– Старик, вот скажи, ты же не родился сразу с бородой, в этом тулупе, еще и бездомным. Ты же по-любому раньше был человеком, который мог себе позволить ходить по магазинам, жить в своей квартире или доме, наверное, и семья была. Дай совет, чего надо избегать, чтобы не оказаться в том положении, в котором ты сейчас?

В этот момент я увидел искру в его глазах. Чувство, что он может для чего-то пригодиться и даже помочь советом, взбодрило его. Для него было необычно услышать просьбу в его повседневной жизни бездомного, которого постоянно гонят, от которого отворачивают лица и отводят детей. Это его приятно удивило, и он ответил:

– Запомни, парень, у тебя два глаза, одним ты должен смотреть за собой, вторым – за своими друзьями. И так же у тебя есть мозг, которым ты должен остужать свое пылающее любовью сердце от невзаимной и обманчивой любви… – Старик говорил это тихим хриплым голосом, но с чувством какой-то беспокойной досады, как будто ему вспомнились моменты из жизни, из-за которых он дал этот совет.

Ответ меня поразил. Поблагодарив бездомного, я пощупал карманы в надежде, что еще найдутся хоть какие-то деньги, но безуспешно… Не побрезговав, я пожал его руку, которая, на удивление, оказалась чистой, и, попрощавшись, пошел домой.

Света в окнах уже не было, стояла тихая звездная ночь. Легкий мороз ранней весны превратил в монолит все то, что днем было слякотью. Я не спеша поднялся домой и тихо открыл дверь. В прихожей горел свет, мама сидела на табурете с беспокойным видом.

– Сыночек, ты почему телефон не берешь, когда я тебе звоню? Время позднее, а мне завтра рано вставать.

Мама каждый день поднималась в пять утра на работу.

– Мам, ты чего не спишь? Ну все же хорошо, я с ребятами. Что со мной может случиться?

– Сынок, ладно, поздно пришел, но трубку почему не берешь? Скажи, буду во столько. Мне главное – тебя услышать, – ласково, но с волнением отчитывала меня мама.

– Музыка громко играла, я не слышал. Но все равно, я же не на сутки пропал! Тем более, кому я нужен… – улыбнувшись, сказал я и обнял маму.

– Вот будут свои дети, тогда поймешь… – тихо ответила она.

В квартире было чисто после праздничного стола и гостей. Я разделся, умылся и пошел спать к себе в комнату.

– Мам, спокойной ночи!

– Спокойной, сынок.

Пустота, я чувствовал себя потерянным. Вокруг меня был только туман. Он был такой густой, что на расстоянии вытянутой руки я с трудом мог рассмотреть свои пальцы. Ни малейшего звука не доносилось до меня в этом пустом и бесконечном пространстве. Единственным, что я слышал, было мое дыхание и голос, который звучал так, будто уши заложило. В тумане я ходил, разводя руки в сторону, как слепой в незнакомом месте, чтобы ничего не зацепить. После того как я понял, что вокруг ничего нет, только голое пространство и только туман, я пошел прямо и, ускоряя шаг, уже бежал в пустоту, делая неуверенные повороты, не зная, куда они меня приведут. Устав от бесполезных попыток что-то найти, я остановился и посмотрел вниз. Когда я немного шевелил ногой, туман чуть рассеивался, но сразу сгущался. В этот момент я мог увидеть траву по щиколотку. На душе я чувствовал волнение. Вдруг туман передо мной начал слегка рассеиваться, и в его глубине стал проявляться свет. Приглядевшись, я с осторожностью пошел прямо на него. Там, в тумане, показался силуэт человека, он уверенно, но не спеша двигался мне навстречу.

– Подскажите, пожалуйста, где здесь выход? – спросил я, прищурившись, чтобы рассмотреть силуэт, и с осторожностью тронулся навстречу незнакомцу.

Он молча продолжал идти ко мне. Я остановился в ожидании. Лишь тогда, когда он подошел уже близко, туман перед ним растворился, удивление изменило мое лицо – я увидел отца.

Я знал отца только по фотографиям, которые периодически пересматривал, поэтому смог его узнать. После того как я понял, кто передо мной стоит, я начал осознавать, что это сон, но только не такой сон, где снится какая-то ерунда с резкими переменами сюжетов, а именно чистый, осознанный сон, где я мог контролировать свои движения, свою речь, эмоции и мысли.

Постояв немного и посмотрев на меня, отец начал без прелюдий:

– Сева, ты не против, если я маму заберу к себе?

Повернувшись, он протянул в сторону руку, как бы приглашая кого-то, и из тумана проявилась другая рука, женская и нежная, она легла на его ладонь, и начала проявляться мамина фигура. Мама выглядела очень молодо, такой я запомнил ее, когда был ребенком. Ее длинные светлые волосы были распущены. Держа папу за руку, она вышла из тумана и любяще посмотрела на меня. Они стояли обнявшись и, глядя на меня, ждали ответа. У меня появились слезы на глазах, в горле стало горько, из-за чего мне стало тяжело дышать, и я начал понимать, что сейчас теряю самое дорогое. Быстро и уверенно я приблизился к ним, взял маму за руку и притянул к себе. Обняв ее крепко, сквозь слезы сказал в сторону отца:

– Пап, извини, я против! Мама останется со мной.

Я крепко обнял ее и стал нашептывать, уткнувшись маме в плечо:

– Нет… не могу… не позволю…

Отец в это время глядел на нас с доброй улыбкой. Немного постояв, он развернулся и не спеша ушел на свет, скрывшись в тумане. Я держал маму в объятиях, закрыв глаза, и говорил:

– Мамочка, никому не отдам, никому…

Открыв глаза, я понял, что стою со скрещенными на груди руками один в тумане, а вокруг никого нет. С криком «мама! мамочка!» я побежал на свет и резко проснулся в своей комнате.

На мне выступил холодный пот, я чувствовал на щеке высохшие слезы. Было такое ощущение, что прошла вся ночь, но, посмотрев на часы, я увидел, что прошло минут сорок. Резко встав, я пошел к маме в комнату со страшным волнением в груди после этого сна. Зайдя туда, я обнял ее и услышал легкое дыхание. С облегчением на душе я поцеловал ее и укрыл откинувшимся одеялом. Мама спросила сонным голосом:

– Сыночек, ты чего?

– Да так, сон приснился…

И я пошел в свою комнату.

– Сева, давай колись, как она в деле? – после очередных попыток «сватовства» спросил меня Дима на тренировке и посмотрел, как на победителя.

– Я не знаю… ничего не было… мне сейчас это неинтересно, – ответил я безразлично.

– Да что с тобой происходит? Такая девочка, сама проявила инициативу, а ты… Я тебя не узнаю в последнее время. Ты начал себя так вести еще с твоего восемнадцатого дня рождения, тебя словно подменили. Где тот самый Сева, про которого ходили любовные легенды в женских кругах? Или может, тебе на бальные танцы пора записаться?

– Да не знаю, надоело все это… Меня в последнее время раздражают их рассуждения, логика. Их поведение, настолько вульгарное, что меня от этого тошнит… и я не знаю, как я раньше этого не замечал. Как я раньше на это глаза закрывал и почему меня это не раздражало и не отталкивало, не пойму… Мне противно смотреть, что какая-нибудь сегодня уезжает с одним, завтра с другим. Ходят по рукам, «как бродяга по шпалам», и гордятся этим… Где те нормальные, Дим?.. Где те порядочные, про которых романы пишут…

– А-а-а, вот оно что… на любовь потянуло?

– Так, орлы, чего расселись, продолжаем тренировку. Один бьет, другой уклоняется. Пять минут и поменялись. Увижу, что языками треплете, накажу, – строго сказал тренер и дунул в свисток.

Мы лениво встали и продолжили упражнения.

После интенсивной тренировки я и мой лучший друг зашли в парк недалеко от спортзала и присели на лавку. Солнце приятно грело, под ногами местами были лужи – след от еще недавно лежавшего снега, который мы ждали всю осень, а теперь беспощадно топчем все то, что от него осталось, и радуемся его плавному исчезновению под лучами весеннего солнца.

– Сева, как учеба твоя, справляешься?

– Стараюсь, – ответил я на выдохе, – хорошо, что заочно, есть возможность подработать.