– Что там с поцелуем лучше скажи. – Он отошел, обдавая ее тело холодом. – Я теперь могу не дышать под водой?

– Ну… – Айви заправила волосы за уши, зажмурилась, пытаясь вернуть мозг в состояние «думать». – Если я рядом – да. Я вдохнула в тебя часть своей магии, и когда я близко – ты будешь получать ее. Но без меня утонешь.

– Ну, тоже неплохо. – Джек вытащил из льняной сумки что-то завернутое в бумагу и кинул Айви. Она едва успела схватить жирную и мокрую упаковку, поморщилась. – Так ты голая передо мной ходишь, чтобы отомстить за непроизвольное возбуждение? О, как интересно.

Айви нахмурилась, ведь даже не думала мстить. Она и возбуждалась лишь от того, что боялась Джека. Будь он русалом, знай она, что он надежен, магия бы проявлялась совсем не так, а спокойствием и теплом, каждое касание дарило бы чувство уюта и безопасности.

– Это бутерброд, Айви. Не смотри на него так. Что вы там едите вообще?

Джек уже вовсю разворачивал свою порцию. Довольно откусил. Айви разглядывала два непонятых куска, белых, мягких, которые между собой держали… что-то. Она понюхала, ощутила, как рот наполняется слюной, а живот урчит.

– Это хлеб. А внутри мясо и овощи: помидоры, огурцы. Да соусы. Не едите такое? Попробуй, это вкусно.

Айви все же откусила от бутерброда и с удовольствием выдохнула: правда вкусно.

– Мы едим рыбу. Курицу. Свинину. Яйца.

– Кур держите? И свиней? Под водой?

– Мы же живем в зоне, где есть воздух. И стихийники земли у нас рождаются.

– Да знаю я. Просто… странно.

– Вот это странно. – Айви указала на бутерброд, но откусила вновь. Было слишком вкусно. А Джек распечатал еще один пакет и показал ей нечто желтое, нарезанное кубиками, с золотистой корочкой и таким ароматом, что Айви, не думая, схватила кусочек и кинула в рот.

– Картошка. Жареная.

– Остаюсь у вас.

Джек улыбнулся, наблюдая, как она ест новую для себя еду, жмурится от удовольствия, впервые ощущая такой взрыв вкусов. Когда доела, он кинул ей белую рубашку, почти такую же, как его, с широкими длинными рукавами, но длиннее и более плотную.

– Решил, что в длинных сорочках ты спать откажешься, поэтому взял тебе мужскую рубашку. На люди в ней не выходи, поняла? Женщины такое тут не носят.

Айви кивнула, вспоминая сальные взгляды мужчин, которые глазели на ее голые ноги и просвечивающую грудь.

– Украл, да?

– Не украл. Взял то, что плохо лежало. Платье оставим до утра, да?

Айви кивнула, натянула рубашку вместо полотенца, поежилась, ощущая себя так, словно ее связали веревками. И даже свободный крой мешал, ведь не давал коже дышать и постоянно касался.

– Я в ванну, а ты ложись пока. Завтра на рассвете уходим на поиски корабля. – Джек снял новую рубашку с себя, начал развязывать брюки, но поймал взгляд Айви и устало вздохнул, вспоминая, что она вообще находилась рядом. Оставил в покое шнуровку, но нахмурился и сел рядом с ней. – Я должен знать: тебя ищут или ты… не важна? Мол, пропала и бездна с ней?

– Ищут, – честно призналась Айви. – Активно ищут.

Джек кивнул.

– Понял. Значит, завтра на рассвете отбываем в столицу.

– Сивиор?

– Нет, эта та, где королевская семья живет, туда чужих не пускают. Особенно пиратов. Мы же мчим в центр для людей – Марадео.

Джек неловко хлопнул Айви по плечу и все же ушел в ванную, не утрудив себя закрыванием двери. В комнате быстро темнело, ведь солнце скрывалось за горизонтом, и чем властнее царствовала темнота, тем сильнее Айви понимала, что устала. Все вокруг было таким странным: солнце, дневной свет, что сменялся полным мраком. Она выбрала кровать подальше от окна, легла, несмело накрылась одеялом и закрыла глаза. Она слышала плеск воды, краснела, представляя, что Джек там голый, улыбалась и смущалась размышлениям о том, когда она вдруг стала так относиться к нагому телу. В Тенебрисе ее никогда не привлекали русалы, даже голые. Это было естественно и нормально.

Вскоре совсем стемнело, а Джек занял соседнюю кровать. Он быстро уснул, а вот Айви ворочалась, злилась на рубашку, которая постоянно затягивала в кокон, облепляя уставшее тело, вздрагивала от каждого шороха. За дверью кто-то ходил, снизу доносился шум толпы и хохот, звон стаканов. На улице тоже гудела жизнь. А мозг все напоминал, как сильно ее хотел найти отец, сколько ресурсов отправлено на поиски. И тогда каждый шаг, каждый гром или хлопок казался предвестником русалов, которые пришли, чтобы вернуть беглянку в Тенебрис и казнить.

Спустя пару часов Айви опустила ноги на давно скинутое одеяло. Джек не шевелился, продолжая спать в одних трусах. Злясь, Айви стянула с себя медузову рубашку, не понимая, чем ее тело отличалось от тела Джека. Почему ему можно ходить с голой грудью, а ей – нет?

Она хотела было лечь обратно, но вспомнила, что помимо возбуждения, касания Джека могли бы помочь утихомирить страх. Сейчас он не пугает, ведь не выглядит как холодная и колючая рыба-меч. Напротив, во сне он такой… красивый, умиротворенный. Зная, как недоволен будет Джек, Айви скользнула под его одеяло. Медленно, осторожно, боясь разбудить, она прижалась к его груди, едва помня себя от страха. Она положила ладонь на горячий живот, ощутила вдруг, как Джек обнимает ее, задержала дыхание, ожидая ссору, но он все еще спал.

Айви расслабилась, посильнее прижалась к Джеку, стараясь не думать, зачем он держит ее рядом и помогает, и все же сумела уснуть.

– Твою ж бездну!

Айви вздрогнула и разлепила сонные глаза. Холодный, но хриплый после сна голос Джека добирался до души, покрывая льдом. Он устало вздохнул, провел шершавой ладонью по ее спине, так осторожно и приятно, что она закусила губу.

– У вас лезть в постель к чужим мужикам тоже норма?

– Мне было страшно.

– Страшно ей было, – выдохнул Джек и вытащил свою руку из-под Айви, посильнее укутал русалку в одеяло и сел. – А голая ты, чтобы…

– Рубашка мешала уснуть.

– Ну, конечно.

Джек размял шею, потянулся. Айви недоуменно наблюдала, как он надевает брюки и рубашку, пытаясь понять, почему он не злился. В комнате начинало светлеть, предвещая рассвет, первые лучи солнца игрались в волосах и косичках Джека, сверкали в бусинах и синих глазах.

– Айви… – начал Джек, но замолчал, нахмурился, не зная, как выразить мысль. – Твою ж медузу… понимаешь… нельзя лезть в постель к мужику. Особенно голой.

– Я бы к другому не полезла.

– Ты как ребенок!

Айви хотела обидеться, но не успела, ведь Джек вытащил длинное платье, видимо, из льна, темно-синего цвета с белыми оборками, а затем корсет нежно-голубого цвета со шнуровкой спереди. Нервно сглотнула, боясь представить, как будет себя ощущать внутри вот этого. Она такие видела только на картинках, когда они в школе проходили обычаи и жизнь людей, живущих на поверхности.

– Нижнее белье – это…

– Я знаю, что такое нижнее белье, Джек. У нас тоже есть трусы.

– Которые ты не носишь.

– Ношу. Пять дней в месяц, когда…

– Давай лучше одеваться, пора смываться отсюда.

Айви хихикнула, видя, как Джек морщится, даже не желая слышать про менструацию. И почему людей так смущает физиологический процесс, которому мы должны быть благодарны за рождение детей? Она натянула трусы, начиная грустить о свободе, разглядела пышную одежду, пытаясь понять, как ее надевать. Джек бесшумно подошел, заставляя вздрогнуть, повернул платье нужной стороной, кидая взгляды на грудь, хоть и пытался смотреть в глаза.

– Вы вообще одежду не носите? – спросил он, пока она облачалась в свою новую тюрьму.

– Носим. Чтобы прикрыть то, куда ты постоянно смотришь.

– А как же хотим только свою пару, все дела? А?

Джек усмехнулся, лукаво оглядывая покрасневшую Айви, которая дышала так тяжело, словно забежала в гору, а не оделась. Он помог расправить платье, которое облегало грудь, живот, а от бедер струилось вниз пышной юбкой и доходило почти до лодыжек.