— Как давно ты знаешь?

— Я узнал о сумме в долларах еще две ночи назад. Тот парень появился совсем недавно и сказал, что даст мне знать об этом.

— Почему ты мне сразу не сказал?

Эти выразительные карие глаза поднялись, чтобы встретиться с моими.

— Потому что ты не заслуживала того, чтобы он тебя тяготил. Я не хотел, чтобы ты волновалась. Хотел, чтобы ты сосредоточилась на своей беременности и занятиях. Тебе не нужно его дерьмо в довершение всего.

Медленно подошла к нему и села на край кровати рядом с ним. В нем поселились ужас и страх. Это были плохие люди.

— Хит, мы должны пойти в полицию.

— Если мы пойдем в полицию, они узнают об этом. И отправятся за Райкером в тюрьму. Они тесно связаны.

— О какой сумме идет речь?

— Пятьдесят штук.

Мои глаза расширились, а челюсть отвисла.

— Что?

Он медленно кивнул, поджав губы.

— Да. Головорез требует пятнадцать штук к следующему воскресенью.

Я не чувствовала ничего, кроме ужаса.

— Откуда мы возьмем такие деньги? Мне давно уже стоило устроиться куда-нибудь. Должна была это сделать…

— Не смей винить себя ни в чем, — резко оборвал меня он. — Сейчас не время для «должна, могла бы». Пришло время разобраться с этим, ясно?

Я кивнула, но это не уменьшило моего беспокойства. Тревога охватила меня до глубины души.

— У меня уже есть пятьдесят две сотни, отложенные на ребенка, — продолжал он. — Мне придется ими воспользоваться. В эту пятницу у меня бой. Еще плюс пять штук. А это значит, что с этого момента и до тех пор мы должны достать еще пять, и я не вижу в этой квартиры ничего, что можно было бы продать за такие деньги.

— Так что же мы будем делать, чтобы все исправить?

— Возможно, мне придется поспрашивать. — Он медленно вздохнул. — У здешних людей не так много денег, но сделать это стоит.

Я ничего не сказала. Мой мозг уже представлял самые худшие сценарии. Что они будут делать, если мы не выплатим все пятнадцать тысяч? Откуда возьмем оставшиеся пятьдесят, если они дадут нам еще один абсурдно короткий срок?

— Прямо сейчас я сделаю это, — сказал он, вставая.

— Сначала тебе нужно отдохнуть, — ответила я. — Ты выглядишь так, словно ни разу не смыкал глаз…

— Нет времени на отдых. Я должен разобраться с этим.

Я не стала спорить с ним, хотя и хотела. Его движения были медленными и неустойчивыми. Он выглядел нездоровым и едва мог сосредоточиться, когда ходил по квартире, переодеваясь в свежую одежду, но все еще плохо пах.

Хит ушел, а мне ничего не оставалось, как идти на занятия. Мне не к кому было обратиться за деньгами, кроме… ну, моей матери, но она не отвечала на звонки. Даже когда я звонила из телефонной будки, она изо всех сил уворачивалась от странных номеров.

После утренних занятий я вернулась домой и не стала делать домашнее задание. Не могла думать ни о чем, кроме проклятого долга. Порылась в своих вещах в поисках чего-нибудь, что можно было бы продать. Нашла пару золотых сережек, которые Райкер подарил мне на восемнадцатый день рождения, и, покопавшись в его вещах, вытащила несколько пар часов, которые он сам испортил за пару месяцев до ареста.

Я вернулась и села на автобус до ближайшего ломбарда. Устало я пробралась сквозь толпу, пройдя несколько кварталов по жаре для этого. У меня болел живот, и пришлось пару раз останавливаться, чтобы погладить выпуклость и сделать глоток воды. Когда я, наконец, сделала это, обнаружила, что мои серьги не были золотыми и практически ничего не стоили, а часы Райкера вместе стоили триста долларов. Не заботясь о том, что он их любил, я продала их. Он мог прожить и без них — в конце концов, это был его проклятый долг.

На обратном пути зашла в несколько магазинов и заполнила резюме. Я попыталась скрыть свою выпуклость, что было не так уж трудно в мешковатой рубашке и с крошечным животом. Если в скором времени мне что-нибудь попадется, то, может быть, успею подкопить до рождения ребенка.

Младенец.

Боже. С такой скоростью я не была уверена, что смогу позаботиться о другой душе.

Моя жизнь была в полном беспорядке.

Хита не было дома, когда я вернулась. Поэтому я приготовила себе поесть, прежде чем рухнуть в его постель. Я не могла спать в комнате Райкера после того, как Хит уничтожил ее. Я бросила деньги на комод и натянула на себя одеяло. У меня болел живот, я чувствовала слабость, а ноги сильно опухли.

Сон в конце концов победил, особенно когда запах Хита тяжело окутал простыни вокруг меня.

***

Я проснулась от прикосновения горячего тела к моей спине и его толстой руки вокруг моей талии. Первое, что я подумала, что от него хорошо пахло, словно он только что из душа. В комнате было темно и судя по темноте снаружи поняла, что уже далеко за полночь.

— Хит, — прошептала я, — ты не спишь?

— Не-а, — сразу ответил он, и голос его звучал бодрее, чем когда-либо. — Не сплю.

— Есть успехи?

— Хорхе одолжил мне пятьсот долларов.

— Это хорошо. — Лучше, чем ничего. — Я заложила часы Райкера. Триста долларов.

— Когда ты это сделала?

— После полудня. Ближайший ломбард был в нескольких кварталах отсюда.

Он печально вздохнул.

— Мне не нравится, что ты ходишь по этим улицам. И не нравится, что ты себя утомляешь.

Я пожала плечами.

— Неужели ты думаешь, что я ничего не сделаю?

— Да, хотелось бы.

Ничего не делать было невозможно. Перекладывать такую ношу на плечи Хита было просто абсурдно.

— Жаль, что не могу сделать больше, — сказала я, чувствуя себя разочарованной тем, как мало могу сделать.

— Триста долларов — это здорово, Элли.

Несмотря на все, мне стало тепло от его слов. Он говорил со мной как обычно, не выказывая никаких признаков сердитого Хита с сегодняшнего утра. Это была та его часть, в которой я нуждалась больше всего. Не хотелось, чтобы то, что мы сделали, испортило наши отношения. Я бы с радостью приняла эту его сторону, если бы это было лучшее, что могла получить.

— Прости меня за все, — вдруг сказала я с раскаянием, — я не хотела портить отношения с тобой.

— Ты ничего не испортила, — ответил он, целуя меня в затылок, прежде чем уткнуться носом в мои волосы. — Ты идеальна, и я ни о чем не жалею, когда дело доходит до того, чтобы быть с тобой.

— Но ты же сказал…

— Я запаниковал. Растерялся из-за происходящего дерьма и не должен был этого делать. Мне жаль, что я сбежал. Не следовало этого делать. Последнее, чего я хочу, это чтобы с тобой обращался как с дерьмом второй Лоусон. Я не хочу, чтобы ты меня ненавидела.

Я отрицательно покачала головой.

— Ты никогда не обращался со мной плохо, и последнее, что могу сделать, это возненавидеть тебя, Хит.

Он крепче прижал меня к себе. Мы больше ничего не говорили, но наши тела сплелись так, что было за гранью обычного. Я попыталась понять, что это значит. Я была не уверена, был ли это его способ вернуть нас к тому, чем мы были до той ночи, или парадигма изменилась, и это было началом чего-то другого.

Несмотря ни на что, я не стала бы умолять его о прикосновениях, хотя это чувство постоянно вертелось на кончике языка. Однако, так или иначе, я передала нашу судьбу в его руки.

Хит

Я не мог заснуть.

Дни пролетали незаметно, но ночи тянулись мучительно медленно. Я был в полном дерьме.

Шесть тысяч двести долларов.

Вот что у нас было к утру пятницы. Я терял рассудок. Мне нужно было выиграть сегодняшний бой. Нужны были пять или шесть штук, чтобы добавить к этой сумме. В добавок я мог выжать несколько сотен долларов из арендной платы, но это означало, что на следующей неделе меня будет преследовать хозяин. Этот жадный ублюдок будет стоять у твоей двери, если опоздаешь с оплатой хотя бы на час.

Я потер лицо, когда солнце выглянуло из-за жалюзи, обжигая комнату своими лучами. Представил, как оно насмехается надо мной, напоминая, что у меня есть еще два утра до встречи.