За разглядыванием больших и малых холстов с изображением красивых женщин и воинственных мужчин, совсем не заметил, как наступила гробовая тишина. Замолкло все не только в доме, но и на улице. Ни единой птички, ни единого возгласа. Все вокруг замерло в ожидании. А потом раздался громкий гул.
В коридоре раздался колокольный звон, низкий и гулкий, прокатившийся по дому от одного окна и до другого. Ударная волна сметала ту милость и уют с комнаты, прямо на глазах делая ее из жилой, едва ли не заброшенную. Краски стали быстро сереть, цвета теряли свою яркость, а на поверхностях многих вещей, в том числе и картин, появлялись трещинки и следы старения. Словно ветер в пустыне сметает верхний слой песка с древних руин, так и здесь ветер сдувал всю красоту и новизну.
- Ку-ку! – Стоило гулу слегка отдалиться, теряясь где-то среди домов, как в гостиной, оглашая весь дом, прокричала кукушка, выпрыгивая из своего домика.
- Надо было спать. – Сглатывая ком плохих предчувствий, пробормотал себе под нос, чувствуя как по коже побежали мурашки.
Первый крик домашней птички ознаменовал начала еще более быстрого старения некоторых вещей. Обои и краска на стенах начали желтеть и отваливаться. Картины бесследно пропадали со стен, мебель рассыхалась и переворачивалась.
Каждый последующий сигнал обозначал новую вспышку, после которой комната преображалась до неузнаваемости. Все становилось только старее. Вот уже и штукатурка осыпалась, оголяя каркас и деревянную обрешетку старинного строения. А следом и окно пропало. Деревянная рама просто рассыпалась от времени. Пол проваливался, доски гнили, цемент крошился. И все это произошло за какие-то секунды, пока кукушка отсчитывала девять вечера.
- Вот это номер. – Оставшись один в темноте, решил перво-наперво дождаться, не станет ли кукушка продолжать, но томительные секунды шли, но звенящая тишина никто так и не посмел нарушить.
Через оконный проем, на котором остались лишь жалкие ошметки рамы, светила одинокая луна, совершенно лишенная своего обычного сопровождения. Большой яркий диск только появлялся на небосводе, медленно выглядывая из-за покосившихся, а местами и провалившихся крыш старинных домов.
Все птицы и звери, таинственным образом, пропали. Среди густо разросшихся деревьев и кустов, захвативших заброшенные улицы, не слышно было даже обычных, для теплого времени года, сверчков и прочей мелкой живности. Да что там, даже в божественном взгляде нельзя было разглядеть хоть какую-нибудь мошку. Даже в зонах отчуждения они водились, а тут…
Вопросов становилось только больше. Если утром я просто не мог понять, как оказался в столь странном месте, то теперь добавился вопрос, что это за странное место. Золотистый свет показывал, что это оставался все тот же город, только сильно изменившийся и из него ушли все источники энергии, в огромном количестве подпитывающих тот прекрасный мир, дарующий людям покой и умиротворение.
- Бабуль! – Единственный вариант быстро разобраться в происходящем был спросить того, кто уже долгое время находился здесь и, странным образом, дедушку будить из-за этого не хотелось.
Голос разнесся по пустой комнате неимоверно громко, гулким эхом удаляясь по коридору, отражаясь от таких же пустых стен. Каждое такое отражение вызывало вибрацию в старинном доме, грозя новыми разрушениями и без того очень пострадавшей внутренней обстановке. Выждав некоторое время, за которое последние отзвуки успели затихнуть, решил идти на поиски спальни моих стариков.
За отсутствием других звуков, в большом количестве наполнявших обычный мир, в ушах отчетливо слышались удары моего собственного сердца. Дыхание так же отчетливо выделялось, от чего становилось по-настоящему жутко. Отчего-то в голове всплыли образы, как вампиры ухмыляются, ясно различая столь громкие удары сердца, которое только набирало обороты, совершенно не пытаясь успокоиться.
Сделав первый уверенный шаг к выходу, пришлось сразу одергивать ногу с жалобно захрустевшей половицы, на всю округу оповестившей о нарушителе спокойствия. Никакого другого источника света, кроме лунного, в комнате не было, а божественное зрение только мешало, отказываясь показывать те мелочи, что нужно было обходить. Пришлось довериться своим собственным глазам и молиться Яриле о защите, медленно пробираясь вдоль стены, старательно выбирая места, куда можно наступать. Отчего-то, не было ни грамма сомнений, что в этом заброшенном месте спокойно не погуляешь.
В коридоре было еще неудобнее. Паркет давно рассохся и представлял из себя настоящее колючее море, колышущееся от любого прикосновения. Соответственно и света здесь было намного меньше из-за отсутствия окон. Лишь через дверные проемы, в которых самих дверей почитай и не осталось, лился серебристый лунный свет. Но его было так мало, что оставалось лишь надеяться на удачу, аккуратно ставя ногу на хрустящие дощечки.
- Бабуль. – Сделав неимоверное усилие, добравшись до ближайшей двери, попробовал еще раз дозваться до родных. Памятуя о прошлой попытке, кричать не стал, но и шепот оказался неимоверно громкий для небольших пустых комнат.
В ответ, как и предполагал, отозвалось лишь эхо, улетающее все дальше и дальше. Казалось, коридор был бесконечен. Небольшой темный провал озарялся множеством тускло светящихся пятен. Вот только я точно помнил, что дальше следующей двери идти было не нужно, так как в той квартире, которую занимали мои старики, комнат было всего четыре, причем одна из них была огромным холлом-гостиной, а другая кухней.
Подключив божественное зрение, в надежде никого постороннего не увидеть в золотистом свете, только убедился в своих предположениях. Коридор уходил далеко вперед, проходя насквозь через весь дом. Словно кто-то решил объединить весь этаж в одну большую квартиру. Но одно смог точно понять, здесь никого нет и, делать мне тут точно нечего.
Вернувшись к привычному зрению, заглянул за покосившееся деревянное полотно, несмотря на обшарпанный вид, сохранившее свое изящество. Только красивой медной ручки видно не было, ее заменили на обычную железную, без каких-либо изысков. В комнате, как и ожидалось, было пусто. Ничего, что хоть как-то отдаленно могло говорить об обитаемости, хоть когда-то, этой комнаты. Если в той комнате, где был я, оставалась старинная мебель и картины, то здесь не было вообще ничего. Бабушка с дедом пропали бесследно.
Пробовать найти здесь хоть что-то полезное было совершенно бессмысленно. Если здесь когда-то что-то и было, то его уже давно утащили те, кто разграбил зажиточный домик. Хруст под ногами развеял тишину, прогоняя противный шум из ушей, позволяя сосредоточиться на решении насущной проблемы. А проблема была очень простая, всего лишь дожить до утра. Губы сами собой растянулись в невеселой усмешке, чего-чего, а с эти я должен справиться. В какие только переделки не доводилось попадать за последнее время. Жаль, что меч так и не появился, оставшись где-то за чертой.
Лестница, по которой я спускался с чердака, была немного дальше по коридору и была хорошо освещена лунным светом, льющимся из больших окон, частично сохранивших не то, что рамы, но и небольшие стекла. Этого света хватало, чтобы спокойно дойти до выхода, попутно заглядывая в подворачивающиеся комнаты.
Планировка по всему дому оказалась почти одинакова. Возле лестницы располагалась кухня, а уже дальше уходили длинные коридоры с комнатами. Обшаривать каждое помещение не было ни возможности, ни желания. В лунном свете мало что было видно, да и ценности мне были не нужны. Неизвестно как вообще что-то выносить из этого мира. Но удача все равно была на моей стороне.
Спустившись до первого этажа и, уже собираясь идти к большой двустворчатой двери, покосившимися створками перекрывшей вход, обратил внимание на нечто необычное в темном помещении. Подозрительный металлический предмет блеснул на полу под завалившемся столом. Ничего особенного в этом не было несмотря на разруху и старость, в доме было относительно чисто, но все равно там и тут встречались кучки мусора: осыпавшаяся штукатурка, битое стекло, гвозди и много другого строительного хлама, явно оставшегося от незаконченного ремонта. Но то, что лежало, привлекало внимание, словно его специально кинули в такое место, которое не обойти стороной. Вдобавок ко всему, лунный свет освещал лишь часть большой кухни, выхватывая лишь тот самый стол, под которым и лежал этот предмет.
