– С половыми гормонами у меня все в порядке, – побагровев, ворчит дед. – Где ты всякой этой медицинской херни нахваталась? Статью в википедии вычитала? Так у меня для тебя плохие новости. Закроют скоро вашу википедию.

– Закончила курс нутрициологии в нашем университете в прошлом году. Люба, – я поворачиваюсь к жене деда, зажимающей рот ладонью в попытке спрятать смех. – Если в интимном плане возникают проблемы, я напишу список анализов, который ему необходимо сдать. Восстановить потенцию целиком не обещаю, но станет гораздо лучше. Дедуль, передай, пожалуйста, оливки.

– Ты анализы отцу своему пропиши лучше, а то он никак с моей дочери не слезет! – раздается грозное рявканье. – Люба, ты разве на интим со мной жалуешься?

Люба моментально подходит к нему и успокаивающе обнимает.

– Нет, конечно, Игорь. Ты у меня самый настоящий альфа.

– То-то же. Соплякам своим и их стручкам диагнозы ставь. А у Игоря Жданова с интимом все в порядке.

Собрав со стола грязные тарелки, я несу их к посудомойке. Когда дед повышает голос, я просто перестаю слышать. С детства так повелось.

– Спасибо за завтрак, Люба. Мне пора ехать.

– И куда это ты намылилась ни свет ни заря? – ворчит дед. – Улиток от ковида спасать?

– Сегодня у меня первый рабочий день. Вчера я устроилась на работу риэлтором.

– Хотел бы я посмотреть на того идиота, который взял тебя квартирами торговать.

– Ты его уже видел. – Я не удерживаюсь от улыбки. – Помнишь моего парня Тимура?

– Этого долговязого кобеля, которому я чуть челюсть не сломал, когда к тебе в ночи с веником в зубах приперся? – хмыкает дед.

– Да, его. Я пришла на собеседование, а это оказалась его фирма.

– И что это за шарашкина контора, интересно?

Заглянув в телефон, чтобы ничего не напутать, я вслух читаю название фирмы, разметившей вакансию.

– Агентство недвижимости «Эллада».

– «Эллада»? – Дед удивленно сводит брови. – Однофамильцы, что ли? Знаю я одну «Элладу». Помещение за пол-лярда продали мне в прошлом году.

– Может быть, это они и есть, – Наклонившись, я целую деда в щеку. – Тимур всегда был очень деятельным и умным. Люба, знаете, как ему идет костюм? Даже сейчас вспоминаю – и мурашки по телу бегут. – Я задираю рукав рубашки, показывая, что не вру. – Правда, он меня сначала не хотел брать на работу. Кажется, разозлился из-за того, что четыре года назад без предупреждения домой к парню улетела. Сказал, чтобы шла работать официанткой. Но потом мне из офиса позвонили и пригласили сегодня прийти. Наверное, потому что я его обняла.

– Маша, е-мае, – устало вздыхает дед. – Ну в кого ты такая, а? Что на уме, то и на языке.

– А я знаю, в кого, – хитро улыбается Люба. – Есть у нас в семье человек, который всегда говорит все, что пришло на ум. Только он еще и в выражениях не стесняется.

Дед небрежно отмахивается.

– Тяжело как с вами, с женщинами. Ладно, иди уже, Мария. А если этот Тимур тебя еще раз в официантки пошлет – мне скажи. Я ему самолично передник надену. А то в прошлый раз до этого жирафа, видать, не дошло.

Путь от дома деда до офиса «Эллады» занимает всего двадцать минут, а так как вышла я загодя, то успеваю заехать за кофе. Беру капучино для себя, латте для милой женщины в пенсне в благодарность за то, что меня поддержала, и, конечно, двойной американо для Тимура, который раньше он пил круглосуточно. У него непереносимость лактозы, а как он относится к растительному молоку, я пока выяснить не успела.

Удача улыбается мне с самого утра. Когда я заезжаю на офисную парковку, то застаю его выходящим из машины. Не знаю, что это за марка, но выглядит она дорого. Меня снова берет гордость за него, а по рукам бегут мурашки. До чего ему идут черный цвет и солнечные очки…

Запарковавшись, я выскакиваю на улицу и громко его окликаю. Тимур останавливается так резко, словно ему что-то попало в спину и медленно-медленно оборачивается. Прямо как в кино.

– Привет! – Распираемая радостью от нашей встречи, я с улыбкой демонстрирую ему держатель с кофе. – Поможешь мне, пожалуйста? Боюсь разлить.

Тимур почему-то хмурится и медлит, но потом все же идет в мою сторону.

– Ты все-таки приехала? – бросает он хмуро, так словно не рад меня видеть. – Думал, что передумаешь.

– А я не передумала, – широко улыбаюсь я. – Тебе та-ак идет эта рубашка. И брюки сидят просто отлично. Подержи, пожалуйста. – Я протягиваю ему стаканы. – Сейчас только сумку заберу.

Достав с заднего сиденья любимую кроссбоди, я закрываю машину и на всякий случай разглядываю свое отражение в стекле. Досадно, что не успела уложить волосы. Слишком боялась опоздать.

– Гелендваген? – со вздохом произносит Тимур, кивая на капот. – Серьезно?

– Это я у деда взяла, – смутившись, поясняю я. – Чтобы безопаснее было ездить. Вдруг придется поехать за город. Для местных дорог мой Порш низковат.

Тимур закатывает глаза и что-то бормочет себе под нос. А я так сильно рада его видеть, что еле сдерживаюсь, чтобы снова не обнять.

– Сними очки, пожалуйста, – прошу вместо этого.

Щеки Тимура слегка розовеют.

– Зачем?

– Хочу на твои глаза при солнечном свете посмотреть. Они будут красиво переливаться.

Кадык на шее Тимура дергается, и он продолжает молча смотреть на меня сквозь темные стекла, давая понять, что удовлетворять мою просьбу не собирается. Тогда я тянусь к его лицу и снимаю очки сама.

– Вот, – удовлетворенно говорю я, разглядывая темно-синюю радужку, подсвеченную золотистыми огоньками. – Говорю же – красиво.

– Что ты делаешь, а… – Голос Тимура звучит тихо и хрипло, и, дав мне пару секунд насладиться зрелищем, он раздраженно выдирает очки из моих рук и вновь надевает. – Хватит, Маша. Ты не в зоопарке.

– Кофе тебе, – отступив, сообщаю я, расстроенная его реакцией. Просто момент получился такой особенный. Словно возвращение в прошлое. – Двойной американо без сахара. Я помню, что ты не пьешь с молоком. Если хочешь, в следующий раз закажу на растительном.

– Кофе мне варит мой секретарь, – цедит Тимур, как и в прошлый раз, покрывшись багровыми пятнами. – Если ты планируешь здесь работать, прими во внимание два правила: не нужно таскать мне кофе и не нужно меня трогать без разрешения. Я отныне твой босс, а не влюбленный придурок.

– Тимур, ну что у тебя на голове? – возмущенно шипит бабушка, едва я появляюсь в приемной. – Волосы торчат, как у пугала. И очки с носа сними. А то ткнешься в дверь ненароком.

Я обреченно закатываю глаза. Да что это, блядь, за утро такое? Сначала Маша напала, теперь она. И обеим не дают покоя мои очки.

– Сделайте мне кофе, Римма Марковна, – Я намеренно называю ее на «вы» и по имени-отчеству, даже несмотря на то, что рядом нет сотрудников. – И если и дальше продолжите так встречать своего руководителя, то будете пожизненно командированы домой солить помидоры и смотреть турецкие сериалы.

– А третий кофе тебе не лишним будет, Тимур? – Она смотрит на меня с сомнением.

Опустив взгляд, я досадливо скриплю зубами. Про то, что Машин подарок остался у меня в руках, я напрочь забыл.

– Это, кстати, тебе, – буркаю я, опуская стакан на стойку.

– Мне? А от кого?

– От меня, – весело доносится из дверей лифта голос Маши. – Капучино за то, что были вчера так ко мне добры и поддержали. И за то, что позвонили с радостной новостью.

– Римма Марковна. Покажите стажерке рабочее место и сообщите о деталях планерки. Меня пока не беспокоить. – С этими словами разворачиваюсь и ухожу.

– Пойдем, моя хорошая, – слышу по пути к кабинету. – Сидеть будешь в общем зале, где все риэлторы. Место под номером восемь.

– Восемь – мое счастливое число. Это ведь лемниската – знак бесконечности. А что нужно знать по поводу планерки?

– Ничего про нее не нужно знать, кроме того, что она начинается в двенадцать. Тимур Андреевич мог бы и сам это сказать. Не рассыпался бы.