Есть у меня и более тяжелые перчатки – шестнадцатиунцевые, тренировочные. Это – коричневые громадины с белыми манжетами. Я благодарен тренеру за то, что он постепенно приучил меня в ходе подготовки к соревнованиям работать именно в этих, утяжеленных, перчатках.

Вы спрашиваете, как я приобщился к боксу, просите рассказать о своем спортивном пути, с чего он начался. На это отвечу: с физзарядки! Той самой, которую я проделываю каждый день в семь утра в соседнем сквере.

Авторы писем интересуются, как это мне удавалось сочетать занятия юридической наукой с таким «грубым», по их мнению, видом спорта, каким является бокс. Читая такие письма, я улыбаюсь – удержаться от улыбки трудно, ибо авторы эти совершенно не представляют, что же такое настоящий бокс…

Много писем и другого характера – от друзей, спортивных журналистов, зарубежных и советских тренеров по боксу, работающих в разных районах нашей страны. Они настойчиво просят рассказать о моем многолетнем увлечении боксом, раскрыть «секреты» успехов…

Таких писем накопилось уже несколько сотен. На каждое письмо я ответил – это мое неизменное правило. Но, вполне понятно, я не смог всем ответить так подробно, как хотелось бы. Именно поэтому я и решил написать книгу о своем спортивном пути, попытаться раскрыть «секреты» боксерских успехов, рассказать о нашем российском боксе, который признан теперь одним из сильнейших в мире.

Итак, каким же он был, путь на «большой ринг»?

Дом, в котором прошло мое детство, был не совсем обычным. Едва выйдешь – перед тобой оживленный Невский проспект и спокойная гладь Фонтанки. На Аничковом мосту скачут кони Клодта. Их сдерживают под уздцы бесстрашные наездники с великолепно изваянными мускулами. Иметь со временем такие мускулы мечтает каждый мальчишка нашей 222-й средней школы. И дом, и школа находятся совсем рядом с другим великолепным зданием – Дворцом пионеров имени А. А. Жданова. Я раньше совсем не предполагал, что в этом Дворце есть спортивные залы, где ребята занимаются гимнастикой, играют в баскетбол, боксируют, точно так же как и не предполагал, что именно поэтому этот Дворец прочно войдет в мою жизнь.

Как у любого мальчишки, были и у меня сокровенные мечты. Я страстно желал стать путешественником. Виновата в этом была небольшая книжка об известном полярном исследователе Роальде Амундсене, которая однажды попала мне в руки. Меня поразили упорство героя книги, его неуемная тяга к подвигам. Как я восхищался его волей! Еще с юных лет, готовя себя к трудностям полярных путешествий, Амундсен спал зимой с открытыми окнами. Холод пробирался и в соседние комнаты. Родители запретили ему открывать окна. Тогда он на ночь затыкал все щели в дверях, ведущих в спальню родителей, и вновь открывал окна…

Подражая Амундсену, я однажды открыл на ночь форточку. Кончилось это тем, что утром мама вызвала врача.

Тот, шевеля седыми лохматыми бровями, посмотрел на мой язык и безапелляционно заявил:

– Простудка-с!

В школу я не пошел и вновь остался на весь день наедине с Амундсеном. Я вместе с ним пробирался на лыжах по снежным равнинам, испытывал холод и голод, мучился от одиночества в белом безмолвии… Оказывается, Амундсен был неплохим спортсменом. Это, конечно, необходимо для путешественника, которого поджидает в пути так много испытаний.

Меня радовало, что в области спорта я уже мог кое-чем в то время похвастать. Правда, мои достижения были связаны со спортом относительно, но они для меня были приятны.

У всех мальчишек, видимо, в крови стремление к борьбе и состязаниям, где можно показать себя в силе и ловкости. Обуревали эти стремления и учеников начальных классов одной из школ небольшого города Кулебаки Горьковской области, куда я вместе с мамой и братом переехал из Ленинграда во время войны. Наши воинственные настроения подогревались сводками Совинформбюро. Все перемены были у нас заполнены ожесточенными «сражениями». После уроков битвы переносились на улицы города.

В играх возникало немало трудностей. Никто не хотел быть в рядах «фашистских» войск. А ведь без этого не могло быть настоящего сражения. Тянули жребий. Счастливчики прыгали от радости; обреченные на позор и разгром обиженно шмыгали красными носами. Конечно, по ходу игры им приходилось быть никудышными вояками, и при первой возможности они бежали без оглядки, побросав сосновые сабли.

В выходной день «армия» становилась на лыжи, которые были изготовлены из дубовых обрезков от старых бочек. Сражения разыгрывались на обрывистых берегах Волги, и волей-неволей приходилось учиться кататься с крутых гор.

А весной у нас появилась другая забава. Мы словно по мановению волшебной палочки превратились в снайперов. Правда, вместо ружей и пистолетов у нас были камни, а мишенью стал старый эмалированный таз без дна, валявшийся в луже. Чемпионом считался тот, кто попадал в него наибольшее число раз. Судьи из старшеклассников следили за строгим соблюдением правил соревнования.

Тогда же я получил первые навыки и в боксе.

В 1942 году я учился в третьем классе «А». Постоянным соперником у меня был неисправимый двоечник и забияка Лева Зильберг – большой мастер на разные подвохи. Нередко случалось, что мы имели одинаковое число попаданий в «стрельбе» в таз. Тогда пальму первенства судьи отдавали победителю рыцарского поединка, иначе говоря, драки, которая всегда вызывала повышенный интерес зрителей. Арена возникала тут же, у лужи. Мы подолгу не уступали друг другу, изрядно вывалявшись в грязи и несколько раз приняв холодный душ, становясь похожими на мокрых куриц. Приятно вспомнить, что в конечном счете чаще побеждал я. Правда, это не спасало меня дома от справедливого выговора за синяки и порванные штаны.

Именно в те годы у нас в школе показывали довоенный фильм «Боксеры». Наши мальчишеские симпатии были целиком на стороне героя фильма Кирилла Кочеванова – скромного, трудолюбивого спортсмена. Я разделял это увлечение и старательно принялся разыскивать одноименный роман ленинградского писателя Петра Капицы, по мотивам которого был создан этот фильм. У меня затаилось желание, прочитав книжку, кое-чему научиться у героев романа. Мне уже грезились подвиги и препятствия, которые предстоит преодолевать в трудной и настойчивой борьбе на ринге…

В то время приобщал меня к спорту и мой дядя Борис Григорьевич, который тогда работал на металлургическом комбинате. Ему было двадцать шесть лет. Я всегда любовался его стройным, сильным телом. Стараясь не пропускать момента, когда дядя Борис возвращался с работы, я наблюдал, как он выходил во двор и начинал заниматься со штангой. Надо сказать, что штанга имела довольно странный вид. Это были самые обыкновенные колеса от вагонетки. А как он легко выжимал их! Заметив меня, дядя улыбался:

– Может, попробуешь?

Я тяжело вздыхал.

– Ладно, выточу тебе гантель. Будешь выжимать.

Я не знал, что такое гантель, но был уверен: дядя плохое не придумает – недаром он слыл мастером на все руки. Он все время что-нибудь мастерил. Так, во дворе, на зависть мальчишкам всего города, красовались высокие качели и гигантские шаги.

– Хочешь быть сильным? – спросил он меня как-то. – Тогда делай вот так…

Он лег и несколько раз легко отжался от пола. Попробовал сделать это и я – не получилось. Дядя засмеялся:

– Слабоват ты, парень! Вот что: хочешь быть сильным – отжимайся каждое утро. Договорились?

Кто же из мальчишек не хочет быть сильным! Так в мою жизнь пришло первое упражнение. Гантели дядя мне так и не сделал: вскоре он ушел добровольцем на фронт и погиб…

Через год мы переехали в Горький. Там во дворе нашего дома собирались ребята старше меня по возрасту.

Однажды я заметил, что они поднимают какой-то заржавелый металлический предмет с двумя шарами на концах. Я подошел ближе и услышал слово «гантель». Так вот какую штуковину хотел мне подарить дядя Боря!

Ребята по очереди выжимали гантель. Некоторым удавалось сделать это по пять раз. Самый сильный выжимал восемь. Он-то, заметив меня, предложил, насмешливо улыбаясь: