V.
Известие о женитьбе Осипа Иваныча поразило майора Муштукова, как удар грома: именно этого-то он и не ожидал . Всякое душевное волнение у майора переходило в движение, поэтому он немедленно полетел на прииск к Балуеву, как на пожар . -- Слышал новость?!-- гремел майор , вваливаясь в контору Балуева.-- Наш старик с ума сошел ... Эта Марья, наверное, опоила его чем -нибудь. -- Седина в бороду, а бес в ребро... -- Нет , шутки в сторону: едем сейчас на Ягодный и разговорим старика... Хотя он и виноват передо мной, но я зла не помню... Ведь я первый открыл Марью и первый сказал ему о ней; выходит , чорт возьми, что он некоторым образом обокрал меня. -- И меня тоже, Лука Лукич ... Ведь какая бабенка-то, ешь ее мухи с комарами!.. -- Разбойник девка, одним словом ; но я не могу позволить, чтобы она обманывала моего друга... Чорт ее знает , кто она такая: прилетела неизвестно зачем и, здорово живешь, околпачила этого лысаго дуралея. Майор курил сигару за сигарой, ругался, дергал себя за усы и наконец вытащил Балуева, чтобы ехать вместе на Ягодный и разговорить Осипа Иваныча. План был великолепный, и через час майор и Балуев уже под езжали к конторе на Ягодном , и первое, что увидели там , был сам секретарь, собственноручно прибивавший кисейныя зававески к окну той половины, где раньше жил штейгер . Теперь обе половины были соединены только-что прорубленной в стене дверью, и, очевидно, спятивший с ума старик приготовлял гнездышко для будущей жены. Контора совсем изменила свой вид : откуда-то появились ковры, занавески на окнах , железная двухспальная кровать, обои на стенах , зеркало и т. д. -- Мы к тебе, Осип Иваныч , приехали,-- начал майор заранее составленную речь.-- Ты хоть и не прав предо мной, но я зла не помню. Буду говорить откровенно, как всегда: Осип Иваныч , ты с ума сошел , или у тебя его не было никогда... да! Говорю это не в укоризну, а вот Балуев свидетель, что от чистаго сердца. Мы приехали отговорить тебя жениться на этой Марье, которая, чорт ее знает , что за штука... -- И не штука и не чорт знает , что такое, а моя невеста,-- с спокойным достоинством ответил Осип Иваныч , нимало не смутившись.-- Мне вообще, г. майор , кажется очень странным ваше поведение, как я уже имел честь заметить вам в последний раз ... -- Да ты перестань ершиться-то,-- вспылил майор .-- Мы к тебе с хорошим словом приехали, а он выкомуры выкомуривает ... Разве так порядочные люди делают ?.. Ну, разсуди: ты -- лысый старичишка, Марья -- девка кровь с молоком , ну, какой толк выйдет ? Ей нужно здоровеннаго мужа, чтобы она ему в глаза глядела, а ты посмотри на себя в зеркало... Извини, что я говорю, может -быть, очень откровенно, но ведь я от чистаго сердца. -- Действительно, сумлительная девица,-- вставил свое слово Балуев , пожимая плечами.-- Я так понимаю своим умом , что она к вашим деньгам подбирается, Осип Иваныч , и больше ничего. Дескать, как ослабеет да раскиснет со мной старичок -то, я и приберу денежки... -- Верно!..-- подтвердил майор , точно гвоздь заколотил .-- Не иначе... Ведь ты понимаешь ли, что значит женщина молодая, когда она в полном прыску? Тут нужно, прежде всего, иметь силу, да-с ! -- Господа, я уже решился твердо и исполню свой долг ,-- невозмутимо-спокойно отвечал Осип Иваныч , не поддаваясь искусителям . Как друзья ни уговаривали Осина Иваныча, как ни убеждали его, какия неопровержимыя доказательства ни приводили, он остался непреклонен , и даже больше: отнесся к ним как будто свысока, с самой обидной снисходительностью, как держат себя с маленькими детьми. Это наконец взорвало майора, и он отрезал Осипу Иванычу: -- Если уж тебе так загорелось иметь эту Марью, так отчего же ты не сказал этого мне, твоему другу? Я, по будь я майор , доставил бы тебе ее живую, с руками и с ногами, за красный билет ... Я, брат , знаю женщин !.. Осип Иваныч побелел , затрясся всем телом и только молча указал друзьям на дверь. Странное состояние души переживал Осип Иваныч . Такие дни иногда случаются осенью: трава давно высохла и пожелтела, лист с деревьев облетел , кругом все голо, и вдруг выглянет ласковое, теплое солнышко и обольет все своим золотистым светом . Тихо-тихо все стоит кругом , ни одна былинка не шелохнется, точно в природе совершается какое-то великое таинство, торжественное, таинственное и неиз яснимое: потухающая жизнь улыбается последней своей улыбкой, как засыпающий ребенок . Именно такое торжественное спокойствие испытывал теперь консисторский секретарь, согретый молодым , горячим огнем . Он чувствовал в себе ту блаженную полноту, которая делает людей истинно-счастливыми, и удивлялся, как он раньше мог жить, не понимая смысла всей жизни. Да разве он жил ? Он полз , как червь, и, как червь, не мог поднять головы. Правда, он думал всегда о том , чтобы устроить свой угол , завестись семьей, но все это было так смутно, неясно и постоянно затемнялось тысячью совершенно посторонних соображений. Точно какой внутренний свет разом осветил Осипа Иваныча и даже на мгновение ослепил его: жизнь гораздо проще, а он теперь именно жил . Не нужно было ни искать ее, ни ждать, ни выбирать, нет , она пришла к нему сама и сама протянула к нему свои руки, прекрасная и слабая, полная жизни и не знающая жизни. Когда майор выскочил из конторы и даже хлопнул дверью, Осип Иваныч только улыбнулся: ослепленный злобой человек хотел разстроить его счастье и теперь неистовствует от собственнаго посрамления. Нет , во всем случившемся есть какая-то невидимая рука, которая все устроила, и слабому человеку только оставалось покориться. Приготовления к свадьбе занимали теперь все свободное время у Осипа Иваныча, и он с наслаждением устраивал гнездышко для своего будущаго счастья. Из сундуков были вытащены всевозможныя вещи, заготовленныя Осипом Иванычем раньше именно для такого торжественнаго случая: ковры, занавески, зеркало, шкатулочки, салфеточки, посуда, даже картины. Все это по случаю скупалось консисторским секретарем на аукционах и распродажах , вообще по случаю, когда вещи продавались за полцены. -- А как ты теперь находишь, Иван Петрович ?-- спрашивал старик своего клеврета Чинетти, развесив над двухспальной кроватью бархатный ковер с двумя голыми нимфами. -- Ничего, хорошо... -- Хе-хе... Все было припасено, давно припасено, а теперь дело за птичкой: прилетит , расправит перышки, и Осип Ивапыч помолодеет с птичкой. Чинетти должен был принимать довольно деятельное участие в приготовлении готовившагося торжества, т.-е. чистил самовар , подсвечники, амуницию Осипа Иваныча, зеркало и т. д. Время бежало быстро, необходимо было торопиться, чтобы предотвратить злоухищрения со стороны майора, о которых Осип Иваныч говорил довольно часто. Свадьба должна была произойти в Розвальнях , куда, специально на этот случай, был выписан священник , приехавший откуда-то верхом , кажется, верст за сто; после венца молодые должны были сейчас же отправиться на Ягодный: Осип Иваныч верхом , а молодая в сибирской качалке, привязанной между двумя лошадьми на тонких жердях . -- Мне бы хотелось первые дни остаться в Розвальнях ,-- заявила было Марья Ивановна, но Осип Иваныч ничего и слышать не хотел о таком решении. Наконец наступил и торжественный день свадьбы. Из знакомых Осипа Иваныча в церкви, при совершении обряда, присутствовал один Чинетти, который держал над невестой венец . Осип Иваныч был в каком -то вицмундире и при ордене, невеста в белом кисейном платье, одним словом , молодые были хоть куда. После венца сейчас же все отправились на Ягодный. Марья Ивановна ехала торжественно в качалке, а за ней верхом гуськом Осип Иваныч , Чинетти и молчаливый, угрюмый старик , который жил при мелочной лавочке Марьи Ивановны. Путешествие совершилось благополучно, и только когда показался Ягодный, Осип Иваныч молодцом заскакал вперед и, встретив жену на крыльце своей конторы, облобызал ее и проговорил ; -- Вот , Маша, и наше гнездышко! Было уже поздно. Летний июлеский день быстро склонился к вечеру; со всех сторон на прииск ползла ночная мгла, и только яркие огни около казармы рабочих нарушали общий порядок приисковаго рабочаго дня. Это рабочие пили за здоровье молодых . Марья Ивановна была необыкновенно весела, шутила, смеялась и ласково заглядывала прямо в глаза Осипу Иванычу, котораго все время называла иосифом . -- Ах , ты, моя птичка!-- задыхаясь, шептал Осип Иваныч .
