– Вам назначено? – Секретарь в старомодном пенсне, близоруко сощурившись, разглядывает меня из-за стойки. – Имя?

– Маша. Мария Леджер.

– Отчество?

– Станиславовна, – с запинкой отвечаю я, чувствуя, что неумолимо краснею. Так происходит всегда, когда мне приходится хотя бы чуточку врать. Просто Станиславовна – это мое матчество. Боюсь, что отчество Гасовна для этой милой, пахнущей нафталином женщины, прозвучит странно.

– Ждите. Сообщу о вас Тимуру Андреевичу.

Я послушно сажусь на кушетку и достаю из сумки протеиновый батончик, чтобы заесть стресс от первого в жизни собеседования. Спрашивается, кто устраивается на работу в самый разгар лета, да еще и приехав в гости? Ответ: Леджеры. После того, как Саша за час израсходовала месячный лимит по карте, папа озаботился тем, чтобы его дети не стали прожигателями жизни и наследства. Работа на каникулах – это его условие.

– Проходите.

Прежде чем встать, я решаю сделать практику йоги, чтобы успокоиться. Закрываю глаза, складываю ладони в намасте и дышу животом. Глубокий вдох – и спокойствие наполняет мое тело подобно солнечному свету… Глубокий выдох – и все тревоги и волнения уходят в землю… Глубокий вдох… – и в меня мощным потоком входят позитив и уверенность.

– Девушка, я сейчас просто приглашу следующего, – нетерпеливо ввинчивается мне в ухо.

Распахнув глаза, я бормочу «извините» и, подхватив сумку, спешу к кабинету руководителя. На всякий случай поправив юбку, вежливо стучусь.

– Тимур … эээ…Олегович… Можно?

– Андреевич, – поправляет меня знакомый голос.

Растерянно заморгав, я разглядываю очертания знакомой фигуры, занимающей кресло. Оу. Май. Гад. Или охренеть, как сказала бы Саша. Это же… Это….

– Маша? – на мгновение Тимур тоже выглядит растерянным. – Ты что здесь делаешь?

– На работу устраиваюсь, – просияв, отвечаю я. – А ты?

– Я? Я здесь работаю. – Лицо моего бывшего парня становится скептическим. – Точнее, руковожу процессом.

От такой прекрасной новости я даже начинаю улыбаться.

– Ох… С ума сойти, как мне повезло!

Не дожидаясь приглашения, я опускаюсь в кресло напротив его стола.

– А это мое первое собеседование, представляешь? Я так волновалась. Мне на работу нужно непременно устроиться, а опыта совсем нет.

– Папа перестал давать денег на карманные расходы? – Тимур откидывается на спинку кресла, глядя холодно и оценивающе.

А мне отчего-то напротив хочется улыбаться во весь рот. Вот же совпадение! В многомиллионном городе попасть в офис именно к нему.

– Почему? Не перестал. Просто хочет, чтобы дети умели зарабатывать, а не просто тратить.

– Мило. Но если уж у тебя нет опыта, а заработать нужно, не проще ли устроиться официанткой?

Улыбка сползает с моего лица. Почему Тимур это говорит? В интернете черным по белому написано, что его фирме требуются риэлторы. Можно без опыта.

– Ты не хочешь брать меня на работу?

– Не думаю, что ты нам подходишь, – без улыбки и явно не шутя отрезает он. – У тебя есть опыт работы в сфере продаж?

– Только в сфере покупок. Но компания деда много лет успешно занимается продажами. Думаю, этот талант передался и мне.

Тимур дергает челюстью, выглядя раздраженным. Может быть, устал от собеседований или не выспался. Или голодный.

– Так может тебе стоит работать у деда?

– Папа против, – поясняю я. – Сказал, что дед предпочтет откупиться, лишь бы не видеть женщин у себя в офисе.

– И теперь твой папа предлагает терпеть тебя?

Нахмурившись, я обнимаю себя руками. Кажется, дело не в голоде и не в недосыпе. Раздражение Тимура имеет непосредственное отношение ко мне.

– Зачем ты так? Я очень обрадовалась, когда тебя увидела. Думала, и ты тоже рад.

Красивое лицо Тимура покрывается бордовыми пятнами. Еще чуть-чуть, и из носа дым пойдет.

– Я – рад? Маша Станиславовна, ты вообще… – Запнувшись, он переводит недоуменный взгляд с резюме на меня. – А почему ты, кстати, Станиславовна?

– Это матчество. Вашим законом больше не возбраняется.

– Так вот, напомню тебе, Маша Станиславовна, что четыре года назад ты укатила в свою страну, не попрощавшись, и с тех пор не давала о себе знать, – чеканит Тимур, глядя в мое межбровье. – Сегодня ни с того ни с сего появляешься на пороге моего офиса и, очевидно, рассчитываешь, что я не только помогу тебе с трудоустройством, но и буду охренеть, как рад это сделать. Видимо, потому, что у тебя ноги длинные и глаза красивые. У тебя вообще совесть есть?

Опешив от внезапно свалившихся обвинений, я начинаю нервно теребить сумку.

– Мне было шестнадцать, а тебе двадцать четыре. Папа бы тебя оскопил. А еще дома меня ждал парень.

Пятна на лице Тимура медленно сливаются воедино. Я снова сболтнула лишнего, но, как всегда, поняла это слишком поздно.

– Маша… – цедит он сквозь зубы. – Ты просто… Смотрю на тебя и не пойму: всерьез ты говоришь или издеваешься.

Не в силах этого больше выносить, я встаю. Непривычно видеть Тимура спустя столько лет. Он возмужал в самом хорошем смысле этого слова, и прическа у него теперь другая. И белая рубашка идет ему не меньше потертых джинсов и толстовки.

– Встань, пожалуйста, – требую я, подойдя к его столу.

Тимур хмурится.

– Это еще зачем?

– Встань. – Я успокаивающе улыбаюсь. – Или ты меня боишься?

Со вздохом Тимур поднимается из кресла. Теперь не я возвышаюсь над ним, а он надо мной. Я уже и забыла, что он такой высокий.

– Мне всегда нравились твои глаза. Помнишь, я говорила, что хочу себе такие?

Он сверлит меня своим пронзительным синим взглядом и молчит. Шагнув вперед, я его обнимаю. Пахнет Тимур замечательно. И на ощупь тоже ничего.

– Я все равно рада, что у тебя все хорошо. Не злись на меня, пожалуйста.

– Не пытайся быть милой, Маша Станиславовна, – его голос отстраненно вибрирует у меня под ухом. – Не поможет.

– Я от чистого сердца, Тимур. И, наверное, ты прав. Не стоит терять время, пытаясь устроиться в офис. Попробую официанткой.

Забрав сумку со стула, я бреду к выходу. Я и не думала, что собеседование окажется провальным настолько. Аж плакать хочется. Мне здесь так понравилось: все такое новое, стильное и современное, не считая той женщины в приемной. И как было бы здорово работать с Тимуром. С ним у меня связано много теплых воспоминаний. Как он ночью к дому деда приезжал, и мы тайком по городу на его машине катались, и как на концерт рок-группы ходили, и как он первую букву моего имени на груди набил. «М». Прямо под сердцем. Было очень мило.

– Уже уходите? – удивленно интересуется секретарь, снимая пенсне.

– Да. – Я расстроенно пожимаю плечами. – Ваш Тимур Андреевич оказался моим бывшим парнем. Кажется, он до сих пор на меня зол и посоветовал поискать вакансию официантки.

– Не расстраивайся, деточка. – Женщина выходит из-за стойки и с сочувствием трогает меня за плечо. – Знаешь что? Утри-ка ему нос! Назло стань успешной. Пусть тебя потом покажут в новостях, а наш Тимур Андреевич будет локти кусать.

– Для этого мне еще три года надо в университете доучиться и как минимум лет пять поработать. К этому времени Тимур уже забудет, как меня зовут. А вариант попасть в международные новости представляется мне чересчур спорным и криминальным. Но все равно большое вам спасибо.

Дожевав на улице остатки протеинового батончика, я сажусь в машину. Куда ехать, правда, пока ума не приложу. Других собеседований на сегодня не назначено – с подачи Саши я была уверена, что меня и на этом наймут.

Достав телефон, решаю ей написать.

«Ты ошиблась. Меня не взяли. Собеседование, кстати, проводил Шубский Тимур. Помнишь его?»

«Красивый, смуглый, с длинными ресницами?» – моментально приходит в ответ. Сестра круглосуточно не расстается с телефоном.

«Угу», – печатаю я со вздохом.