых криках слуги послышались радостные нотки: мы приближались к Ленс-холлу. Я встрепенулась, прильнув к окну. Еще немного – и эта мучительная поездка закончится. Прижимая хеннский порошок к груди, я считала секунды до того, как карета остановится у поместья.

Восемь секунд… пять… три…

Не дожидаясь, пока слуга Ленсов откроет мне дверь, я выскочила и опрометью бросилась вверх к гостеприимно распахнутому парадному входу и на одном дыхании взлетела по парадной лестнице.

– А-а-а-а! У-у-у-у! – доносилось из хозяйского крыла.

Галерея второго этажа, коридор, в глубине которого из покоев Деборы и Криса слышалось эхо громких криков страдающей роженицы. Торопливо пробегавшие слуги с ведром горячей воды. Поворот в гостевое крыло…

– Больно, больно! Крис, больше никогда… А-а-а-а!.. никогда, слышишь, я… У-у-у-у! Я не лягу с тобой в постель! Боги, за что-о-о-о?

Добравшись до нашей спальни, куда почти не доносились жутковатые протяжные стоны, я торопливо захлопнула дверь. В голове было тесно от мыслей о Дебби, Эмми и, более всего, лорде Уэсли. Я не понимала, что произошло между нами, и не знала, что и думать. Кажется, игра с тренировками, шутками и обольщением капитана зашла слишком далеко. Кажется, что-то внутри меня бесповоротно изменилось…

Потом, потом.

Кузина, бледная и тихая, утопала в подушках на узкой кровати. Жарко полыхал растопленный камин. Тина и Мод, усталые и несчастные, попеременно протирали лоб и шею Эмми смоченными в холодной воде тряпицами.

– Так она и не приходила в себя, миледи, – дрожащим голосом проговорила моя горничная. – А доктору-то сейчас не до нас. Ох… что будет, что будет-то?

– Все хорошо, – заверила я, загоняя в дальний угол сознания тревожные мысли. – Я привезла хеннский порошок. Вот увидите, Эмми непременно поправится.

Вдвоем с Мод мы размешали три ложки желто-белого порошка в стакане воды, и Тина, ласково придерживая голову Эммелин, заставила ту проглотить горьковатую жидкость.

Дальше оставалось только ждать.

Но надолго погрузиться в пучину тяжелых раздумий мне не дали. Не успела я закончить с порошком и отослать Мод готовить ванну, как в дверь постучали.

На пороге стоял лорд Крейг, напряженный и немного взволнованный. Он уже переоделся, но с волос, еще мокрых, скатывались на плечи тяжелые капли.

– Как леди Эммелин? – спросил он негромко.

– Она выпила лекарство. Мы сделали все, что могли, остальное в руках богов, милорд. И… лорд Уэсли, мы с Эмми очень благодарны вам за помощь. Обещаю, я верну деньги за хеннский порошок, как только…

Он улыбнулся краешками губ.

– Все, чего я хотел, – помочь леди Эммелин. Что же до денег, все в порядке. Просто дружеская услуга.

Дружеская? В голове, как назло, промелькнуло вспышкой воспоминание о наших случайных объятиях. О дружбе ли я думала, прижимаясь к груди капитана посреди мостовой Крэсуэла?..

У меня не было ответа.

– Я… – мысли выветрились, и я, не придумав ничего лучше, неловко переступила с ноги на ногу и смущенно потупила взгляд. – Время позднее, милорд. Дорога была тяжелой. И вам, и мне нужно отдохнуть.

– Конечно. Спокойной ночи, Андреа.

– Спокойной ночи, милорд, – проговорила в ответ. И лишь тогда, когда широкая спина капитана скрылась за поворотом галереи, добавила одними губами. – Спокойной ночи, Уэсли.

Ночь спокойной не выдалась, но, хвала богам, худшее, кажется, миновало. После хеннского порошка Эмми наконец стало легче. Лихорадка отступила, жар спал, и кузина, почти сутки пролежавшая в бреду, пошла на поправку. Мы наблюдали за ней до самого утра, радуясь, как с каждым часом дыхание больной становится все ровнее и тише, а щеки, прежде лихорадочно алые, приобретают здоровый розовый оттенок. Перед рассветом я дала Эмми еще одну порцию лекарства, разбудила дремавшую Тину и отправилась спать.

Впервые я тайно желала, чтобы мне вновь приснились Джоанна и сероглазый френнийский генерал. Но увы, мечтаниям не суждено было сбыться. Не успела голова коснуться подушки, как меня разбудили радостные причитания Тины.

– Очнулась! Она очнулась, миледи! Леди Эммелин пришла в себя!

Сердце сделало радостный кульбит. Я кубарем скатилась с кровати и бросилась к кузине, чтобы встретиться – боги, какое же счастье! – с ее ласковым ясным взглядом. Заметив мое волнение и взъерошенный вид, Эмми слабо хихикнула.

– Какие вы обе суматошные. Что за паника? Я в полном порядке.

Я едва подавила желание задушить кузину в крепких радостных объятиях. Ох, Эмми, заставила же ты нас поволноваться!

Узнав, что она пролежала без сознания больше суток, Эммелин потребовала, чтобы я рассказала ей обо всем, что в ее отсутствие случилось в поместье. Но я была непреклонна, и вместо долгих разговоров заставила кузину выпить еще порцию хеннского порошка и поспать хотя бы до обеда. Недовольно надувшись, Эмми все-таки выпила весь стакан до капли. Я посидела с ней, пока лекарство не погрузило ее в целебный сон, и, оставив выздоравливающую на попечение горничной, спустилась вниз.

Столовая была пуста – не только у нас с Эмми и лордом Уэсли была вчера изматывающая ночь, так что стол не накрывали. По моей просьбе из кухни принесли кофе и тосты, но не успела я приступить к завтраку, как услышала торопливые шаги. В столовую вбежал Кристофер, встрепанный, помятый, но удивительно счастливый.

– Деб только что проснулась, – сообщил он. – Надеюсь, ты не против познакомиться с малышом? Уэсли тоже обещал присоединиться.

Я с радостью согласилась – не терпелось увидеть новоиспеченного наследника Эткинсонов и Ленсов. Будет, о чем рассказать Эмми, когда она проснется.

Лорд Уэсли ждал нас у дверей хозяйских покоев. Пропустив вперед торопящегося к жене лорда Кристофера, мы вошли следом.