III.
Дружба между майором и Осипом Иванычем порвалась, как туго натянутая нитка. Майор , получив неожиданный афронт со стороны секретаря, золотил его на все корки. -- А я рад ... весьма рад ,-- заявлял , с своей стороны, Осип Иваныч , когда ему передавали разныя выходки майора.-- Помилуйте, сколько я однех денег проиграл этому майору, а кроме того каждый раз , как приедет в гости, непременно вытребует графинчик коньяку. А разве у меня гостиница в конторе? Чай тоже примется пить -- крепкий ему наливай, всегда сахар в накладку, да еще рому набухает . Нет , я так не могу и очень рад , что развязался с этим петухом . Даже равнодушный, кажется, ко всему Чинетти, и тот принял некоторое участие в этой распре, по крайней мере, все, что знал Осип Иваныч про ругателества и насмешки майора, приносилось на Ягодный Чинетти. -- Ну, а как он (Осип Иваныч в некоторых деликатных случаях называл майора просто "он ") ездит в Розвальни?-- спрашивал секретарь своего благоприятеля.-- Там эта девка какая-то завелась... Марьей звать... -- И не девка и не какая-то, Осип Иваныч , и не Марья, а очень почтенная девица Марья Ивановна... да-с . -- Он все-таки ездит туда? -- ездит . -- И Балуев ездит ? -- Балуев -то, пожалуй, чаще ездит . Так и льнут к Марье Ивановне. -- Ну, а что же она? -- Что же им делать, Осип Иваныч ? Девичье дело, все-таки совестно... А майор , сами знаете, развеселится да такое словечко отвесит , что чертям тошно. -- Так , так ... Значит , эта Марья Ивановна не какая-нибудь этакая-такая? -- Нет , оне даже весьма соблюдают себя... В голове Осипа Иваныча неожиданно сложился великолепный план , о котором он не говорил даже Чинетти. В одно прекрасное утро Осип Иваныч велел пораньше оседлать себе лошадь и отправился в Розвальни совершенно один . На прииске он сказал , что едет по хозяйственным делам , как разсказывал после штейгер . Дело было в июне, т.-е. сейчас после спада вешней полой воды, когда можно было проехать в Розвальни летником . Поздняя северная весна была еще в полном разгаре, и везде весело топорщилась свежая зеленая травка, распускалась липа, набирала свой душистый цвет черемуха. Даже вечно угрюмыя ели и пихты, и те пустили бархатную почку, точно каждая веточка была увешана светло-зелеными сережками. Хорошо было теперь в лесу, да и настоящий овод еще не успел народиться, хотя в низких местах , над ржавыми болотинами уже стон стоял от толпившейся здесь болотной мошкары. Осип Иваныч был в самом хорошем настроении духа, весело поглядывал на зеленыя горы, на болото, на голубое бирюзовое небо и даже замурлыкал какую-то мудреную стихиру из партесных , которую певал прежде вместе с дочерями протопопицы Секундовой. Было, правда, одно сомнительное место -- это как раз только от едешь версты полторы от Ягоднаго, будет ложок , а сбоку, в полугоре и выпадет извилистая лесная дорожка, которая ведет на майорскую Саранку. Осин Иваныч почему-то боялся встречи с майором , который точно должен был дожидаться его на розстани {Розстанью на Урале называются перекрестки дорог , от слова разставаться.}, но дело обошлось благополучно: дорожка была пуста и даже следов свежих не было заметно. А солнце так светило любовно и горячо, в лесу заливались птицы, в воздухе стояла ароматная смолистая струя. Дорогу до Розвальней в три года приисковой жизни Осип Ивапыч изучил как свои пять пальцев . От Ягоднаго она идет все ложками, по гатям и стланям , потом повертка на Саранку, дальше пойдут вставать крутыя горки с каменистыми шиханами, на половине брод через речку Черную, которая разливается в топких , болотистых берегах ; от Черной до Розвальней дорога идет все горой, по крутому увалу, заросшему ельником и лиственью. В хорошую погоду до Розвальней два часа езды верхом , и Осип Иваныч много успел передумать за это время, как вообще случается думать всякому в дороге. Вспомнилось ему и детство, и мудреное ученье, и служба. Чего-чего он ни претерпел на своем веку! Рос он сиротой, отец был дьячком и после себя оставил семерых детей; потом следовала бурса, которой преодолеть до конца Осип Иваныч не мог . Он вышел из философии и поступил на службу в консисторию на полтора рубля жалованья и тянул лямку целых тридцать лет , пока не дослужился до 12 р. жалованья. Да, это было самое большое жалованье, а еще корят взятками, хотя, конечно... Кажется, вот за этим угором сейчас и Розвальни? Да, точно, вон и "перемены" {Переменами называются обнесенные изгородью покосы.} розваленских мужиков , и первыя избушки, и деревянная церковка с почерневшим крестом . Розвальни была самая глухая деревушка, какую только можно себе представить; она точно заблудилась в глуши уральскаго леса и раскидала свои почерневшия избушки по краю ржавой болотины. У первых поселенцев не было толку поставить избы куда-нибудь к реке: нет , сели прямо на болото, и делу конец . Всех изб было десятка три, и оне разсажались, как растут грибы в лесу: где торчит одна, где три, где пять. Строился всякий, как хотел , и Осип Иваныч называл эту деревню чортовой городьбой. Розвальни пользовались плохой репутацией благодаря соседству золотых промыслов : мужики пьянствовали, бабы и девки баловались с приисковыми рабочими. Осип Иваныч отыскал глазами вывеску Марьи Ивановны и прямо под ехал к новой лавочке. Это была простая деревенская изба, стоявшая против церкви; на крыше была поставлена голубая вывеска с золотыми словами, а в воротах проделан из свежаго теса ход в лавочку. -- Ишь ты, какая машина!-- улыбнулся Осип Иваныч . Он привязал лошадь к верее и, не торопясь, вошел в лавочку. Марья Ивановна сидела за прилавком с каким -то шитьем в руках и приветливо поклонилась покупателю. Осип Иваныч немного смутился, когда увидел эту высокую, красивую девушку с большими темными глазами и тяжелой русой косой. Да, это была писаная красавица: высокая, стройная, с могучей грудью, только лицо у нея было какое-то бледное, а красивыя губы сложены совсем строго, по-монашески. -- На перепутье заехал к вам , Марья Ивановна,-- заявил Осип Иваныч , с развязностью разглядывая разложенный на полках разный товар : папиросы, спички, ситец , чай, конфеты и т. д. -- Очень рада. Садитесь,-- просто ответила Марья Ивановна и сейчас же уткнула нос в работу.-- Вы не от майора ли? -- Ах , нет , сударыня, г. майор сами по себе, а я сам по себе. Они на Саранке, а я на Ягодном -с ... Да-с ! Меня зовут Осипом Ивановичем Померанцевым . -- иосифом ?-- переспросила Марья Ивановна, оставляя работу. -- Точно так , а сокращенно: Осип . Так -с ... так -с ... Вот в какую глушь вы забрались, Марья Ивановна. Далеконько-с ... хе-хе!.. -- Ничего, везде люди живут , Осип Иваныч . -- Совершенно верно-с . А мне, знаете, нужно было в Розвальнях одно дельце оборудовать, увидал вашу лавочку, дай, думаю, заверну. Извините за нескромный вопрос : вы откуда в наших -то палестинах проявились? -- Я дальняя... из Нижегородской губернии,-- с улыбкой ответила Марья Ивановна и посмотрела в глаза Осипу Иванычу. Говорила она нараспев и как -то особенно мило, по-детски растягивала последния слова фразы, да и голос у ней был такой грудной, полный, с ласковыми контральтовыми нотками. -- Вот как -с ...-- глубокомысленно заметил Осип Иваныч и еще раз внимательно осмотрел всю лавочку.-- Далеконько-таки... Родственников , может -быть, имеете где-нибудь поблизости? -- Нет , я одна... "Врет ; наверное, хоть брат двоюродный есть,-- усомнился про себя опытный Осип Иваныч .-- Наверное, брат есть... Знаем мы вашего брата, смиренниц ! " -- Что вы так на меня смотрите?-- спросила Марья Ивановна, заметив на себе испытующий взгляд Осипа Иваныча, и засмеялась; очень уж хорошо она смеялась: на подбородке ямочки, на щеках ямочки, а лукавый глаз так в душу и смотрит . -- Одной девице это весьма опасно, т.-е. одной-с ...-- довольно строго заметил Осип Иваныч . -- А почему вы знаете, что я девица? -- Слухом земля полнится,-- смущенно заметил Осип Иваныч , сболтнувший некстати, и, чтобы поправиться, прибавил еще с большею строгостью:-- трудно, сударыня, по молодости лет себя соблюсти, и при красоте лица бывает большой соблазн . Извините меня, старика, я говорю откровенно, что думаю... -- Спасибо... Другие ко мне не так относятся, как вы. Осипу Иванычу показалось, что у девушки блеснули слезы на глазах . -- Да-с , другие, будут вам расточать словеса лукавствия, сплетать лесть, а я прямо правду,-- прибавил он .-- Бывают даже люди военнаго звания, которые готовы погубить человека из -за своей прихоти, а я только правду говорю. -- Это вы про майора намекаете?-- засмеялась Марья Ивановна. -- Хотя бы и про г. майора... ну, и старец здесь есть, Балуев , может -быть, изволите знать?.. -- Да, он часто заезжает ко мне и надоел . -- Вот , вот ... но я больше про г. майора... Перед вами некоторые будут расточать лесть, а за глаза будут клеветать, что вы якобы приехали в Розвальни скупать наше золото. Я не верю, но уже говорят . Вы извините меня, старика, что я прямо говорю, без лести. Знакомство завязалось очень быстро. Марья Ивановна отнеслась к Осипу Иванычу с особенной трогательной доверчивостью и даже пригласила его напиться чаю к себе в комнату, куда ни майор ни Балуев , несмотря на свое ласкательство, не были ни разу допущены. Комнатка была крошечная, едва двоим повернуться. У стены кровать с белыми подушками и белым покрывалом , у окна столик , покрытый вязаной салфеткой (эта салфетка немного кольнула Осина Иваныча: точно такия же салфетки были у протопопицы Секундовой), железный сундук , зеркальце на стене и какия-то книги на полочке. -- Это у вас что за книжки? Можно полюбопытствовать?-- спросил Осип Иваныч , кажется, еще в первый раз в жизни попавший в девичью комнату. -- Божественныя, Осип Иваныч ... библия, евангелие, жития святых . -- Вот как -с !.. Кто же сии книги читает у вас ? -- Да я сама читаю... Теперь на пророке Исаии остановилась; я люблю его больше всех пророков . -- Очень похвально, Марья Ивановна, очень похвально... одобряю. Самовар Марья Ивановна ставила сама, а принес его в комнату какой-то седой, суровый старик , глядевший на гостя исподлобья. -- Это кто такой будет ?-- полюбопытствовал Осип Иваныч . -- Это так ... старичок один . Неловко одной совсем , все же торговля, всякий народ бывает , Осип Иваныч . -- Весьма одобряю... весьма. Какая у вас славная комнатка, Марья Ивановна! Эта похвала заставила Марью Ивановну немного покраснеть, и она даже спрятала раскрасневшееся лицо за самоваром , что еще более понравилось Осипу Иванычу: настоящая благонравная девица должна краснеть от похвалы; это закон природы. -- Занавесочки... хе-хе!.. кроватка... сундучок ...-- продолжал старик , ухмыляясь.-- Чистота везде... сие подобает благонравной девице, ибо чистота внешняя знаменует чистоту телесную, а чистота телесная -- чистоту душевную. К девице дороже всего непорочность, сберегающая неоценимое сокровище... Марья Ивановна, чтобы удобнее разливать чай, поправила кисейныя рукава своей рубашки выше локтя, и Осип Иваныч , говоря о неоценимом сокровище девичьей непорочности, заметил , что руки у Марьи Ивановны белыя, нежныя, с розовыми ямочками на локтях . Она была одета в синий сарафан и кисейную рубашку; расшитый полотняный белый передник целомудренно был подвязан под самыя мышки. -- Я чай пью в прикуску,-- предупредил Осип Иваныч , когда Марья Ивановна хотела положить сахар в стакан . -- И я тоже в прикуску. Это гораздо экономнее, не правда ли? -- О, совершенно верно, совершенно верно... Такая молодая девица и так благоразумно разсуждает , одобряю!-- восторгался Осип Ивапыч .-- Вот если бы вам еще, Марья Ивановна, надлежащую подпору обрести в лице солиднаго мужа, который мог бы и руководить вами, и защитить, и наставить вас , и поберечь... хе-хе-хе! Марья Ивановна опять так глянула на своего гостя, что Осип Иваныч чуть не выронил блюдечка с чаем , отрицательно покачала головой и совершенно серьезно проговорила: -- Нет , я не думаю итти замуж ... Какие нынче мужья, Осип Иваныч ? Или пьяница, или дурак , или еще того хуже. -- Как , например , г. майор ? О, совершенно верно... хе-хе! Да вы, барышня, себе на уме, с ноготком . А если бы нашелся человек серьезный... хе-хе... а? Извините меня, старика, за болтовню. -- Какой же вы старик , Осип Иваныч ? -- А вы как полагаете? -- Я? Просто степенный и солидный человек ... сразу видно. Разве я поведу к себе в комнату майора или Балуева?
