Сейчас, подумав, что наследственность прервалась, он почувствовал острый укол в левом подреберье, согнулся и понял, что не может дышать – слезы, душившие внутри все это время, вырвались наружу. Евы, его любимой девочки, больше не было. Он чувствовал себя так, словно ему сделали аборт и выскребли неродившуюся душу. Его собственную душу. В одно мгновение смысл жизни потерялся. Все, чего он так ждал, кончилось, не начавшись.

Вэл плакал. Плакал, как человек, лишенный всего, как только могут плакать взрослые люди, измеряя величину утраты глубиной образовавшейся внутри пустоты. Пустоты, которая сравнима с черной дырой, превращающей свет в тьму. Пустоты, которую нечем заполнить…

В половине восьмого импульсная сигнализация отразила лицо Зиги в неоновом шаре: советник приехал и ждал в гостиной. Вэл поднялся, вышел из-за стола, ощущая чудовищную тяжесть в ногах и груди, словно все пудовые гири прожитого свалились туда.

Советник был в голубом платье с золотым шитьем и благоухал восточным ароматом. Вэл бросил на него скользящий взгляд и отметил про себя, что в этом образе Зиги нравится ему гораздо больше, чем в прозрачном, обтягивающем тело и демонстрирующем белье костюме. «Ретро – его стиль, – пронеслось в голове главного управляющего, – Возможно, в нем течет кровь древних бедуинов». Еще какие-то мысли приходили вслед за этими, но, не задерживаясь надолго, исчезали бесследно. Думать конструктивно Вэл сейчас был не в состоянии.

– Придется немного подождать, пока накроют к ужину, – спокойно и несколько холодно сказал он. – Не хотите ли чего-нибудь выпить? Какой предпочитаете аперитив?

Вэл прекрасно знал, что Зиги не пьет ничего, кроме воды и чая, но зачем-то спросил, а советник неожиданно согласился:

– Если возможно, я бы не отказался от кубка белого портвейна.

– Что ж, – пытаясь изобразить удивление, с расстановкой произнес Вэл, – пожалуй, и я его выпью. У меня как раз есть несколько бутылок неплохого Fonseca. Сэл, принеси нам портвейна, – обратился он к молодому человеку, непонятно откуда появившемуся в это мгновение. – Садитесь, дорогой друг, – смягчаясь, предложил Вэл, и сам с облегчением опустился в удобное кресло, повторяющее и поддерживающее контуры тела. – Садитесь и расскажите, как вы смогли так ловко поместить Била Корна в изолятор?

Зиги случайно оказался рядом с тахтой, идеально совпадающей цветом золотой обивки с шитыми листьями клевера на его костюме, и не без удовольствия разлегся на ней, изящно опершись правым локтем о подушку.

– Мне просто повезло, – насколько мог отстраненно произнес советник. – Я ехал по Лиственному лесу и случайно обнаружил его.

– В лесу? – сильно удивившись, переспросил Вэл.

– Да. Представьте себе!

– Но как… – Главный управляющий не успел высказать мысль, потому что в дверях появился Сэл. Он катил перед собой небольшой столик, уставленный бутылками и кубками. – Вы чем предпочитаете разбавлять? – меняя тему разговора, поинтересовался он у советника.

– Я не предпочитаю, – невнятно ответил Зиги и, словно спохватившись, добавил: – Предпочитаю не разбавлять.

Вэл улыбнулся и пригубил сладкий портвейн, отдающий грушей, дыней и медом и приятно согревающий.

– Вы меня всегда впечатляете, мой господин, – ласково проговорил Зиги, тоже пробуя портвейн из кубка.

– Чем же, советник?

– Безукоризненным вкусом и тем, что у вас всегда есть все, что хочется.

– Не преувеличивайте, мой друг. Просто я старомоден: люблю то, что давно никому не нравится. В этом мы с вами чем-то похожи. – И рассмеялся негромко неестественным, натянутым смехом.

– А я думаю, что сегодняшние молодые люди не понимают, в чем состоит настоящая ценность вещей и привычек, – задумчиво произнес Зиги. – Они гонятся за ресурсами, технологиями и статусами. А разве в этом находит душа упокоение?

Вэл поднял на советника полный удивления взгляд. Его синие глаза расширились, и какая-то мысль, полубезумной вспышкой отразившись в них, тут же исчезла.

– И в чем же, по-вашему? – понижая голос, спросил он, делая большой глоток портвейна. – В чем душа может найти упокоение?

Вэл напряженно ждал ответа, но Зиги молчал. Он ничего не сказал и после того, как хозяин дома обновил содержимое кубков. Управляющий начал подозревать, что его гость затеял какую-то игру, в правила которой он не посвящен. Вэл с трудом переваривал новое свое положение, в котором он оказался одиноким бездетным человеком, лишенным радости отцовства и опоры в старости. Он пристально посмотрел на Зиги и вдруг поймал себя на мысли, что начинает винить того в произошедшем. Момент был не только неприятным, но и опасным. Вэл не хотел подвергать сомнениям преданность человека, который столько лет был ему верен. Он решил первым нарушить молчание, переменить тему и предложить пойти смотреть древнее оружие, коллекцией которого обладал, вызывая скрытую зависть многих. Но в это самое время сигнализация оповестила о том, что ужин подан в столовую. Испытав огромное внутреннее облегчение, Вэл с радостью произнес:

– Пойдемте, Зиги, отведаем крольчатины.

– С удовольствием, – откликнулся советник и, поднимаясь с тахты, бросил короткий взгляд на управляющего, словно пытался извиниться за неловкость последней минуты.

Проходя по полутемному коридору, Зиги заметил, как тяжела походка высшего статусного лица. Высокая фигура Вэла отбрасывала черную тень на пол, и она волочилась за ним, как прожитая жизнь.

– Зиги, вы всегда, сколько себя помню, были рядом, – сказал Вэл, равнодушно теребя вилкой кроличье мясо в тарелке. – Вы для меня не просто советник, а, пожалуй, самый близкий друг и наставник.

– Не преувеличивайте моих заслуг, мой господин, – с улыбкой ответил Зиги. – Я всего лишь исполняю свои обязанности.

– Вот как? А мне казалось, что ваша преданность гораздо больше, чем простое исполнение государственных обязанностей, – несколько разочарованно произнес Вэл. – Я привык думать, что вы близкий мне человек.

– Вне всяких сомнений. Я поклялся вашему отцу быть всегда рядом и поддерживать вас во всем. Надеюсь, я держу слово. – Зиги поднял на управляющего полный внимания и преданности взгляд.

– Мне не на что жаловаться, в вашем лице я нашел верного помощника и опытного политика, – искренне ответил Вэл. – Но позвольте кое о чем все же спросить вас.

– Все, что угодно, мой господин, – с готовностью откликнулся Зиги.

– Десять минут назад вы затронули очень интересную тему… о душе. Мне хочется услышать, чем же, по-вашему, она успокаивается?

Зиги надеялся, что Вэл не решится задать один и тот же вопрос дважды. Но он решился, и отмолчаться, как в первый раз, советник уже не мог. Зная проницательность управляющего, он сомневался, что удастся отговориться общими фразами.

– Душа успокаивается тем, чем полнится, – медленно проговорил Зиги. – А полнится она светом, который приходит к нам, когда мы совершаем добрые поступки.

Вэл отложил вилку и перестал жевать.

– Действительно? – не скрывая удивления, спросил он.

– Конечно, – не без достоинства ответил Зиги.

На столе появились новые блюда, а в дверях промелькнула ускользающая фигура Сэла. Каждый думал о своем. Вэл пытался понять, искренне с ним говорят или дипломатично отводят разговор в общее русло. Поэтому он пристально всматривался в лицо советника, выискивая подсказки в мимике и взгляде. Зиги прикидывал, насколько удастся, не утратив доверия Вэла, вести разговор по общему руслу, сохраняя непроницаемое выражение лица.

– И как, советник, много света в вашей душе? – не без иронии спросил Вэл.

Зиги едва не поперхнулся, отпивая из кубка. Рука предательски дрогнула, и капля ягодного напитка кроваво окрасила белоснежную скатерть.

– Простите мою неловкость, мой господин, – смущенно проговорил советник, с трудом скрывая радость от возможности переключить внимание.

– Не стоит, – раздраженно ответил хозяин. – Это сущие пустяки, – Вэлу во что бы то ни стало хотелось услышать ответ на свой вопрос, и, пренебрегая условностями, он повторил его: – Так много в вас света, Зиги?