Я редко выбираюсь куда-то на такси. Так вышло, что большинство мест, где я бываю чаще всего, расположены в нескольких минутах езды на скутере от моего убикора. Но есть отдельные пункты на карте урба, вроде госпиталя, которые не оставляют выбора: в конце концов, N11 – это гигантский мегаполис, и на одном только скутере в нём далеко не уедешь. Нравится ли мне это? Я бы так не сказал. Думаю, любому эфину гораздо приятнее нежиться в густых зарослях травы на берегу какой-нибудь речки, чем со свистом разрезать облака под порогом бескрайнего космоса. К тому же, эти вечные манёвры и фигуры пилотажа… Мой желудок уже давно дал мне понять, что скоростной транспорт – это не его.

И всё же, когда мой взгляд перемещается с мелькающих цифр, горящих на табло, в окно по правую руку от меня, я вспоминаю об одной причине, по которой иногда можно рискнуть и пренебречь любыми другими видами транспорта в пользу такси.

Конечно, я говорю о видах.

Небо сегодня невероятное. Оно, кажется, не определилось с цветовой гаммой и решило пролить все краски, что у него имелись. Облака соревнуются друг с другом, кто красочнее: розовые или голубые, лиловые или жёлто-золотые. Но все они без исключения напоминают фруктозную вату – нежную и эфирную, – сквозь которую лазерами пробивают себе дорогу яркие лучи солара. Они распускаются грандиозным веером, как на древних картинах землян, посвящённых жизни богов и героев из их причудливых мифов. И над всем этим великолепием раскинулся бесконечный силуэт урба N11, который, как высоко бы такси ни забралось, всегда остаётся в поле зрения пассажира.

Урб смахивает на коллекцию десятков торчащих вертикально игл и трубок, вокруг которых суетятся центумы таких же, как моё, такси. На конце одной из «игл» бликует сфера голубого Синтешара – сегодня облака почтенно обходят его стороной. Чуть ниже этих гигантов теснятся небоскрёбы помельче, в создании которых архитекторы себя совсем уже не стесняли. Среди фигур можно найти и спирали, и конусы, и такие сложные формы, у которых ещё нет называния, и даже постройки в виде букв и символов. Ну а на самом нижнем уровне находится всё, что нужно для жизни пешехода: парки, спортивные арены, артерии Интерурба, мосты, реки и озёра. Они уже едва различимы с такой высоты.

Я провожу в эфире семь с лишним минут, прежде чем меня отвлекает от разглядывания завораживающей панорамы мягкий сигнал начинающегося стрима. Информационное табло тает на лобовом стеклиде такси, уступая место большому символу Арка – тёмному кругу внутри окружности. Одновременно с этим приятный женский голос просит внимательно прослушать следующее обращение. Выглянув из окна, я обнаруживаю, что все инфо-голограммы на небоскрёбах транслируют то же самое. Весь урб (а, скорее всего, весь мир) находится в ожидании новостей. И я уже догадываюсь, о чём они будут.

Точнее, о ком.

С замершим сердцем я наблюдаю, как на экране материализуется серьёзное лицо мужчины с узкой чёрной бородкой и отполированным островком лысины, окружённым взлохмаченными зарослями седеющих волос. Он одет в униформу сенатора.

– Говорит камрад Укияма, – произносит он грозным голосом. Имя на фракцию секунды всплывает в моей памяти. Так вот в чьём кресле я сидел тогда в кабинете отца! – Уважаемые камрады, мне поручено передать вам сигнум от Искусственного Интеллекта имени Траска. Сигнум начинается.

Сенатор важно покашливает. Далеко внизу, в проплывающем подо мной урбе, ему вторят со стен небоскрёбов его многочисленные голографические клоны.

– «Дорогие камрады! Я, Искусственный Интеллект имени Траска, хочу сообщить вам о том, что некоторое время назад на нашей с вами планете произошёл крупный инцидент, о котором многие из вас могли не знать. Те же из вас, кто имели представление о случившемся, могли интерпретировать его неверно. Поэтому я принял решение рассказать вас обо всём лично. Камрады, вчера мной была зарегистрирована мощнейшая геомагнитная буря, вызванная возмущениями на поверхности Солара. Шторм такой силы ранее не имел место за всю хронику нашего с вами существования на Арке. Колебания геомагнитного поля планеты могли нанести существенный ущерб инфраструктурам урбов, если бы я не среагировал вовремя и не принял основной удар на себя. Мне удалось сохранить целостность и работоспособность систем, однако я не смог избежать некоторых повреждений со своей стороны. По этой причине вы могли испытать определённые неудобства в обращении с отдельными функциями Улья. Спешу вас заверить, что на данный момент я полностью восстановился, и Арку ничего не угрожает. Тем не менее, в целях профилактики, я дал распоряжение о том, чтобы каждый камрад без исключения в ближайшие тридцать шесть дней явился в госпиталь по месту жительства для внеплановой диагностики жемчуга на предмет выявления возможных нарушений, которые могли быть вызваны геомагнитной бурей. Отказ от проведения диагностики повлечёт за собой применение дисциплинарно-коррекционных мер. Помните, что неисправный жемчуг – это потенциальная опасность не только для его носителя, но и всех, кто его окружает. Будьте здоровы, дорогие камрады». Сигнум заканчивается.

Сенатор Укияма напоследок упрямо смотрит в самое моё нутро, после чего молча растворяется на экране. Лобовой стеклид такси вновь покрывается всевозможными данными о текущем полёте, а тёплые соларные лучи беспрепятственно заполняют собою салон.

Геомагнитная буря? Так просто?

Значит, всё что произошло вчера – это всего лишь комбинация неудачных обстоятельств? Я погрузился в мозг ИИТ в тот самый момент, когда он оказался под ударом излучения с Солара, и моё неспокойное сознание дорисовало всю ту чушь, что я увидел в его травмированной реальности.

Всё это звучит более чем логично, и всё же я не могу избавиться от настойчиво ноющего ощущения где-то в районе затылка. Нет, это не жемчуг. Это раз за разом всплывающий в памяти настороженный голос ИИТ, повторяющий одно и то же: «Что ты делаешь, Тоа? Остановись сейчас. Ты можешь навредить себе». Возможно ли, что он просто-напросто хотел уберечь меня от моего же сознания и остановить сеанс прежде, чем оно начало создавать все эти странные, опасные образы? Лабиринт с неестественной гравитацией, книга с бессмысленными символами, пугающая тень, угрожающая убить кого-то…

Такси мягко опускается на терру.

Я выглядываю в окно и вижу родной убикор. Погружённый в размышления об ИИТ, я и не заметил, как быстро мы добрались до дома.

Выбравшись из открытого порта, я не успеваю дойти до входа – меня останавливает звук оповещения о новом сигнуме (в свете последних событий я всё же решил временно отказаться от своей привычки держать их на беззвучном режиме). Я активирую сигнум прямо здесь, на улице. Меня сразу же оглушает возбуждённый бас Хэрона:

– Ну и что ты думаешь? Угадай! Ладно, не надо, я сам скажу. Нам всем дали неделю, чтобы проверить жемчуг, и, если с ним всё в порядке – а с ним всё в порядке – в октадень у нас Агилитрон! По новой! Ты против меня, я против тебя. Смекаешь? Сама Вселенная хочет, чтобы ты продул по полной, вот и наслала на нас эту соларную бурю! Ха-ха! Можно забыть о несуразной возне с Найлзом – ты, мой друг, уже в списках! Тренируйся, как в последний раз, потому что через девять дней я не оставлю от тебя мокрого места! С любовью, твой друг Хэрон!

Обдумывая обрушившуюся на меня, как нив на голову, новость, я случайно замечаю, как наш сосед из убикора напротив, камрад Дюпон, стоит столбом посреди своего газона и, держа в руке печально свесившийся шланг с льющейся на траву аквой, наблюдает за мной пристальным взглядом.

– Доброе утро, камрад Дюпон! – машу я ему рукой.

Соседа как будто оглушили.

Может, послание от ИИТ так на него подействовало? Или просто не до конца проснулся? В любом случае, я, озадаченно похлопав глазами, решаю оставить его в покое и разворачиваюсь к своему порту.

Уже в убикоре, осторожно выглянув из окна гостиной, я вижу, как камрад Дюпон беззаботно поливает газон из шланга, напевая что-то себе под нос.