Правда, в соседнем селе, Покровке, была ведьма Лукерья, молодка знающая. Бегали к ней девки да бабы из Антоновки, Покровки да ближайших мест, говорят, больно сильная, всем поможет, с чем бы ни пришёл. Болезни заговаривает, парней привораживает, вещь потерянную найти может. Видела Акулина, как Лукерья травы собирает по болотам да по полям, да всё шепчет что-то, приговаривает. Девки к ней всё бегали за травками от болей да от тяготы, гадать ходили, и всем Лукерья судьбину сказывала, редко ошибалась. Правда, и мужики к Лукерье захаживали, особливо бобыли, да лишь потому, что хороша ведьма собой: круглолица, густоброва, глаза жёлтые, как цветы болотные. Захаживали к ней мужики, да редко кого Лукерья приваживала, оно и ясно: небось, по ночам бесы к ней ходят, колдовать учат, не до блудней ей. Но как по улице проходила, косу на грудь высокую перекинув, так все от мала до велика головы сворачивали. Небось, знала ведьма, какие травки красоту даруют, али ведьминский морок сельским глаза застилал.
Идти к Лукерье было боязно, но Акулина, взяв кринку сметаны да кус масла, отправилась в дорогу. После полуночи ведьма не принимала, лучше идти к ней днём али ввечеру, как солнце начинает к закату клониться. Так Акулина и поступила.
Не хотелось ей, чтоб кто-то видел, как она к ведьме идёт, потому пошла через лес, дорога хуже, да зато быстрее, и злые глаза не дадут разгуляться злым языкам. Надумают, что отчаялась уж Акулина дочь найти, к ведьма на поклон пошла, лишь бы разведать о ней что-то. И то правдой было.
Как раз к закату и добралась, постучала в ворота, а сама по сторонам озирается: видит ли кто, что пришла к ведунье? Только никто не приметил бедную вдову: Лукерья сразу впустила её, в избу провела.
Знатная у Лукерьи изба, чисто, пахнет мёдом да травами. Кошки у печки греются, животы выставили вверх: одна рыжая, другая чёрная. Уютно тут у неё, травы сушатся, бутылёчки с настойками и отварами на полках стоят. А говорили, что бесы у Лукерьи полы метут, кашу кикиморы варят, зелья домовые в печке варят. А так посмотришь – обычная изба. Ставни только сразу ведьма затворила, закатному солнышку дорогу прикрыла – воцарился в избе полумрак, заблестели в нём опасно кошачьи очи, сгустились тени в углах.
Никто не помнил, как появилась ведьма в Покровке, будто бы взялась из ниоткуда: нездешняя Лукерья, никто её родни здесь не припоминает, а гляди-ка, вот она, живёт-поживает, колдунством промышляет. Плату никогда не требует, приносят люди кто что может, но коли зажиточный, а принёс на грош, так ведьма в долгу не останется: то болесть нашлёт на скотину али ребят малых, то жуки-пауки урожай сгубят вмиг, одни будылки из земли торчать будут. Потому и стараются сельские нести чего побольше да получше, мало ли, как ведьма их хозяйство оценит. Так, на всякий случай.
Усадила ведьма вдову, внимательно так смотрит:
– Чего пришла? За дочь узнать хочешь?
Не удивилась Акулина, а лишь порадовалась: правду сказывали, всё ведьма знает. Стало быть, поможет ей, мудростью своей поделится.
– Хочу, больше жизни хочу узнать, где кровиночка моя, – запричитала несчастная мать, слёзы запекли уголки глаз, – помоги мне. Знаю ведь, что ведомо тебе то, что мы знать не можем, что подручные твои могут узнать что угодно о любом человеке. Расскажи мне, где моя Дарья.
– Того я сказать тебе не могу, вдовица, да только ты сама узнать то можешь, – молвила ведьма, – ты с нею кровью родной связана, а я твою дочь и не помню даже. Могу лишь сказать, что среди нечисти лесной нет её, у лесовиц да поляниц все сплошь лица одни и те же из года в год. Не видала я новых дев среди них. А вот среди речной нечисти можно твою дочку поискать. Я с нею не знаюсь, нечего мне в реке делать. А вот как по травы в лес хожу, так много всякого нечистого сброда вижу.
Акулина встрепенулась. Раз и ведьма так говорит, значит, есть надежда найти дочь, хоть в последний раз на любимое лицо взгляд бросить да попрощаться. О большем мать несчастная и думать не смела.
– Как мне найти её среди русалок? Где мне её искать?
– Это ты вовремя пришла, вдовица, – молвила Лукерья с усмешкой, – как раз под Русальную неделю. Позволено русалкам аж на семь дней и семь ночей из воды выходить да по воле гулять. Коли не успеешь в русальную неделю, так ещё Купальская ночь будет у тебя, но короткая она да жуткая, в такие ночи из дома лучше не выходить. Будут русалки по тропам лесным бегать, песни петь да путников щекотать. Коли на тебя дочь твоя набредёт, так и тебя защекочет, пусть ты ей и мать родная. Но есть средство одно…
Замолчала ведьма, будто осеклась, а сама хитро так на вдовицу поглядывает, очи жёлтые во тьме горят.
– Какое такое средство? Скажи мне, ничего не пожалею для тебя, – Акулина встрепенулась, как птичка, подскочила на лавке.
– А мне от тебя и не нужно ничего, вдовица, всё равно взять с тебя нечего, – Лукерья поднялась, прошла к полкам, где стояли глиняные горшки, чьи крышки были обмотаны полотном, и странные склянки, где сверкали настойки всех цветов и оттенков, светились в тусклом закатном мареве, что пробивалось сквозь ставни. Отрезала Лукерья кусок верёвки, которой травы перевязывала да под потолок вешала, чтоб сохли, достала обёрнутый в тряпицу воск. Из множества баночек высыпала в ступку молотые да порезанные травы-коренья, пестиком в кашицу размолола. И того отмерила, и этого, да всё что-то приговаривает под нос, нашёптывает. Замерла Акулина на скамье, и пошевелиться боится, колдунство боится спугнуть.
Растопила ведьма воск, замешала в него травы, вкатала нитку посредине – вышла у ведьмы свеча. Да непростая – зелёная, ароматная. Цветами луговыми пахнет, воском пчелиным, травками духмяными.
Протянула знахарка Акулине свечу да сказала:
– Намели соли да освяти в церкви, в том уж помочь тебе не могу, редко позволено мне в церковь ходить, лишь в святые дни. Ступай под вечер в первый же день Русалочьей недели в лес, да поглубже иди, подальше от хоженых троп, но держись к реке ближе, они пуганые в первые дни, далеко от воды не ходят. Слушай внимательно каждый звук и крик, как различишь ауканье да песни, так черти солью круг вокруг себя и свечку мою зажги. Не вздумай круг тот покинуть: увидят тебя тогда русалки, сгинешь тотчас. Пристально разглядывай каждую, они после смерти сильно не меняются, зеленеют да бледнеют только, да в темноте перепутать можешь. Как заприметишь дочь свою, так, коли будет рядом бежать, можешь и в круг её затянуть, попрощаться. Только свечку держи над русалкиной головой, коль говорить с ней надумаешь али вести куда.
– Спасибо тебе, Лукерья, век помнить буду, – пролепетала Акулина, взяв трясущимися руками свечу, прижав к сердцу, – измучалась я, извелась, света белого не увижу, пока не узнаю, что с моей дочерью сталось. А куда это русалку увести можно? Неужто позволено из леса её вывести?
– Говорят, что можно и увести. Коли найдёшь свою Дарью в первый же день, так можешь и в дом её забрать на всю неделю, пока русалкам разрешено по земле ходить. Держи свечку над дочериной головой, да веди её за руку в избу, будь то хоть день, хоть ночь, никто вас не увидит. И помни, что дочь в срок обратно отвести в лес надобно, ибо нельзя русалкам бродить по земле дольше недели.
– Буду помнить, все твои наказы выполню, дай Бог здоровья тебе, – прошептала Акулина, но Лукерья только скривилась. Спохватилась вдова, небось, не по нраву ведьме-то о Боге речи слушать. Кланяясь Лукерье и вытирая слёзы, Акулина вышла за ворота, пошла в сторону леса, всё оглядываясь да прищуриваясь.
Лукерья никогда ничего не делала просто так, от доброты душевной и тепла сердечного. Знала она, что где-то, да ошибётся Акулина, что не стоит простым людям лезть к нечисти, будь она при жизни хоть десять раз родной и любимой. Забудет вдовица свечу зажечь али круг начертить, схватят её русалки. Сделается зло, расплескается беда. Для того такие, как Лукерья, и существуют на земле.
Но кровожадной и злой Лукерья не была, нет. Просто однажды ввязавшись по детской глупости в колдовское дело, уже не могла идти на попятный. Захотелось ей парня одного приворожить, пригожего да из рода зажиточного. Сам бы на Лукерью он и не посмотрел, сколь красна бы она не была, знал, что можно кого повыше найти, чем сельская босая девка. Она и пошла к бабке старой, та уж ходила едва. А та возьми и скажи: «Коль хочешь приворот, так сама и делай его. Я уж стара, сил у меня нет. А ты молоденькая, всё получится у тебя». Рассказала, что да как делать, книгу колдовскую показала, да только без толку Лукерье та книга была: не знала девка грамоты. Ну древняя книга, ну дорогая небось, картинки в ней страшные, рисунки растений да костей людских. А вот самой попробовать приворот сделать, это дорогого стоит.