Лита, княжна Хоонская

Несмотря на то, что мне достались одни из лучших комнат на постоялом дворе (фамильный дом в столице, как оказалось, был совсем не готов к приему гостей, да и считался спорной территорией), я чувствовала себя неловко. После свободы и огромного неба в родном замке, здесь мне просто не хватало места. Казалось, меня зажало в тиски. Но нужно было как-то перетерпеть, раз уж я решилась взяться за это дело.

— Как вы здесь? — улыбаясь брату, я вопросительно глянула на слуг. Весь день сидеть взаперти явно было непросто, но я очень на этом настаивала, опасаясь подлости со стороны невестки. И даже несколько стражников, преданных нам, не могли полностью гарантировать безопасность. Я слишком плохо знала город и людское коварство, чтобы позволить себе расслабиться.

— Мы изучали геральдику северной части страны, — хмуро отозвался восьмилетний брат, поднимаясь с кровати и приветственно кланяясь. — И из этих книг следует, что наш нынешний король вполне имеет право на трон. Так что это вовсе не захват власти, а скорее…

Я бросилась через комнату, зажимая мальчику рот ладонью. Испуганно оглядываясь, я присела перед братом на колени, в тревоге качая головой.

— Тебе стоит лучше выбирать слова, брат. Это может стоить нам не только титула, но и головы. Здесь даже у стен есть глаза и уши. Мы не дома, — я старалась говорить тихо, но уверенно. Визит во дворец поразил меня до глубины души и изрядно напугал, но я должна была быть сильной. Даже если ощущаю себя никчемной букашкой.

Брат, став еще более серьезным, понятливо кивнул. Он был на редкость сообразительным мальчиком, мой Луис.

— Скажите, сестра, — он понизил голос, следуя правилам этикета, в которых я не видела нужды. Но «дядька», что следил за его манерами, был в этом вопросе непреклонен.

— Что? — я скинула запыленный плащ. Несмотря на то, что от дворца я взяла экипаж, опасаясь ходить по незнакомому городу самостоятельно, одежда порядком запылилась, пока я добиралась до ворот. Посторонним, негербованным экипажам, запрещалось въезжать на территорию дворца. А тот, что полагался семье, забрала Розетта. Не в дорожном же, большом и громоздком, разъезжать по городу.

— Зачем вы хотите отобрать титул у маленького Пьера? Вы его так не любите? Или это все еще обида на брата, что он женился на леди Розетте, несмотря на общий протест и просьбы?

Я на какое-то время задумалась. Конечно, когда старший брат привез эту женщину в замок, все были расстроены. Она совершенно не подходила на свою роль, и даже фамильные украшения смотрелись на ней почти как на продажной девке (по крайней мере, я была уверенна, что именно так они и выглядят). Но мы покорились воле князя. И обиды к брату у меня не было.

Я внимательно посмотрела в темные, такие характерные для нашего рода, глаза младшего, раздумывая, как и что сказать. Вот только ложь — путь в никуда, а он впервые решился разузнать о моих мотивах.

— Нет, у меня нет обиды на почившего герцога, — моя дуэнья и «дядька» брата суетились с обедом, а остальные слуги ждали в другой, смежной комнате, так что можно было говорить спокойно. — И на самого Пьера я не злюсь. Все дело в том, что он не родной сын нашего брата.

— Ублюдок? Как так? Вы уверены, сестра?

— К сожалению, мой хороший, — я с грустью потрепала брата по темным, с вишневым отливом, кудрям.

— Тогда мы должны добиться справедливости. Нашему роду не одна сотня лет, чтобы позволить ему так прозаично угаснуть.

У мальчика не возникло и сомнений в правдивости моих слов. Я бы и хотела ошибиться, но…После ужина, лежа в своей постели, слушая, как сопят на тюфяках на полу слуги, я долго-долго вглядывалась в потолок, силясь рассмотреть наше будущее в лунных отсветах на балках. Но только мне все виделись чудовища, желающие поймать меня своими когтистыми лапами…

**У меня мелко подрагивали коленки. Я не сомневалась в собственной правоте, в том, что имею право, да и просто обязана так поступить, но все же нервничала. Особенно сильно страх проступил, когда придворные клирики попросили брата выйти вперед, в центр небольшого мрачного зала. Круглое помещение было изукрашено фресками, призванными вселить в людей страх перед высшими силами, но я и без этого была готова рухнуть на каменные плиты. Меня ужасала собственная беспомощность. Если что-то случиться с нами в этом зале, ни одно существо во всем королевстве не почешется. Нет, слуги и камеристки, «дядька» и нянька будут переживать, но их голос не громче комариного писка. Если у человека нет титула, его голос слышен только вместе с гулом вооруженной толпы.

— Протяните руки, юноша, — спокойный голос. Бритая голова и светящиеся голубым глаза клирика доводили меня до исступления. Оставалось надеяться, что брат не понимает всей силы этих людей и сумеет справиться со страхом.

— Сейчас я дам вам два предмета, по одному в каждую руку, и вы должны заставить их измениться, — вся так же спокойно, бесстрастно говорил духовник, глядя только на ребенка.

— Я почти лишен силы рода, пока на мне нет фамильного кольца, — хмуро, но достаточно уверенно предупредил брат.

— Не волнуйтесь, юноша. Хватит и малой капли, чтобы понять, что внутри вас.

— Не стоит бояться. Они его не обидят, — от звуков голоса, что раздался над самым ухом, у меня едва не остановилось сердце. Резко обернувшись, судорожно втянула воздух.

Я так сосредоточилась на собственных переживаниях, что не услышала шагов короля!

Да и как? Я видела единственный вход в зал на противоположной стороне. И никто после нас с Луи, туда не входил!

— Что вы так дрожите, княжна? Мальчика не обидят. Я не велел, так как уверен в правдивости ваших слов. Вероятность ошибки ничтожно мала, — глядя на меня с легкой насмешкой во взгляде, заметил мужчина. Сейчас он казался совсем иным, нежели там, на троне среди сотен огней и яркого солнечного света, бьющего в окна.

— Что? — глупо переспросила я, упустив большую часть сказанных слов.

В голове, словно набат, билось только «не велел», «не велел»…

— Смотрите, не отвлекайтесь, — мою голову, поймав за подбородок, медленно развернули в сторону зала, где происходило невероятное.

Над Луисом, держащим в одной ладони прозрачный камень, а в другой небольшой кинжал, развернулось звездное небо. Сияя так, словно в него плеснули зелени, усыпанное звездами, с какими-то лиловыми пятнами облаков. Это определенно было небо. Как то, что красовалось на нашем гербе. Только ярче, красивее, сочнее…

Я глубоко вдохнула, чувствуя сладкий вкус на губах. Жимолость, лимонник — травы нашей земли. Голова закружилась, тело стало легким, наполняясь силой, реагируя на зов главы рода. Пусть Луис был еще мал, пусть сила уходила из семьи, и с каждым поколением ее было все труднее отследить, но я вдруг ожила. Как цветок напитавшийся влагой.

Изнывая от этого странного, внутреннего торжества, от ощущения какого-то сладострастия, наполнившего тело, я едва слышно застонала, не в силах себя контролировать.

Позади раздалось приглушенное ругательство.

Превозмогая себя, пытаясь справиться с переполняющими ощущениями, я медленно повернула голову. На меня, глядя во все глаза, сияющие зеленью небесных пАзорей, смотрел король, прикрывая нос белым платком…

Что меня потянуло в этот зал? Клирики прекрасно разобрались бы без меня, а Филипп потом бы доложил, как все прошло. Да я и так, после доклада кузена, был почти уверен в том, как все пройдет. Но нет, бросил все дела, и тайными переходами, которыми полон дворец, добрался до часовни, став за спиной невысокой, темноволосой княжны, глядя больше на нее, чем на маленького князя. Нужно будет подобрать мальчишке толкового опекуна, иначе добросердечная родня растащит все по кускам, пока мальчишка сумеет защитить свое. Да и куда-то деть вдову с ее приблудышем…Я смотрел, как мелко подрагивают сцепленные на животе, руки княжны. Девушка крепко сжимала зубы, от чего лицо стало острее. Ей разрешили остаться снаружи, но она все же напросилась, опасаясь за брата. Мне казалось, что эта забота вполне искренняя, и если бы у нее не было сомнений в честности невестки, она бы с таким же пылом защищала права племянника. Но теперь уже не узнать. Мне не нравилось то, как тревожно бьется жилка на женской шее. Это нервировало. — Что вы так дрожите, княжна? Мальчика не обидят, — желая избавить себя от переживаний, лениво произнес, рассматривая, как темные волосы просто стянуты в узел на затылке. Хотелось выдернуть скромные заколки из этого пучка и посмотреть, как блики играют в волосах этого странного оттенка. — Что? Княжна обернулась так резко, что у меня заныла шея. Распахнутые темные глаза, полные ужаса. Она почти не слышала меня, да и кажется, не видела ничего вокруг, пойманная в ловушку ужаса. Почему-то это вызывало еще больше раздражения внутри. Но против обыкновения, мне не хотелось уходить. Хотелось успокоить девушку, выдать стакан теплого молока и одеяло. Но вместо этого я улыбнулся как можно мягче, полагая, что ничего, кроме визуального подтверждения ее правоты и победы в этом деле, не поможет. Над полом, над маленьким князем сияло небо, заполненное яркими всполохами и звездами. Я вспомнил, что нечто подобное нарисовано и на их гербе: несколько звезд и зеленые переливы небесных всполохов…А потом в нос ударил аромат, сбивающий с ног и тихий женский стон, от которого едва в мгновение не слетел весь контроль. Сами собой, словно у подростка, не способного справиться с собой, выступили клыки, чуть двигая верхнюю губу. Кровь разом зашумела в ушах. Я чувствовал невероятный азарт охоты, желание поймать, подмять, захватить…Не чувствуя в себе ничего подобного уже лед восемь, я выдернул из кармана надушенный платок, как никогда близкий к срыву. Сунув кусок вонючего батиста под нос, пытаясь перебить аромат, я медленно отступил, выругавшись сквозь зубы. Во все глаза глядя на сияние, окутавшее княжну, я медленно вдохнул ртом, стараясь избавиться от этого дурмана, но стало только хуже. Не помогал ни резкий химический запах, идущий от платка, ни стальная, выработанная годами выдержка. Сладкий вкус желанной женщины оказался у меня во рту, на самом кончике языка, выбивая остатки разума. Тяжело, рвано дыша, я отступал к тайной лестнице, когда она повернулась. Темные глаза княжны сияли звездами, отражая всполохи небесного огня, вызванного ее братом. Да лучше бы ты и дальше сидела там, у себя в провинции! Да лучше бы весь ваш род выродился, прервавшись на этом приблудыше, что должен был получить перстень не своих предков…Ругаясь, шипя и ударяясь в узкие стены тайного перехода, я с трудом ввалился в собственные покои, едва не поломав защиту. Не прошло и трех минут, как из смежной комнаты появился Филипп, среагировав на едва не разорванное плетение. — Это ты? Что случилось? Все так трещит, что я едва не оглох от…О!Я медленно повернул голову, глядя на кузена. Под моими руками, под вытянувшимися когтями, медленно раскрошился дубовый столик, на который я оперся, чтобы как-то вернуть равновесие. — Вот это да, — все еще шокировано повторил Филипп, оседая в ближайшее кресло. Еще бы. Мы почти восемь лет откладывали государственный переворот, дожидаясь, пока у всех членов семьи пройдет ломка и появится достаточный уровень контроля. И такой конфуз на грани провала… — Несчастная хоть жива? — успокаиваясь, деловито уточнил кузен и, дождавшись моего медленного, все еще на грани владения собой, кивка, выдохнул. А затем его лицо исказила виноватая улыбка, и этот предатель потянул из внутреннего кармана камзола маленький медальон. Тряхнув украшение, кузен почти весело произнес — Арианна, ты нам срочно нужна, милая. Все. Это просто занавес. Ари меня прикопает. А потом будет еще две недели напоминать, что просила и предупреждала…**Арианна, глядя на меня строго, как умели только она и мать, раздражающе постукивала туфелькой по паркету. Голубое платье сестры, ее нежный вид и хрупкое сложение не могли меня обмануть: Ари была опасна. Может, опаснее всей нашей милой семейки. — Еще раз, — строго попросила она, подходя ближе, и заглядывая в мои глаза рассматривая, как изменился их цвет и рисунок. — Я уже два раза тебе все рассказал, — фыркнул, отворачиваясь. Филипп сбежал почти сразу, как Ари явилась по его зову, не желая попасть под горячую руку. В таком состоянии я вполне мог кинуться на него. Арианне же, как женщине, подобная опасность не угрожала. — Да, я все слышала. Просто поверить не могу. Два поколения, Роан. Два поколения у наших предков не проявлялся Зов. А теперь ты тут сидишь, в самый неподходящий момент, сгорая от страсти к девице, которую увидел второй раз в жизни. — Думаешь, я сам рад тому, что все вылезло сейчас? Думаешь, мне этого хотелось? — я говорил утомленно, почти придя в себя, но Ари была права, где-то в глубине пылало немного притихшее, но явное желание обладать княжной. И оно казалось куда более уместным, чем корона на моей голове. Может, все случилось не просто так? — Я тебя не упрекаю, — сестра отвернулась к окну, рассматривая небо, словно там был написан ответ. — Мы все привыкли к тому, что Зова нет в нашем роду больше. Все свыклись с потерей некоторых способностей, и теперь такое… Мы ждали восемь лет, пока подростковые всплески силы сойдут на нет, пока к нам придет полный контроль…На потолок, на стены позади сестры вдруг поползли темные тени, поглощая свет. Ее хрупкая фигура не изменилась, не увеличилась и не подалась вперед, но даже на меня давила сила Трианонских Лордов, способного одним движением вырвать душу из тела.