Оставалось только заглянуть под полог, но там ничего интересного быть не должно было, так как всегда, это пространство, использовалось как чулан или вело в погреб. Вот только погреба здесь быть не могло по весьма простой причине - изба стояла на курьих ножках. Но здесь, в полумраке, за занавеской, обнаружилась небольшая дверца, уводящая куда-то вниз.

Не веря своим глазам, решил проверить, что же такого может прятаться под полом волшебной избушки. Глаза, как и прошлой ночью, видели в темноте, едва ли не лучше, чем днем, показывая абсолютно все, что таил подземный переход. А то, что он был именно подземный, легко можно было определить по земляным стенам, ничем не укрепленным, меж которых и заворачивалась винтом деревянная, как и все в избе, лестница.

Спускаться пришлось довольно долго. Ради интереса, где-то на середине спуска, решил посчитать ступени. Но на пятом десятке плюнул на это дело. Чем ниже спускался, тем холоднее становилось. Причем без одежды было не очень комфортно находиться в погребе. По крайней мере я надеялся, что это погреб, а не темница. Все-таки мой воспаленный мозг мог придумать и такой интересный закуток, для одной моей экстремальной девушке.

Но вопреки ожиданиям, после очередного поворота, лестница вывела к совсем небольшому проходу, чтобы протиснуться в который, нужно было согнуться пополам. За ним оказалась совсем небольшая комнатка, освещенная тусклым желтоватым светом. Радовало, что хоть там не нужно было гнуть спину, спокойно стоя в полный рост. Там же нашлись и три стеллажа, на полочках которых и были аккуратно разложены все наши вещи, вместе с пресловутыми конвертами, при этом мой, казалось, был самый маленький.

С одной стороны, желание заглянуть во все и узнать о достижениях спутниц, прямо настаивало на том, чтобы задержаться внутри. Но с другой – я же мужчина, защитник. Убивший каждую из них, да еще и не по разу, судя по всему, но это уже дело десятое. Это моя изба и они, вроде как, гостьи. Так что решил одеться, дабы не смущать этих перепуганных девушек и вернуться обратно, собрав все конверты в сумку.

Обратный путь занял на много меньше времени, чем спуск. Что в очередной раз очень сильно озадачило и заставило задуматься. Но испуганные глаза Маришки, шарахнувшейся от меня как от черта, прокравшегося в женский монастырь, заставили забыть о чьих-то незначительных проделках.

- Ваши вещи. – Не став провоцировать новые потрясения для обеих девушек, по самую шею закутавшихся в покрывала и шкуры и, горящими глазами, смотрящими на то, как из бездонного рюкзака появляются всего две вещи, а поверх них ложатся два пузатых конверта.

Аннабель, судя по более сильно вспыхнувшим глазам и дрожи в руках, от которой покрывало медленно поползло вниз, была более чем заинтересована в утренних наградах. Ее зеленые глаза окончательно потеряли все человеческое, став полностью змеиными и, частично посветлев до желтого цвета. Но днем было тяжело разобрать, что же конкретно с ней случилось. Новое-улучшенное зрение показывало, что в ее ауре появилась интересная ящерка, чем-то похожая на европейского дракона, но с небольшими отличиями. Крыльев не было, и лапы были более когтистые с небольшими перепонками, словно это создание могло плавать.

Маришка же так и оставалась привычной ведьмой в человеческом образе, никак не изменяясь. Лишь ее глаза стали еще более яркие, переливаясь всеми цветами радуги сразу, будто не могли определиться, какой же им выбрать. И она, как раз таки, совсем не желала выбираться из-под спасительного укрытия, хотя чем он мог защитить, реши я воспользоваться ей еще раз, было совершенно не понятно.

Оценив реакцию девушек, запустил руку в рюкзак и извлек оттуда, то самое яйцо, ради чего пришлось пережить столько неприятностей. В этот раз оно оказалось более послушным, отцепившись от пальцев после пары сильных встряхиваний, вызвав, при этом, испуганный вскрик Аннабель. Хорошо, что не разбилось, приземлившись на мягкую подушку.

- Больше так не делай! – Змейка проворно подскочила к нему, отталкивая меня с такой силой, что едва устоял на ногах, уперевшись в печь рукой.

То, с какой теплотой и заботой она прижала это крохотное яичко к объемной груди, заставило задуматься. Действительно ли правильно я поступаю, отдавая такое сокровище темному созданию. Но было уже поздно. Теперь отобрать яйцо можно было только убив ее. Но помня, что говорили об убийствах днем, решил оставить все как есть, тем более мне самому надо было ознакомиться со внутренностями конверта и того самого свитка, содержимым которого, до определенного времени, делиться не хотелось ни с кем. Для этого достаточно было просто выйти из избушки. А так как брюнетка была полностью поглощена новой прелестью, о которой, судя по всему, мечтала очень давно. А вторая боялась даже пошевелиться. Переживать, что кто-то помешает, совсем не стоило.

В сенях ничего не изменилось, кроме того, что армейские ботинки стояли на том месте, куда вчера их определил, впервые заходя в избу. Лучина так и продолжала гореть неровным светом, словно и не могла прогореть дотла, все так же оставаясь зажатой в расщепе, ничуть не менее искусно сделано умелым резчиком.

На улице уже во всю светило солнце, поднявшись в самый зенит. Но от этого не было жарко. Густой лес так и оставался лесом, только заросшая тропа, возле которой вчера выбрали место для постоялого двора, сменилась на более-менее ухоженную. Высокая не кошенная трава нависала над широкой асфальтированной дорожкой, уходящей куда-то в дремучую глубь, куда и солнце то не всегда доставало. А с другой стороны, всего в нескольких сотнях метров, начинались уже совсем обжитые места с лавочками, фонарями и прочими прелестями жизни.

Решив, что лавка будет самым удобным местом, пошел именно туда. Прохожих не было, как и животных. Только несколько птичек перекликались в густых кронах, создавая приятную атмосферу покоя. Бояться было нечего, что только подтверждалось божественным зрением, которое стало выхватывать определенные моменты, такие как движение в кустах, помимо моей воли, подсказывая стоит ли опасаться приближающееся создание.

Первая же лавочка оказалась залита ярким дневным светом, под которым сидеть было не очень комфортно, но зато вторая, спряталась под разлапистым каштаном, защищая прохожих от палящих лучей. Лето было в самом разгаре и моя легкая курточка, вкупе с черной кольчугой, заставляли обливаться потом. Но памятуя наставления виверна, снимать ни то, ни другое, не решился.

Удобно расположившись на деревянной лавке, краску на которой не обновляли далеко ни первый год, первым достал конверт, сразу вытряхивая из него все содержимое, которое едва уместилось на руке. К ярким кристаллам, точно таким же, как и выпавшие прошлым утром, добавилось еще пяток серебряных монеток и одна золотая. А сверху лежал совсем маленький листочек сложенный пополам, заинтересовавший больше, чем все остальное содержимое.

Развернув его, вчитался в убористый женский подчерк и тут же улыбнулся. Кого-то очень сильно расстроило мое появление. Сам текст же гласил: «Не буду считать твои ранги, сам этим занимайся, читер!». Перевернув его, дабы убедиться, что ничего больше нет, заметил еще одну надпись, совсем уж крошечную. Напрягая глаза, чтобы разглядеть буквы, с трудом смог разобрать: «Вали домой! Достал уже!»

Что ж, боги не отличаются ни терпением, ни тактичностью. Не зря же их, в свое время, представляли как обычных людей, со всеми нашими пороками и недостатками. Иначе как объяснить любовь к спиртному или к противоположному полу. Хотя, порой, не только к противоположному. Особенно этим славились греки и, чуть меньше, римский пантеон.

Сменив конверт на свиток, развернул его и принялся изучать обыкновенную карту, на которой были красочно изображены горы, река и странное строение, напоминающее японскую метательную звездочку. Только это был большой земляной вал и его размеры внушали уважение к строителям, воздвигшем это чудо. В центре самой звезды было отмечено несколько крупных строений. Чем они могли быть, оставалось загадкой. А поверх все этого, очень тонкими полосками, почти прозрачными, уходили три извилистые линии, которые протянулись к отдельным, самым высоким пикам горного хребта.