Айви сорвала с себя короткий сарафан и выпрыгнула через защитный барьер. Едва кожи коснулась вода, тело начало меняться. Неприятно, но она давно привыкла, как кожа слипается, сращивая ноги в хвост, покрывается чешуей, позволяющей быть быстрее. На ногах, руках, даже шее. Когда стопы окончательно соединились, Айви махнула ими, вызывая плавник: серебристый, слегка мерцающий, он был ее продолжением, магией, которая текла по венам и в каждой чешуйке.

Все произошло так быстро, что Айви едва поняла, как оказалась втянута в эту историю. Вот еще отец делает очередной выговор за нарушение порядков общины, называет бестолковой, а вот уже ему сообщают о постороннем, и он, не задумываясь, отправляет туда хрупкую русалку.

Отказать нельзя – казнь.

Думать нельзя – казнь.

Приказ нужно исполнять. И если речь идет о тонущем – в эту же секунду. Иначе – казнь.

Душа пряталась за ребрами, ведь такие поручения обычно выполняли русалы, причем сильные и опытные. Айви знала, почему именно ее отправили разобраться с тонущим мужчиной – чтобы найти наконец повод избавиться от обузы, ведь верили, что она не сумеет. От страха немело тело, но она плыла, намереваясь выполнить поручение и убить несчастного.

Земли общины русалок и русалов, Тенебрис, священны, закрыты от посторонних. И сейчас тонущий медленно погружался на дно, к их дому, и защитный барьер пропустит его туда, где есть воздух. И если он выживет, если Айви сейчас его не убьет – убьют ее.

Вода ласкала паникующее тело, пыталась успокоить, но в глазах уже темнело, а живот сводило. Айви заметила силуэт, вздрогнула, понимая, какой крупный мужчина шел ко дну. Солнце пыталось пробиться сквозь толщу воды, но было слишком глубоко, чтобы лучи хотя бы коснулись тонущего. Рыбы расплывались, пугаясь нарушителя спокойствия, и лишь одна русалка направлялась к чужаку, впервые оказываясь так далеко от дома.

Зачем отец отправил ее сюда? Их территория в сотне метрах отсюда, мужчина бы утонул, ведь не попал бы за барьер к воздуху. Тут нечего охранять. Однако приказ растекался по венам, иглами впивался в кожу и чешую, напоминая, что за ослушание русалку ждет казнь.

Айви подплыла ближе, облегченно выдохнула, понимая, что мужчина без сознания. Так будет проще… Было бы, если бы она убивала прежде.

Она казалась совсем крохотной рядом с ним, худенькой и белесой. Его кожа – смуглая, ее – белая, такая тонкая, что видны вены. Руки тонущего были сцеплены наручниками, волосы по плечи и борода скрывали резкие черты лица, испещренное шрамами. Значит, он не сам прыгнул. Значит, его хотели убить? Сбросили над Тенебрисом, зная, что община убивает всех чужаков, даже тех, кто и сам неплохо справляется с умиранием?

Страх накрыл волной, норовя утащить домой, но Айви мотнула головой, заставляя себя собраться. Может, сделай она это сейчас – и жить станет проще. Может, тогда ее наконец примут…

Айви открыла рот, заставляя клыки вырасти и стать острыми. Глаза сузились, краснея, а вены почернели. Она уже почти вонзилась в шею чужака, как поняла, что не сможет. И вместо этого перекусила наручники, поморщилась от вкуса метала, но не простого – зачарованного. Она хотела поймать разломанные браслеты, но те уже отправились ко дну, а потому Айви сжала руку мужчины, чтобы убедиться, что не ошиблась, сохранив жизнь.

Одно касание, один контакт кожи к коже, и тело покрылось мурашками. Айви расслабилась, возвращая прежний вид, схватила мужчину под мышками и заработала хвостом, выбираясь на поверхность. Он тянул на дно, словно уже смирился со смертью. Смирилась и она, едва поняла, что отныне связана с ним душой, а значит – не сможет убить.

Слезы душили, ведь она понимала, что в ее руках теперь жизнь человека, которого морская богиня выбрала для нее… почему человек? Почему сейчас? Она не может любить его… Не могло произойти душесвязание с человеком!

Айви замерла, вспоминая, что люди не могут не дышать так долго. Верно, он уже едва жив, хоть и прошло не больше пяти минут с тех пор, как его выкинули за борт. Она обхватила мужчину за шею и впилась губами, даря поцелуй и воздух. Он задергался, открыл глаза, пытаясь отпихнуть. Айви не отпускала – рано, слишком рано. Прикусила его губу, заставляя открыть рот, вторглась языком, а потом резко выдохнула частицу своей магии. Вот теперь можно и отпустить: отныне он не утонет.

Айви попыталась отплыть, но мужчина схватил за руку. Она уставилась в синие глаза, внимательные, ничего непонимающие, не зная, что делать дальше. Он до боли сжал ее запястье, словно злился, что она удумала спасать его. Будто она была счастлива, что морская богиня решила подшутить и душесвязала ее именно с человеком!

Мужчина сделал вздох, закашлялся, и Айви закрыла его рот ладонью и помотала головой, пытаясь объяснить, что под водой он не может дышать – ее магия наполняет легкие воздухом. Он сжал зубы, кивнул, а она вновь схватила мужчину под мышками и поплыла к солнцу, чтобы наконец увидеть, что таилось на поверхности. Сильные руки грубо обхватил ее за талию, Айви оказалась прижата к твердой груди. Мужчина резко сменил направление, видно, зная, куда плыть. Айви смирилась, продолжая работать хвостом, добавляя им скорости.

Солнце вновь удалялось. Позади оставался и Тенебрис, и Айви знала, что когда вернется домой, то успеет только попрощаться со всем, что любила, перед казнью.

Они выплыли в полумраке пещеры минут десять спустя. Мужчина закашлялся, вылез на песчаный берег из пруда, откинул мокрые пряди и косы, украшенные бусинами, с лица. Айви наблюдала, как он выплевывает воду, пока чешуйки, повинуясь магии, исчезали, даря возможность ходить. Она пыталась понять, что ощущала теперь, когда все же связала душу с… человеком, а не с русалом, как пологалось. Любила? Нет, скорее боялась, почти тряслась, но одновременно не могла утихомирить сердце, а главное – тело, которое молило оказаться в его объятиях…

Мужчина стащил через голову мокрую широкую рубашку, сел на песок и оглядел Айви. Длинные пепельно-белые волосы почти сливались с кожей, доходили до бедер, прикрывая нагое тело. Его взгляд скользнул по груди, опустился ниже, заставляя ее часто дышать. Он тряхнул головой.

– Свихнулась? Нашла кого спасать…

Айви залилась румянцем. Отвернулась, не желая разглядывать голый торс, пытаясь понять, почему чье-то тело сумело смутить русалку, привыкшую к наготе.

– За спасение обычно благодарят, – холодно изрекла она, едва сдерживая слезы. Суровая реальность уже падала на хрупкие плечи, придавливая ко дну.

– Я того не стою. Убей меня, пока есть возможность, слышал вас казнят за спасение утопающих.

Айви вздрогнула, заправила волосы за уши.

– Так ты сам прыгнул?

Мужчина закатил глаза, кинул в Айви мокрую рубашку. Капельки мерцали на его рельефном животе, груди, освещаемые от сверкающей бирюзово-розовой воды в пруду.

– Прикройся уже, а. И нет, меня выкинули за борт.

Айви непонимающе крутила в руках рубашку. В Тенебрисе носили одежду, но легкую, едва прикрывающую тело, чтобы в любой момент можно было раздеться и отправиться в открытый океан. У них все привыкли к наготе. Она непонимающе прижала к себе мокрую ткань, и тут наконец заметила метку на правой ключице мужчины: как и все на Луорских островах, он – стихийник, она не могла разглядеть, чем он владел, но отчетливо видела череп со скрещенными костями, указывающий, что он пират, который пытался спрятать метку хранителя разума.

Хранитель разума! Хранитель! Да если бы она его убила… Теперь-то у нее есть шанс все исправить: всего-то и надо оглушить да притащить в Тенебрис, где пирата тут же заберут в лабораторию. Надо бы… надо бы… Но она перевела глаза на его лицо, испещренное шрамами, вспомнила, что ощутила, когда впервые коснулась и связала душу: тепло, надежду, заполняющую изнутри до краев, заставляющую сердце биться в предвкушении, а тело гореть от желания…