Решение было неожиданным только на первый взгляд. Я и сама не верила, что смогу сделать такое, но последние несколько ночей просто не удавалось уснуть из-за дребезжания в ушах. Мне казалось, что стоит только закрыть глаза, как перед внутренним взором тут же появится брат, требующий справедливости.

— Но что я могу?

Этот вопрос больше не помогал успокоить разошедшееся воображение. Прошло слишком много времени. Все изменилось. Шаг за шагом, почти незаметно. Я даже не могла толком сказать, когда фамильный перстень из кабинета брата перетек в поясную сумку невестки. Не могла вспомнить день, когда ее активная деятельность стала угрожающей. Наверное тогда, когда она попыталась выгнать из дома личную служанку матери. Или тогда, когда повысила голос на младшего брата, заявив, что он ничего здесь не решает.

Подскочив с постели, словно в ней завелись демоны, я бросилась к столу. Пришлось чиркнуть шесть раз, прежде чем удалось запалить неяркую, сальную свечу. Дела в поместье шли не самым лучшим образом с того момента, как брат заболел. Теперь же и вовсе все грозило пойти под откос, несмотря на все мои попытки как-то удержать этот корабль на плаву.

Видят боги, я не хотела так поступать. Я бы не стала, если бы Розетта так себя не вела с младшим братом и мамой…

Голубь с письмом улетел с первыми лучами рассвета. К полудню он доберется до монастыря, а оттуда не так и далеко до столицы. Небом, конечно…

Меня обдало резким порывом холодного ветра, тело содрогнулось. Я даже не потрудилась накинуть платье, так и стоя в одной длинной сорочке, глядя как вдали исчезает маленькая точка моего вестника.

Верно ли я поступила, требуя королевского суда?

Роан Третий Захватчик, король Лимейский

Женщины кричали. Точнее, вопила только вдова, словно это могло ей помочь достучаться до моей, монаршей, справедливости. Дура. Только голова болеть начинала от этих воплей. Вторая же стояла молча, дожидаясь своей очереди, даже не пытаясь защищаться или возражать. Достоинство. Хорошо. Это было мне больше по вкусу. Впрочем, именно она требовала суда, так что у нее наверняка была готова масса аргументов в собственную пользу.

— И что же? — лениво вопросил я, сетуя, что обязан разбирать подобные мелочи. Но дело касалась земли и титула, так что спихнуть на кого-то не получилось бы. Дворяне имеют на это право, а в моем не самом устойчивом, пока, положении важен любой голос.

— А то, что титул полагается мне! То есть моему сыну — законному наследнику князя, — чуть сбившись, заявила вдова, вздергивая подбородок. Она и без того смотрелась вызывающе в своем бирюзовом, ничуть не вдовьем, наряде, а подобное поведение доводило ситуацию просто до абсурда.

Молчаливая девица на заявления соперницы только фыркнула, даже не потрудившись повернуть голову в ее сторону. Мне становилось все более любопытно, о чем она там думает, эта мрачная девица, с темными волосами оттенка вишневого вина.

Поведя рукой в сторону распорядителя, я дождался, что именно скажет сестра покойного.

— Княжна, ваше слово…

— Не верьте ей! Она все врет! — опять вопли вдовы. Женщина была бы весьма хороша собой, если бы не такой резкий голос и противный характер.

— Еще слово без дозволения, сиятельная, и вас выведут из зала, — строго, явно теряя терпение вместе со мной, пообещал распорядитель. — Княжна, говорите.

— Ваше величество, я вынуждена настаивать, что титул обязан перейти моему младшему брату, — тихо и твердо произнесла не очень красивая и низенькая сестра умершего, глядя только на меня, и не двигая головой, словно невестки для нее и не существовало.

Темное, серое, платье делало ее похожей на тень, расползшуюся на полу моего тронного зала, несмотря на сотни огней. И все же, я не мог отвести взгляд. Что-то было в ней такое, завораживающе-спокойное. Интересное…

— Ложь! Клевета! Мой сын — единственный, кто достоин этого титула. А Лита только и ждет, что получит регентство над братом. Потому все это и развела.

— Разве мать князя умерла? — я обернулся к секретарю, хмуря брови. Мне казалось, что старая женщина все еще проживает в главном поместье, чтобы заводить речь о регентстве. Впрочем, небольшие владения этих князей были так далеко от столицы…

— Да, но она не в себе. Все дела вела я! А теперь все желает заполучить Лита! — опять вопли и крики на грани слышимости. Очень хотелось заткнуть эту женщину, но тогда пойдут слухи, а я так долго создавал себе определенный образ среди придворных и соседей… После того, как забрал трон.

— Княжна?

— Матушка болеет. Но вы, конечно, вольны назначать регента по своему усмотрению, ваше величество. Только прошу, верните брату его законный титул.

— У князя есть сын и законный наследник… — как заклинание повторяла «веселая вдова», почти брызжа слюной в сторону золовки.

— Это дитя, рожденное два месяца назад и через полгода после кончины брата, не его ребенок, — голос твердый и уверенный.

— Ведьма!

— У вас есть чем подобное доказать, княжна? Такие обвинения очень смелы и могут иметь последствия, если окажется, что вы пытаете опорочить честную женщину.

— Проведите экспертизу. И замерла, словно сама боялась прозвучавших слов. Правильно боишься, маленькая княжна. На такую просьбу не всякий мужчина решится, не то что слабая женщина. И все же, ты явилась в столицу, зная, что власть сменилась совсем недавно. Зная, что во дворце может быть опасно. Но стоишь и требуешь суда…Весьма любопытно… **— Проведите экспертизу. Младенец не может призвать хранителя рода. Кроме того, что он внешне не похож ни на предков Розетты, ни на моих, в нем явно имеется какая-то магия, несвойственная ни одному из родов.

— Это кровь давних предков проснулась в нем, — вот теперь вдова побледнела, но все еще пыталась отстаивать свою правоту.

Ах, вот оно в чем доело! А княжна умна. Настоять на моем суде, зная, что придворные клирики могут находить магические ветви. Интересно, как в далекой провинции это стало известно ей, женщине, не призванной ко двору и не имеющей явных связей среди дворян. Если бы княжна общалась с придворными, то ее прошение принес бы кто-то из лояльных лордов, а не клирики. Кто-то проговорился?

— Твой брат так же не может вызывать дух хранителя, — едко оповестила вдова, самодовольно задрав нос.

— Только потому, что перстень у вас. Если брат получит кольцо — дух явится к нему. А вашему сыну, от кого бы вы его ни нагуляли, это не светит даже с матушкиным ожерельем.

Судя по резкости, княжна порядком устала от невестки и всего этого спектакля. А я уж было думал, что она просто сама по себе холодна, как глыба и ей несвойственны подобные порывы. Но нет. Терпение не безгранично.

— Я верно понимаю, что наречение нового князя откладывалось из-за малого возраста основного претендента? — мне и самому порядком наскучило слушать эту грызню. Дел без того невпроворот.

— Не совсем, — секретарь сверился с записями. — Поле смерти прежнего, князем нарекли его младшего брата, так как княгиня была в положении. Вот когда сиятельная разродилась сыном, встал вопрос, как быть. Этот вопрос должен был решить епископ, но я не вижу ни одной записи о наречении.

— Значит по всем бумагам титул князя у брата покойного? Как его?

— Луис, вашество.

Лицо княжны вытянулось, словно она не ожидала услышать подобного. Обернувшись к невестке, она сделала угрожающий шаг в сторону женщины, занеся руку для пощечины.

— Не сметь! — я даже подался вперед, не ожидая такого.

— Значит, титул не был отозван с Луи? Ты нас обманула?! — шипя, едва сдерживая дрожь, произнесла княжна, не сводя взгляда с Розетты и сбиваясь с вежливого обращения. Но руку опустила, не посмев нанести удар в моем присутствии.

— Я поступила так, как должно было. Если епископ так слеп… — вдова сбилась на полуслове, с опаской глянув в сторону трона.