– Не смотри на меня, – шиплю ему гневно. – Сдавайся!

– Я с тобой и не играл.

– А что ты делаешь?

– Просто позволяю тебе любоваться собой, – спокойно отвечает этот говнюк.

От отчаяния фырчу. Как же бесит! Дико, дико раздражает!

Почему он так долго не моргает? Как у него это получается? Может, он великий мастер гляделок?

Может, у него черный пояс по искусству быть придурком?

Продолжаю смотреть. Бой еще не поигран. Я настойчивая.

– Отведи глаза, – требую, чувствуя, как по щеке скатывается одинокая слеза. – Отвернись!

– Как я могу прервать твое удовольствие? Ты от моей красоты рыдаешь.

– Это не от красоты, ты меня настолько раздражаешь, что вызываешь жжение в глазах, – мычу в ответ.

– Тогда, сдавайся первая.

– Я никогда не сдаюсь!

– Я тоже, – злобно цедит мажор.

– Начинай уже моргать!

– Не буду.

– Тогда переведи взгляд!

– Не хочу.

– Хотя бы один глаз отведи! – требую от бессилия.

– Куда?

– Куда-нибудь! – уже шиплю на него.

Все еще злюсь. Но мысль, что он не против отвести хотя бы один глаз, греет душу. Хотя, я плохо себе представляю, как он собирается это делать.

Возможно, этот медалист по неадекватности и не такое умеет.

Моя выдержка на нуле. Веки опускаются. Придерживаю их пальцами, завидуя собственной целеустремлённости.

Мажор усмехается.

Глаз с меня все также не сводит.

– Какая сладкая парочка! – вздрагиваю от голоса учителя. – Искры так и летят.

Поворачиваю голову, прерывая наш с Антоном затяжной контакт. Неприятно, но я проиграла. И не заметила, что учитель пришел и урок уже идет. Все повернулись и палят на нас.

Как там говорится? «Никогда такого не было, и вот опять».

Некоторые подмигивают мне и поднимают большой палец, показывая «класс». Рада такой оценке, но я бы не отказалась и от Оскара.

Мы вновь устроили для них представление.

Кажется, у меня талант. Скоро будем раздавать билеты на собственное шоу.

Так и хочется подойти, и вручить каждому по попкорну.

Но статус главной актрисы не позволяет.

– В-вы не так все п-поняли, – поднимаю с места, испуганно глядя на учителя. – Мы с ним не парочка.

– Ваша личная жизнь меня не волнует, деточка. Я прошу лишь внимания на уроках, – со вздохом говорит учитель.

Вся красная сажусь на место.

Все думают, что мы вместе. Наше видео в общем чате. А этот мажор ведет себя как ни в чем не бывало. Его это все только радует. Повышает его и без того завышенную самооценку.

Нужно что-то с этим делать. Как-то объясниться.

И кажется, у меня появился план.

Как только звенит звонок, приступаю к его исполнению…

Как только звенит звонок, приступаю к его исполнению.

Но увы, не всем планам суждено сбыться.

Вылетаю из класса, затылком ощущая, как смотрят мне вслед. Некоторые, даже кричат вдогонку. Но мне очень некогда, не время проявлять вежливость.

Я спасаюсь от гнева фан-клубов.

Бежать приходится зигзагами.

Стая гиен поджидает на каждом шагу.

Прихвостни Любы устроили засаду. Закрываю голову руками и мчусь на всех парах. По дороге тщательно все продумываю. Дышу, словно паровоз, хорошо, хоть дым из ушей не валит.

Поворот, поворот, поворот.

Врезаюсь в стену из людей. Поднимаю голову, натыкаюсь на серьезный взгляд Любы. Молнии из нее так и выстреливают. Понимаю, что я попала. За локоть меня берут и тащат за собой.

На казнь идти не хочется. Я думала, вся жизнь впереди.

Как отсрочить этот момент?

Стараюсь медленно, ноги едва тащу. Меня хватают под локти и приподнимают над землей.

Отлично. Теперь я лечу. Даже умудряюсь немного помахать ногами по воздуху.

Очень весело.

– Куда мы идем?

– Поговорить, – отвечает Люба. – Мы же подруги.

А тон такой нарочито ласковый, что мне хочется сквозь землю провалиться. Любе не идет такой голос. Он у нее обычно басистый и хрипящий, как и положено главной заводиле.

Ожидаю чего угодно, но точно не того, что меня занесут в школьный буфет и посадят за стол.

– Чем тебя угостить? – вежливо спрашивает Люба, садясь напротив, подтыкая руками подбородок. – Что ты любишь, подруга?

– Ничем, – говорю, поправляя задравшуюся форму, и с опаской косясь на окружившую нас стаю. – Не голодная я.

А вот они голодные, похоже.

Раз, два и сожрут меня.

Но желудок издает протяжный стон. От волнения утром не позавтракала. Последний раз съела лишь бутерброд, это было на ночь. А уже полдень, если что.

Люба кивает своей служанке Лизе, и та бежит за едой, протискиваясь с подносами вне очереди. А там уже все знают, что ее надо пропустить.

Связи все решают.

Пока на меня глядит, улыбается широко. От этой улыбки мне становится еще страшнее. Дьяволица явно что-то задумала. Не может быть все так просто.

Хитросплетения и интриги.

Интриги и заговоры.

Заговоры и дворцовые перевороты.

Как нелегко, оказаться, быть во все это втянутой.

Лиза приносит полные подносы с едой. Тут и сдобы полно, и сэндвичи, йогурты, сок, кофе, смузи, орешки, и много фруктов. Бананы, яблоки, киви, виноград, все помыто и красиво нарезано. Вот он сервис для вип- персон. Чувствую, как во рту собирается слюна, а желудок сжимается.

Люба начинает есть, остальные смотрят.

Королевская кровь изволит отобедать первой.

– Не стесняйся, – кивает мне на еду. – Бери, что хочешь.

Перед смертью не надышишься, говорят. Но поесть не помешает. Вдруг, это моя последняя трапеза.

Протягиваю руку и беру булочку. Ем медленно, отщипывая по маленьку. Да только кусок в горло плохо идет, когда на меня стая гиен нацелена.

– Расскажи про ваши отношения с Антоном, – наконец-то задает мне ожидаемый вопрос Люба. – Выкладывай все.

– И про отношения с Максом, – добавляет кто-то из толпы.

Удивленно верчу головой. Кто там свой писклявый голос подал? Вокруг круг из девиц образовался. В кольцо нас зажали.

– Эээ… ээээ… ничего у нас ни с тем, ни с другим, – отвечаю с дрожью в голосе.

– Ммм, – поизносит Люба.

От этого ее мычания я теряюсь. Вроде промычала, а как будто проклятия в меня кинула. У меня даже тело болеть и ломить начало.

Круг становится уже. Как из него выйти?

– Мне страшно, – честно признаюсь, пищащим голосом. – Чуть-чуть страшно.

Ну, это я сильно приуменьшила. Страшно мне совсем не чуть-чуть. Страшно мне глобально.

В ответ звучит смех. Девчонкам весело. Я тут за место клоуна.

Выдавливаю что-то наподобие улыбки.

Выходит немного кособоко.

Может, самое время кричать «Помогите?»

– Да не бойся, - кидает Люба, и рукой махает, мол, ерунда все это. Ну да, вдесятером на одного – ерунда. – Ничего мы тебе не сделаем. Мы же друзья.

В ее словах сильно сомневаюсь. Но делаю расслабленный вид.

– Так что было на парковке? – продолжает допытывать.

– Что было?

Притворяюсь дурочкой. Или не притворюсь. Что было, я и сама не поняла. До сих пор не понимаю. Но как им это объяснить? Они себе в голову уже свое вбили.

– Ты идешь с одним из парней на свидание? – голос уже звенит. Мои ответы ее раздражают. Из меня признание тяжело вытянуть, клешнями надо. – Или с обоими?

Из толпы шипение. Я все сильнее напрягаюсь. Теряю бдительность.

– Ни с одним. Ни с кем не иду. Честно, честно, – пытаюсь оправдаться. – Это они сами ко мне пристают, а я не хочу…

«Не виноватая я, он сам пришел…» в голове песней.

Последнюю фразу, наверно, зря сказала. Сжимаюсь в клубочек, глаза зажмуриваю. Укатиться бы отсюда, словно мячик. Прык-скок, прык-скок.

– Сами, значит, – сипит Люба, поедая киви. Протягивает мне кусочек. – Будешь?

– Нет. Спасибо. У меня аллергия.

– Аллергия? – заинтересованно переспрашивает. – Сильная? Ты начинаешь задыхаться, можешь умереть?

Надежда в ее голосе удручает. Неужто смерти мне желает? Придется ее разочаровать.