По крайней мере, хуже уже некуда, — говорит он.

Видимо, вы не смотрели «У холмов есть глаза».

Пассажиры медленно вылезают из микроавтобуса. Впереди дорога изгибается, поднимаясь на холм, покрытый нетронутым снегом. Рядом с дорогой — крутой берег, поросший тонкой живой изгородью без листьев и несколькими голыми дубами.

Возникают споры, оставлять ли сумки и подарки в микроавтобусе, но, пока они стоят на холоде и ждут, пока водитель разбудит пьяного, быстро приходят к единому мнению.

«Кто же будет возить здесь вещи в такую ночь? говорит Джесс. Сегодня канун Рождества. У воров тоже есть семьи, знаете ли.

Не стоит торчать здесь, я могу убить пинту пива. Давай, я тебя обгоню. Кто последний дойдет до бара, тот и покупает! Стив хлопает в ладоши и пролезает через щель в живой изгороди, чтобы пройти кратчайшим путем к пабу. Снег глубокий и доходит ему до голеней. Его целеустремленная походка вскоре превращается в медленный лягушачий марш.

Джесс, пошатываясь, идет за ним.

«Чертовски холодно, детка!»

Холод кусает лицо и руки Ниша, когда он осторожно взбирается по заросшим корням на берег. Снег продолжает падать с белым шумом, похожим на радиопомехи. Вдалеке, затуманенный снегом и окутанный темнотой, он видит небольшое скопление низких каменных зданий. Неподалеку шпиль церкви возвышается над рядами занесенных снегом тисовых деревьев, а небольшое кладбище окружено стенами из сухого камня, покрытыми толстым слоем снега, как рождественский торт. А вон там, через деревенскую зелень, находится паб.

Не просто паб, а паб с открытки, квинтэссенция, архетипический сельский паб. Широкое низкое здание из медово-желтого камня, из-под заснеженной крыши которого выглядывают двускатные дормеры. Ниш может различить очертания столов для пикника перед пабом и низкую ограду. По периметру пивной висит качели-вывеска в высокой деревянной раме. На первом этаже горят фонари, светящиеся за ставнями, теплые и манящие. Из трубы тянется шлейф дыма, низко висящий в воздухе и развевающийся на ветру.

Эффи поднимается следом за ним.

Лучше бы они каштаны на открытом огне жарили, — говорит Ниш.

Эффи ничего не говорит. Она издала неровный вздох, ее дыхание замерло.

Стив и Джесс превратились в маленькие шатающиеся фигурки, широко раскинувшие руки, чтобы удержать равновесие. Их хихиканье эхом разносится по просторам. Снег сглаживает перспективу, делая невозможным определить расстояние. Деревенская зелень растягивается и искривляется, превращаясь в бескрайнюю пустыню, а паб — в далекий мираж безопасности и комфорта.

Тем временем водителю удается разбудить пьяного. Он, пошатываясь, вышел из микроавтобуса, бледный и неровный, как новорожденный жеребенок. Он смотрит на окружающую их сцену, дважды моргает, бездумно машет рукой на падающий снег. «Куда?»

«Да ладно, просто нужно затащить вас внутрь, пока мы ждем, пока кто-нибудь починит автобус», — с принужденной бодростью говорит водитель. Она закрывает раздвижную дверь и нажимает кнопку блокировки на брелоке. Микроавтобус дважды сигналит, его сигнальные лампы отбрасывают оранжевые ореолы на падающий снег.

Водитель автобуса на мгновение приостанавливается и пристально вглядывается в пьяного. «Скажите, а у вас нет знакомого лица? Ты похож на кого-то известного?

«dun… Wha?» Пьяный бормочет, растерянный и дезориентированный.

Ладно, идемте со мной, мы отвезем вас в теплое место. Ты мне кого-то напоминаешь, но я никак не могу вспомнить кого. Это придет ко мне, я знаю. Там есть паб. Вы ведь любите пабы, не так ли? Водитель направляет пьяного по дороге, а не через зеленую зону.

«Ты в порядке?» — Ниш обращается к Эффи. Она с предчувствием смотрит на паб.

«Мне придется быть. Как ты думаешь, сколько нам придется ждать?»

«Где мы вообще находимся?»

Эффи оглядывается по сторонам, пытаясь понять, что происходит. Позади них глубокие следы от внезапной остановки микроавтобуса засыпает оседающий снег. С одной стороны — дорожный знак. Эффи спускается с берега, чтобы получше рассмотреть его, стараясь не потерять равновесие.

«Маленький Слотер», — говорит она достаточно громко, чтобы Ниш услышал.

«Что ты сказал? кричит пьяный, остановившись на дороге.

«Просто название деревни», — отвечает Ниш.

Водитель пытается тихонько уговорить пьяного ехать дальше, но тот упорно стоит на месте.

«Что?»

«Эта деревня. Она называется Маленькая Бойня».

Водитель автобуса протягивает руку, чтобы взять пьяницу за руку, но тот оказывается быстрым и сильным. Он толкает ее в снег. Она падает на снег, словно снежный ангел.

Освободившись, пьяница, пошатываясь, возвращается на дорогу, его ноги скользят по льду.

Мозг Ниша очень медленно переваривает странность такого поворота событий. Он спускается с берега, осторожно прокладывая маршрут, чтобы перехватить пьяного, но тот слишком быстр. Пьяница уклоняется в сторону и проносится мимо Ниша, обдавая его запахом несвежего спиртного.

Вы едете не туда, — говорит Эффи.

Пьяница приостанавливается и смотрит на деревенский знак, затем снова на Эффи. Глаза у него дикие, широкие, налитые кровью, со зрачками как блюдца.

«Der gon kill ush all!» Голос пьяницы трещит, когда он выкрикивает свое предупреждение.

Эффи дважды моргает.

«Остановите его!» — кричит водитель автобуса с дальней дороги.

Мужчина переходит на бег, с удивительной скоростью шатаясь по спрессованному снегу, оставленному микроавтобусом. «Спасайтесь! кричит он в ночной воздух.

А потом он исчезает, растворяется в метели.

Глава 3

Внутри паба тепло и сухо, воздух пропитан древесным дымом. В камине с ингленуком горит и потрескивает огонь. Из кухни доносится непередаваемый аромат жарящегося мяса.

Несмотря на то, что трактир является самой сутью уютного рождественского комфорта и веселья, он практически пуст. Погода побудила людей остаться дома.

Зданию сотни лет, но оно хорошо сохранилось. На протяжении веков широкая гостиная представляла собой две комнаты — бар для мужчин и семейный салон для женщин и детей. Но теперь она открыта и превратилась в длинную гостиную с обтесанными кирпичными колоннами. По потолку тянутся старые почерневшие дубовые балки, украшенные гирляндами сушеного хмеля. Стены грубо оштукатурены и окрашены в белесый цвет со следами никотина, оставшимися еще со времен запрета на курение. Конские медяки, кувшины Тоби и старинные фотографии в рамочках занимают практически все свободные поверхности. С одной балки свисает охотничий рог. Ниш представляет себе всадников в белом и красном, спускающих с лошадей, окруженных целым морем лисьих гончих, чтобы утолить жажду, которую они утолили, гоняясь за своей добычей по сельской местности. Окна изнутри закрыты деревянными жалюзи, выкрашенными в белый цвет, дополняющий оттенок стен. В углу нелепо поблескивают два игровых автомата.

Паб украшен к Рождеству. Искусственная сосна — одна из тех старомодных, которые даже не пытаются скрыть, что сделаны из пластика и проволоки, — усыпана мигающими огоньками и золотой мишурой. Из-под земли сыплются подарки — коробки из ржавой бумаги, скрепленные пожелтевшей лентой. На вершине сидит старинный ангел, его корона задевает низкий потолок. Она похожа на переделанную куклу из туалетного рулона, а ее широкая квадратная юбка скрывает верхушку дерева.

Со стен глубокого камина свисают чулки — не чулочно-носочные изделия, а искусственная обувь в форме ботинок в аляповатых красных и зеленых тонах. Самодельные бумажные цепи петляют между открытыми балками.

Создается эффект аскетичного рождественского прошлого, возрожденного с искренностью, а не китчевой иронией.

В баре один из роликов с насосом рекламирует сезонное специальное блюдо. Мультяшный северный олень размахивает злобным кинжалом, его рога собраны в замысловатую корону, а в качестве носа используется светящийся красный светодиод. Пиво называется «Месть Рудольфа», это имперский эль с таким ABV, которое кустистые бородатые поклонники крафтового эля могут назвать «полнотелым», «пробивным» или даже «вызывающим».