– Батюшки! – закричала продавщица, топая ногами и дуя на пальцы. – Кто же это в такой холод будет мое мороженое кушать?
Бурфик любил сладости. И мороженое любил в любую погоду.
– А вы… не хотите… стать моей… – прошептал продрогший до ниточки Бурфик.
– Твоей мамой? Да? – радостно переспросила продавщица мороженого.
Она будто только этого и ждала. Даже дуть на пальцы перестала. Сразу было видно, что обрадовалась!
– Хочу, хочу стать твоей мамой! Хоть сейчас!
Продавщица присела и глубоко заглянула в серо-зеленые глаза Бурфика.
– Только, может, ты меня из-за мороженого в мамы хочешь? – спросила она. – Обидно мне это.
И тут Бурфику стало так стыдно, что он попятился от продавщицы и побежал прочь вдоль засыпанного снегом забора.
– Сливочное! Шоколадное! Пломбир в стаканчиках! – еще долго слышалось за спиной.
Бурфику показалось, что голос у продавщицы стал какой-то печальный. Это была умная продавщица мороженого, и она, конечно, сразу все поняла.
– Нет, так нельзя маму выбирать, – решил Бурфик. – И из-за конфет нельзя. И из-за билетов в кино. Но домой я все равно не пойду. Не желаю я просить прощения.
И хоть сказал это Бурфик очень-очень тихо, с неба сразу же повалил такой густой снег, что весь мир стал белым-белым. И куртка мальчика стала белой. И сам он тоже стал белым. Даже на ресницах и на бровях налип снег. Вот в таком виде Бурфик и отправился по белому свету, по его длинным улицам и переулкам, сам не зная куда.
Глава 11. Бурфик заблудился
«Зайду в какой-нибудь дом, погреюсь. Хоть на лестнице постою», – подумал Бурфик.
Но домов в белом мареве не было видно. Ничего не было видно. Только крупные белые снежинки кружились перед глазами, и от них кружилась голова. А мороз не давал стоять на месте. И чтобы совсем не окоченеть, Бурфик побежал. Он бежал-бежал и вдруг налетел на большое дерево: бац! Бурфик потер ушибленный лоб и огляделся. Кругом стояли белые деревья.
– Заблудился! – прошептал Бурфик. – В лес попал!
В лесу оказалось еще холоднее, чем в городе. Ветер-ветрище отчего-то так разозлился, что намел громадные сугробы, ну прямо горы сугробов! Бурфик рядом с ними был маленький-маленький, а сугробы такие большие-большие! Но делать нечего, и мальчик стал пробираться между сугробами.
– Хорошо, если я из леса иду, – рассуждал он, – а если в лес? Тут и спросить не у кого. Одни волки да медведи. Надо назад идти. Может, я по своим следам из леса выберусь?
Бурфик остановился, развернулся и стал искать свои следы. Но ничего не увидел, потому что ветер-ветрище следы тут же снегом занес. Стоять на месте было бррр – зябко. А идти вперед – заблудишься. Бурфику стало страшно. А от страха еще холодней.
И тут из сугроба выпрыгнула большая рыжая лиса. Бурфик сразу увидел, что это необычная лиса, не такая, как в зоопарке. Лиса посмотрела на Бурфика, а Бурфик посмотрел на лису. Глаза у лисы блеснули.
– Мне бы сыночка хорошего, – вдруг заявила она. – Я лиса-красавица, а сыночка у меня нет.
«Она разговаривает?!» – удивился Бурфик.
Он бы, наверно, еще больше удивился, если бы не замерз настолько, что все его удивление тоже замерзло. А рыжая лиса стала вокруг него ходить и вертеть своим красивым хвостом. То вокруг лапы хвост обернет – манжета получается. То на шею положит – получается меховой воротник пушистый.
– Если бы у меня был сыночек, я бы кашку сварила… – сказала лиса, глядя как бы в сторону, но косясь на Бурфика.
«Может, пойти к ней ненадолго? – трясясь от холода, подумал Бурфик. – Согреюсь и каши поем».
А лиса как будто догадалась, о чем Бурфик думает.
– Вот и хорошо, мой лисеночек. Сейчас мы с тобой дров наберем. Протяни руки, а я буду дрова накладывать. Полешки, дровишки, палочки, щепочки, сучочки, веточки. – запела лиса.
Она такую охапку дров навалила, что Бурфику пришлось верхнюю щепку подбородком поддерживать.
– Теперь пойдем, мой сыночек! – сказала лиса. – Полдороги ты дрова понесешь, полдороги я. Вон у той березки как раз полдороги и будет.
Дошли они до березы.
– Ох, сыночек, – вздохнула лиса, – ошиблась я. Полдороги-то будет не здесь, а у того старого дуба. Неси дальше.
Донес Бурфик дрова до старого дуба, а лиса и говорит:
– Нет, сыночек, полдороги вон у той сосны будет. Неси дальше.
Еле добрел Бурфик до сосны. Дрова тяжелые, книзу тянут. Вот-вот руки оторвутся.
– А вот уже и мой дом, – засмеялась лиса.
И правда, под сосной стояла рыжая избушка. Рыжая дверь у нее. Рыжая крыша. Окно и труба тоже рыжие.
– Зачем же ты меня обманула? – сказал Бурфик дрожащим голосом. – Я бы и так тебе дрова до дома донес. Вздохнула лиса, лапой носик потерла.
– Прости меня, сыночек. Не буду больше тебя обманывать. Пойдем, будем кашу варить.
Бурфик втащил дрова в избу, сбросил у печки.
Изба у лисы старая. Ветрище во все щели так и лезет, снег тащит. Стала лиса в рыжей кастрюле кашу варить. Закипела каша. Запрыгали по ней вкусные пузырьки. Теплом от нее потянуло. Зачерпнула лиса полную ложку, подула на кашу и себе в рот сунула.
– Нет, не сварилась еще, – облизнулась лиса.
Помешала кашу, снова попробовала. Пробует лиса кашу, пробует. Зачерпнет полную ложку, съест, облизнется и все твердит: не готова, да не сварилась. Заглянул Бурфик в кастрюлю, а в ней уже дно видно. Всю кашу лиса съела. А как наелась лиса, нос свой хвостом прикрыла, застыдилась, значит.
– Ох, сыночек, опять я тебя обманула. Эх, ничего с собой поделать не могу! Сколько ни стараюсь, не могу без обмана жить. Такой уж у меня характер.
Глава 12. В гостях у медведицы
А еще в мамы хочешь! Думаешь, мамой легко быть? Да разве мама обманывает?! – Бурфик так разозлился, что даже ногой топнул. – Не выйдет из тебя никакой мамы! Вот!
– Да… – печально сказала лиса. – Видно, прав ты, не выйдет из меня мамы.
Бурфик скатился с крыльца и побежал прочь от лисицына дома прямо по снегу.
«Глупец я, – думал Бурфик. – Я ведь сразу понял, что никакую другую маму себе не найду. Я ведь ни к какой другой не привыкну. Но прощения просить все равно не буду. Без мамы как-нибудь проживу!»
И тут ветер-ветрище стал Бурфика пугать. Не по мешь, что говорит, а страшно.
– У-у-у-у-у. – выл ветер. – Пш ш-ш-пш-ш-ш.
Бурфик весь согнулся, воротничок поднял, руки в рукава сунул: ох, жутко! Вдруг затрещали ветки, и из кустов вылезла гора меха и шерсти. У горы было два маленьких глаза и четыре большие лапы. Бурфик сразу догадался, что это медведица.
– Маму ищешь, что ли? – спросила медведица басовито.
– Нет, нет, – выдохнул Бурфик, а зубы у него так и стучали то ли от страха, то ли от холода. – Есть у меня мама, есть…
– А то иди ко мне в сыночки. У меня квартира большая, хорошая. Куда мне одинокой такая?
– А не в сыночки можно? – пролепетал Бурфик. – Ну, просто так, в гости.
– Ну, идем! – согласилась медведица. – Покормлю тебя да спать уложу.
Поплелся Бурфик за медведицей.
– Ты ноги в мои следы ставь, идти легче будет, – посоветовала медведица.
Следы у тяжелой медведицы глубокие, как ямы. Сунул Бурфик туда ногу – провалилась нога.
– Вот мы и дома, – сказала, наконец, медведица.
Смотрит Бурфик: да разве это дом?! Большой сугроб, а внизу черная дыра и ход вглубь под землю. Однако делать нечего, полез он за медведицей.
– Это у меня коридор, – стала показывать она свое жилье, – а тут комната. Заходи, не стесняйся.
Бурфик запахнул курточку, скорчился в углу: разве это квартира? Землянка! А тем временем медведица открыла навесной шкафчик, достала оттуда хлеб, отломила большой ломоть, полила его золотым медом и протянула мальчику. Потек мед по хлебу. Бурфик с одного бока откусит, а мед с другого бока течет. Бурфик поскорей его слизнет, а мед с корки капает. Ну, ничего! Сладости Бурфик любил больше всего на свете! А медведица привалилась меховой спиной к стене и раскрыла пасть.