Петра же, напротив, любили и уважали, потому и к дочке его открытой враждебности не проявляли, за спиной шептались. Но живность свою только к Пелагее бегали лечить, потому как знали, что она ни одну животинку в беде не оставит.

Жили отец с дочерью душа в душу, пока не случилась беда. Девочка упала с коня и попала под борону. Колено оказалось сильно повреждено, и, как ни старался Пётр, нога у Палаши гнуться перестала. На неё это, впрочем, не произвело особого впечатления, Пётр же сильно переживал, слыша, как за глаза его дочь калекой называют.

Так и жила Пелагея, зверей лечила, в лес ходила, пока не влюбилась в кузнеца Алексея. А он сам и рад бы к красавице-знахарке посвататься, да родители против. Не хотели они в невестках видеть калеку. Да ещё и «ведьмино отродье». Сосватали за Алексея дочку кузнеца из соседней деревни.

В день свадьбы Алексея Пелагея ушла в лес и долго плакала на берегу озера. Потом решила, что жить ей ни к чему, и пошла в воду, как была — в сарафане и лаптях.

Да не пустило её озеро. Будто воду кто отодвигал. И тут Пелагея на берегу увидела Ольгу, местную красавицу, которая лет десять назад утопилась в этом самом озере, прямо перед свадьбой — не хотела идти за нелюбимого, вот и сбежала, и, дабы избежать позора, утопилась в лесном озере.

— Здравствуй, Пелагея! — обернувшись к девушке сказала Ольга.

— Здравствуй, Ольга! Как же так, ты же утонула! — удивлённо сказала Пелагея.

— Не утонула я, Палаша. Водяной не дал. Теперь я навка, в воде живу, за водным порядком слежу, — покачала головой Ольга, — А ты зря это затеяла. Неужто и тебя силком замуж выдают?

— Нет, Оля. Любимый сегодня женится, да не на мне. А мне как жить? Старой девою всю жизнь или за нелюбимого идти? Не хочу! — упрямо тряхнула головой Пелагея.

— И не жить теперь? Послание тебе есть от Водяного да Лешего. Нужна ты нам. Зверья много, болеют часто, а тебя в лесу знают, как знахарку. Избу построют, с бытом поможем. Не неволим — всё тебе решать, — и Ольга прыгнула в воду озера.

Пелагея думала недолго. Однако кому ответ дать? Темнеет уже, и ночевать бы где-то надо. Она поднялась и побрела в лес.

— Далеко ль собралась, красавица? — спросил невесть откуда взявшийся мужик.

— Здравствуйте, — ответила Пелагея, осматривая мужика без малейшего удивления или страха, — Да вот ночлег ищу, может пещеру какую найду аль дупло.

— Ты ведь Пелагея? — спросил мужик, — А я Леший. Сегодня у Кикиморы переночуешь. А завтра избу тебе справим.

— А откуда вы знаете?..

— А мы в лесу всё знаем. Вообще меня Алексей Степанычем зовут, ну а по — простому, по-нашенски — Лешим, — и мужик повёл девушку к болоту, где жила Кикимора.

Рано утром Пелагея вышла из землянки Кикиморы, совсем ещё молодой и симпатичной женщины, принявшей и обогревшей девушку, как родную дочь. На пеньке уже сидел Леший, разговаривая о чём-то с зайцем. И Пелагея с изумлением поняла, что знает, о чём они говорят.

— Доброе утро, Алексей Степаныч! — поздоровалась девушка.

— Доброе! — ответил Леший, потрепав зайца за ухом, — В новый дом пойдёшь?

— Уже готов что ли? — удивилась Пелагея.

— А долго ль нам всем-то лесом? Отстроили уж, обставили самым нужным, а остальное уж помаленьку, — Леший, кряхтя, поднялся и пошёл в лес, поманив за собой Пелагею.

Изба «на курьих ножках», а попросту — на сваях, сверкала свежей древесиной. Высокое крылечко с резными перильцами, резные наличники — красота! Снаружи изба казалась совсем маленькой, а внутри оказалась очень вместительной. А на лавочке в кухне сидел Пётр.

— Тятя! — кинулась к нему Пелагея, — Ты как меня нашёл?

— Доченька! — обнял дочь Пётр, — Да Алексею Степанычу спасибо! Я ведь его с детства помню. Мне годков десять было, когда он в лесу сгинул… Думал я, что ты с горя утопилась из-за Алёшки-то. На озеро и пошёл. А он меня там и ждал. Всё мне объяснил, да велел молчать. Я вещи твои и травы принёс. Коль так решила — будь по-твоему, но отца не забывай.

— Конечно, тятя! Как я забыть смогу? А к озеру не подумавши пошла, прости — склонила голову Пелагея.

— Да ничего, сгоряча и не такое бывает, — утешил Пётр, — Не кори себя, всё будет хорошо.

— А на Марье всё-таки женись! — лукаво сказала дочь отцу, — Вижу я, как ты на неё смотришь!

— А ты как же? Так и будешь одна вековать? — спросил Пётр.

— Да разве ж я одна, тятя? Все звери теперь рядом будут!

Спустя многие годы Пелагея Петровна стала одним из самых важных персонажей русского леса. А потом и вовсе, как в сказках, стали звать её Бабой Ягой. Так и живёт она в лесу русском и по сей день. Многие её даже видели, и рассказов об этом много. А верить ли этим рассказам- каждый сам решает.

Март 2018.

С самого утра день пошёл наперекосяк. Сначала котёнок, подаренный весной Яге Водяным, притащил из леса мышь. Забившись под лавку, он начал истошно орать, словно кошка, призывающая своих котят. Бабе Яге это в конце концов надоело, она выловила и выкинула за дверь нарушителя спокойствия, велев ему с добычей в избу больше не заходить.

Потом пришёл Матвей, который ещё с утра отправился в лес за сушниной. Дров он, однако, не привёз. На санях лежала попавшая в капкан и вконец измученная рысь. Как её тащил по сугробам щуплый девятилетний мальчишка — осталось загадкой, но допереть всё же смог. Яга, увидев в окно взмокшего от неимоверных усилий ребёнка, выскочила из избы.

— Чего ж опять такое — то? — обратилась к Матвею старуха.

— Да вот, в капкан попала. Та самая, что котёнка нашего выкормила, — по лицу ребёнка было видно, что он невероятно устал, но бодрости духа явно не утратил.

— Ничего капканище! Он же на медведя! Кто ж зимой ставит медвежьи капканы — то?

Огромный капкан, вцепившийся рыси в ногу, Матвей снять не смог, сил не хватило. Попробовали вдвоём. Пружины, однако, оказались слишком тугими, а кровь из лапы и растаявший от тепла рыси снег, смёрзлись на самом капкане и заблокировали его намертво.

— Да что ж делать — то? Матвей, кликни Машку, пущай до Лешего летит — не справимся мы, — Яга, скинув с плеч дошку, накрыла ею рысь.

Матвей в два прыжка взлетел на крыльцо, юркнул за дверь, но почти сразу выскочил назад, неся коврик, которым обычно накрывали лавочку.

— Турнул Машку — то?

— Ага, улетела уже. Леший, наверно, не скоро будет. Надо рысь в дом занести, — и Матвей начал расстилать коврик рядом с санками.

Вдвоём они аккуратно переложили рысь на коврик и понесли в дом. Рысь — не кошка, весу в ней куда больше пуда, а Матвей сам едва ли не легче. Бабка, втихую матеря непослушную ногу, тащила коврик с рысью по крутым ступенькам крыльца, а сама не знала за кого переживать — то ли за несчастную кошку, то ли за Матвея — а ну как надорвётся!

Едва рысь уложили на лавку, примчался котёнок и начал вылизывать свою приёмную мать, при этом что — то успокоительно шепча ей на ухо и утробно урча. Эта самая рысь выкармливала его, когда весной Водяной притащил его Яге в подарок. Где он взял в лесу слепого недельного котёнка, Водяной нипочём не признавался.

Из — за своей дверки выглянула Кукушка. Обладая неумеренным любопытством, она знала, что Яге сейчас вопросы задавать не стоит, но молча наблюдать за происходящим ей никто запретить не мог.

— Машка, сыскала Лешего — то? — сварливо спросила Яга, роясь на полке с лекарствами.

— Я разве подводила когда? — обиженно насупилась кукушка.

— Бывало. Аль напомнить? Где Леший — то, далече?

— Нет, с болота бежит. Будет скоро, — и Машка нырнула в часы, где, как обычно, заснула.

— Ох, Матвеюшка, как же снять — то его, а? Ведь не осилим! — обратилась старуха к начавшему разжигать уже остывший самовар мальчику.

— Лешего ждать, больше никак! — пожал плечами Матвей, — Сейчас оттает немного, так может полегче станет. Кто ж его поставил — то?

— Придётся, видно, егеря заманить. Он небось знает! — сказала бабка.