— Джек, назад. Назад, мальчик. Сидеть. Я сказала, сидеть.
Он подчиняется, стоит мне повторить более строгим голосом. Он поскуливает, но садится. Мой хороший мальчик. Пусть точно под моими коленями и оказывается его шерсть, когда я опускаюсь сбоку от комода. Тут должно быть проще достать. Где же это? Ну же… Я задеваю чёртову гантель лишь кончиками пальцев, а она уже опять-таки пищит. Ещё чуть-чуть. Наконец, наклонившись больше, мне удаётся сомкнуть руку вокруг окружности и потянуть игрушку на себя между ножкой комода и стеной. Вот так. Закончу, разогнусь и выкину гантель на задний двор прямо сегодня. Зачем ждать родов? Я почти выпрямляюсь в пояснице, но застываю, когда там простреливает вспышкой боли. Ох. Слишком больно, больнее, чем при тренировочных схватках. Всего мгновение, и, тем не менее, разница очевидна. Если из-за тупой гантели со мной что-то… Джек подходит ко мне. Его преданный взгляд заглядывает в мои глаза. Я потираю спину, насколько могу дотянуться. Джек мог бы взять игрушку, но почему-то склоняет морду к моему плечу, как будто спрашивая, чего это я застыла. Действительно. Уже всё ведь прошло. Надо подниматься. Аккуратно я опираюсь на одну ногу, и в этот миг всё и происходит. Серьёзно? Мои совершенно сухие шорты резко становятся мокрыми, и это не потому, что я хотела в туалет, но вместо того корячилась у комода. Ещё же неделя. И Картер в воздухе. Там нет связи. Он приземлится только через час. Включит сотовый в лучшем случае через час и две минуты. И потом дорога до дома. Ещё примерно час. Мой муж в небе. Мой пёс не отвезёт меня рожать и не подержит за руку, и не… Ладно-ладно, это ничего. Первые роды обычно длятся долго. Надо вернуться к тому, с чего мы начали. Глубокий вдох, и встаём. Меня научили правильному дыханию. Джек пятится, пока я выпрямляю себя в полный рост. Тихий скулёж сопровождает то, как я хватаюсь за крышку комода. Глубокий вдох. Ещё. И ещё разок.
— Всё хорошо, Джек. Я в порядке. Просто, кажется, маленькая появится чуть раньше, чем должна. А папе ещё лететь и лететь. Нам с тобой надо засечь время между схватками.
Всё будет нормально. Была пока только одна. Я добираюсь до телефона и включаю таймер в приложении. Всё под контролем. Сумка собрана. Вещи и для меня, и для ребёнка. И мы покрасили комнату для детской. Да, мебель должна приехать на днях, но кроватку мы приобретали отдельно. Картер планировал установить её по возвращении. Теперь она может понадобиться раньше. Он же успеет собрать? Джек наступает мне на ногу подушечками лапы, держась очень близко. Я опускаю ладонь погладить его между ушей, как он любит. Его придётся оставить здесь, а когда мы вернёмся, ничто не будет по-прежнему. У меня максимум пара часов, чтобы быть мамой только ему без младенца на руках. Я звоню врачу, не переставая почёсывать Джека. Меня заверяют, что если так получилось, значит, ребёнок уже готов, и в любом случае все его органы достаточно сформированы, чтобы он мог дышать самостоятельно.
— С вами кто-нибудь есть?
— Мой пёс. Вы, конечно, не об этом. Мой муж летит домой.
— Как скоро он будет?
— Часа через полтора.
— Хорошо. Тогда держите меня в курсе, если почувствуете себя не лучшим образом, и нет нужды приезжать слишком рано. Когда интервал между схватками сократится минут до пятнадцати-двадцати, это вполне подходящее время.
— Спасибо. Я вам ещё позвоню. Или позвонит мой муж.
— Если станет больно, то можете принять ванну. В воде должно быть легче.
Ванна? Нет, не хочу. Возможно, лишь в самом крайнем случае. Забираться в ванну со схватками не кажется хорошей идеей. Как я потом буду вылезать из неё? Можно ведь и поскользнуться. Исключено. Никакой ванны. Так тоже нормально. Джек семенит за мной по лестнице наверх и держится подле меня, пока я переодеваю бельё и шорты, замачивая всё, что было испачкано. Может, я и не постираю, но кинуть мокрые вещи просто в корзину белья тоже не могу. Мы спускаемся обратно вниз. По телевизору, оставшемуся включённым, фильм сменил выпуск новостей. Не сейчас. У меня свои новости. Больше ничего не нужно, не имеет значения. Я не выключаю его, но переключаю на музыкальный канал, прежде чем направиться на кухню за чаем. Джек словно колеблется, идти со мной и сейчас или не идти. Он любит музыку и различает Картера на экране, что мы установили уже давным-давно, так что остаётся ждать на случай, если там покажут хозяина. Проходит какое-то время, и спустя две с половиной выпитых чашки меня настигает схватка. Тридцать семь минут. Я перезапускаю таймер, чередуя глубокие вдохи и выдохи. Стало больнее. Но Картер всё ближе ко мне с каждой минутой, с каждым мгновением. Осталось совсем мало времени. Двадцать две минуты до посадки. Может, он доберётся из аэропорта и за полчаса. Может… Меня словно скручивает, и я не сдерживаю стона. Ох. Ничего. Ничего. Я справлюсь. Я поглаживаю живот. Малышке там тоже наверняка страшно. И страшнее, чем мне. Она вообще не понимает, что происходит. Только сейчас я осознаю, как мало она сегодня шевелилась. Ей мало места. Точно мало. Наша девочка. Из гостиной доносится лай. Джек на что-то гавкает. Что, показывают Картера? Я поднимаюсь, потому что не могу уже сидеть. Не то чтобы меня привлекает мысль непрестанно ходить, но хотя бы немного. Нет, Джек гавкает не из-за Картера. Скорее он ругается на телевизор, потому что там включили песню корейцев. Что поделать, Джек их не любит. Да и я не особо. И точно не сегодня. Я нагибаюсь к пульту, чтобы переключить на соседний канал, но и там корейцы. Хотя вроде бы другие. Джек снова лает и поворачивает морду, словно вопрошая, не могла бы я поспешить. На следующем канале уже нет никаких певцов из Кореи. Наконец-то. Джек вполне доволен и располагается на полу, когда я сажусь на диван, как могу, чтобы ощущалось терпимо. Это скорее полулежачее положение с минимальным соприкосновением с диваном в области поясницы. Но всё равно под кожей всё словно опухает и ноет. Я пытаюсь размять, но прикосновения тоже болезненны. Приходится прекратить и терпеть так. Встрепенувшись, Джек прыгает передними лапами на диван и нервно водит хвостом туда-сюда. Я ёрзаю от ощущения нарастающей боли. Господи. Ещё пятнадцать минут. По телевизору проигрывают что-то из ретро восьмидесятых. Ужас. Ненавижу ретро. Или ненавижу схватки под музыку, которая старше меня. Уже нет сил возиться с ней. Пусть играет, что играет. Может, позвонить маме? Она приедет и выключит. Но, кроме того, она вновь начнёт вспоминать, как рожала меня, что уже бывало во время беременности, а мне просто нужен Картер. Мама не появится сильно раньше него. И потом я не хочу отсылать её домой после пяти или семи минут со мной. Я пододвигаюсь для Джека. Он залезает очень аккуратно, укладывается рядом калачиком и вообще не контактирует с животом. Мой любимый мальчик. Даже в боли я поглаживаю его среди шерсти. Он прикрывает глаза от удовольствия. Я замечаю незначительный колтун и не могу так просто отмахнуться. Я уеду рожать, и что, Джек так и останется с ним? Шерсть спутается ещё больше, пока меня нет. Не хочу просить Картера посмотреть, когда я сама была дома и могла расчесать. Нужно только слегка наклониться. Из-за живота всё труднее, но я обхватываю колтун и двигаю пальцами туда-сюда. Не всё так и запущено. Иногда этого достаточно. Джек шевелит ногой, признак, что ему как минимум неприятно. Уже почти всё. Ещё чуть-чуть. Решившись, я слегка использую ногти, и часть шерсти просто отпадает. Вроде это всё. Да, всё. Джек ударяет хвостом по подлокотнику.
— Я закончила, малыш. Я больше не буду. Мне скоро нужно будет уехать на время, как только вернётся Картер. Я так хотела бы взять тебя с собой, но в больницы не пускают с собаками. Ты знаешь, что в магазины пускают, — Джек шевелится, его уши дёргаются. — И пускают посидеть на уличных верандах кафе. Но с больницами всё по-другому. Папа уедет со мной, но мы вернёмся очень скоро. Папа приедет пораньше. Мы тебя не бросим. Только мы привезём малышку, понимаешь? Я буду очень ей нужна. Она появится совсем маленькой. Но я люблю тебя, Джек. Я не перестану любить тебя меньше, дружок. Ты был у меня до неё.
