Но сейчас канун Рождества, и скоро этого старика усыпят на целый год. Он может быть полезен для бизнеса, он может оплачивать счета Ниша, но чем скорее он уйдет, тем лучше.
«Ты свернул не туда, приятель». Стив, мужчина в узких джинсах, кричит, чтобы его услышали по радио.
Что?» — кричит в ответ водитель автобуса.
«Неправильный поворот», — Стив показывает свой телефон, светящийся в темноте, чтобы показать курс, проложенный на Google Maps. Надо было оставаться на автостраде».
«Немного отклонились. Впереди авария».
«Google ничего не показывает».
«Нужно время, чтобы обновить информацию, не так ли?» — говорит водитель автобуса, теперь уже веселый. В такую погоду в канун Рождества у служб уйдет целая вечность. Не хотелось бы застрять за этим».
Стив с ворчанием согласился.
Отвлекающий маневр нарушил ход мыслей Ниша. Заснеженная местность вокруг них на тон светлее кромешной тьмы. Он может почти различить горизонт. Деревья и живые изгороди — это негативные черные пространства, вырезанные из глубокого темно-синего цвета. Через переднее окно он видит, как густые снежинки, попавшие в свет фар, изгибаются по направлению к микроавтобусу, который едет дальше. Кажется, что они движутся с огромной скоростью, даже когда машина замедляет ход. Дворники сметают жирные пятна с ветрового стекла, прежде чем они успевают растаять.
Пьяница сзади громко храпит, бормочет, будто собирается проснуться, но снова успокаивается и вскоре снова начинает ритмично храпеть. Ниш уже привык к загрязненному алкоголем воздуху, но теперь, когда он вспомнил о присутствии пьяницы, он не может игнорировать запах несвежих духов.
Не найдя ничего лучшего, он снова обращается к своему телефону. С новостями покончено, поэтому он начинает прокручивать ленту своих социальных сетей. Символы загрузки вращаются, видеоролики останавливаются через долю секунды, на месте изображения появляются пустые поля. Сигнал ужасен, хотя телефон настаивает на наличии 4G. Он сдается и смотрит на снег через лобовое стекло.
Женщина рядом с ним смотрит на свой телефон и начинает возиться с каким-то приложением. Ниш бросает взгляд на нее, как мотылек на источник света. Она просматривает ряд утверждений, останавливаясь и размышляя над каждым, словно перебирая молитвенные четки.
Мы проводим тщательную и бесстрашную нравственную инвентаризацию.
Она делает паузу, несколько мгновений водя пальцем по экрану, прежде чем переключить его на следующий.
Признались Богу, себе и другому человеку в своих ошибках.
Ниш удивлен. Но чего он ожидал? Цепочку сообщений в WhatsApp и групповых чатов, в которых обсуждались планы на новогоднюю ночь? Просматриваете профили в Tinder, пытаясь отвлечься на время Betwixtmas, зияющей пропасти между Рождеством и Новым годом? Просматривает анонсы распродаж в Boxing Day? Что-то в ее молодости, манере одеваться, обыденности автобуса, заменяющего рельсы в канун Рождества, мешало ему представить, что она может быть религиозной. Это просто доказывает, что никогда не знаешь, насколько богат или сложен чужой внутренний мир.
Экран рывком исчезает из поля его зрения. Он чувствует, что женщина смотрит на него — в темноте он видит только белки ее глаз.
О… Простите, я не… я не хотел, я… — его голос срывается, когда он понимает, что у него нет хорошего объяснения. Это похоже на паб, знаете, когда твои глаза просто притягиваются к экрану, несмотря ни на что».
Она смотрит на него бесстрастным взглядом. Или он так себе это представляет.
«Долго ехали, да? говорит он, ерзая на крючке.
Она выдыхает и говорит: «Я алкоголичка».
Ее слова прозвучали быстро и тихо. Он почти не замечает их за ревом дороги, ворчанием пьяницы на заднем сиденье и скрипом стеклоочистителей.
Ниш помнит, как директор по продажам пробурчал «Ты никуда не уйдешь, пока я не куплю тебе выпивку» и заставил его выпить Jägerbomb, прежде чем он успел на метро доехать до дома.
«Должно быть, это трудное время года, — говорит он.
Она беззлобно смеется. «Без шуток.»
Как же ты спасаешься от этого в преддверии Рождества? Мне бы пришлось жить под скалой или что-то в этом роде. Просто, ну, все люди, которые хотят встретиться после работы, или пойти на пьяный ланч, или пропустить полчасика перед поездом…» Он сделал паузу на мгновение. Простите, я что-то напутал. Я… я не хотела смотреть. И тебе не нужно было…
«Один из этапов, — говорит она. Признайся себе, потом признайся другим. Мне придется привыкнуть к этому. В этом году я поеду на ретрит. Кучка незнакомцев разбирается с нашими проблемами в загородном доме на Рождество. Первая ночь — групповая исповедь. Но поскольку я опоздаю, то могу начать с тебя. Не то чтобы я собирался увидеть тебя снова, если все пойдет плохо».
Звучит как идеальная обстановка для убийства… Подождите, я первый?
Ты у меня не первый, — говорит она. Наступает неловкий момент, когда между ними повисает двойной смысл. Она смеется, разрывая напряжение. Семья, близкие друзья, они знают. Некоторые знали раньше меня. Но я думаю, что вы первый совершенно незнакомый человек, знаете ли, на природе». Наступает пауза, прежде чем она добавляет: «Как вам это далось?».
Ниш выдыхает, улыбка растягивает его губы. Хорошо — в смысле, тяжело — и я чувствовал себя виноватым и виноватым перед самим собой и все такое — но… Ну, я не делал этого раньше, так что, полагаю, ты у меня первая. Как я справилась?
«Ты был просто великолепен», — говорит она с напускным пренебрежением. Можно было бы поменьше напоминать о том, что мне теперь нужно жить как отшельник. Так что, возможно, стоит поработать над этим».
Смех Ниша обрывается, когда микроавтобус перескакивает через что-то неровное, и водитель жмет на тормоза. Сзади раздается пронзительный женский крик. Они оба подаются вперед на своих сиденьях, когда микроавтобус скользит по льду, дергается на неровностях, а затем резко останавливается.
Извините за это. Все в порядке?» — весело говорит водитель автобуса.
«Что за чертовщина? говорит Стив, его голос хриплый и сумрачный. Он прочищает горло и потирает шею.
Джесс смотрит на Стива широко раскрытыми глазами в благоговейном ужасе. Я никогда не слышал, чтобы ты издавал такие звуки, детка».
Ладно, ребята, я сейчас проверю, что это было, и мы снова отправимся в путь, как только вы это поймете». Водитель автобуса распахивает дверь и выходит в снежный пейзаж.
«Ты в порядке? Ниш спрашивает женщину рядом с ним.
Да, просто немного потрясен. Я не был к этому готов».
Ниш откинулся на спинку кресла и вздохнул. Да, расскажи мне об этом. Не знаю, что хуже — удар хлыстом или шум в ушах после…
Она смеется.
Кстати, меня зовут Ниш, — говорит он. Приятно познакомиться.
Эффи, — говорит она. Нам теперь пожать друг другу руки или что?
Прежде чем они успевают разрешить этот великий вопрос этикета, водитель автобуса снова открывает дверь. На ее лице, освещенном тусклым желтым светом кабины, отражается странное подавленное волнение. У меня есть хорошие и плохие новости, друзья. Какую вы хотите получить первой…? Ну, сначала плохие новости, да? Подсластитель, который последует за ней, смягчит удар. Таков традиционный путь. Ну, мы здесь застряли. Извините. Шина лопнула, а ось выглядит так, будто ее отбросило. Придется звонить в службу эвакуации. Но есть и хорошие новости: здесь есть паб. Там горит свет, так что, похоже, мы можем переждать в теплом месте».
Ниш проверяет свой телефон, чтобы узнать время. Было только девять, но проблеск 4G уже исчез. Может, в пабе есть wifi и он сможет держать родителей в курсе событий? В свете экрана он улавливает выражение лица Эффи. Ему требуется мгновение, чтобы уловить связь, но потом он все понимает. Паб. Это последнее, что ей нужно.
С тобой все будет в порядке. Я буду за тобой присматривать, — говорит он. Если только это не окажется бесполезным. И не в смысле жуткого преследования. Я не Стинг».
Ее улыбка вынужденная. Вот почему я не играю в лотерею.
