Все это совсем не добавляло шарма Первопрестольной, вопрос о коренной реконструкции города давно назрел и перезрел.

— Ничего, все это исправим, наведем такую красоту, что глаз не сможешь отвести, — улыбнулся я и наклонившись чмокнул жену в щеку.

Переехали по мосту через ров у стен Кремля — все еще белого — и оказались внутри крепости. Тут нас уже встречали.

— Ваше императорское высочество, — поклонился комендант Кремля. — Как вы и приказывали архитекторы ждут вас.

В Кремле императорской резиденцией, во всяком случае местом, где квартировали Романовы пребывая в Москве, был так называемый Малый Дворец, построенный на месте вынесенного за пределы древних стен Чудова монастыря. По меркам императорской фамилии это была весьма небольшая постройка, можно даже сказать аскетичная, однако ничего лучше в наличии просто не было. Екатерининский дворец был, по сути, за городом, а Лефортовский и вовсе передан военному ведомству.

— Солнышко, — я повернулся к супруге, — едете, наверное, сразу во дворец, а я тут осмотрюсь и тоже приеду.

— Папа, — из кареты выскочил маленький Саша, ему в этом году должно было уже девять исполниться, — можно с тобой?

— Конечно, — улыбнулся я. Мои потуги по привлечению наследника к государственному управлению дали свои плоды. Во всяком случае ребенку было интересно присутствовать со мной на всяких совещаниях и «полевых» выездах, что как минимум давало надежду, что и в будущем из него получится хороший управленец. Я повернулся к группе из трех архитекторов, с которыми хотел предварительно обсудить план реконструкции Кремля и возможно общую концепцию дальнейшего устройства Первопрестольной. — Господа, показывайте, я подозреваю, что к моему приезду вы уже подготовили какие-нибудь предложения. Василий Петрович, ведите.

— Да, ваше императорское высочество, — кивнул архитектор Стасов, который для меня уже составлял проект московского вокзала и, как я надеялся, успел немного понять, что именно мне нравится в плане архитектуры. — Давайте для начала посмотрим на место будущего дворца. Он станет визуальной доминантой, от которой мы будем отталкиваться в дальнейшем.

— Хорошо, — я кивнул, переступая здоровенную мутную лужу, еще не успевшую высохнуть по весеннему времени после таяния снега. Что говорить о всей Москве, если даже в ее сердце со всех сторон так и веет неустроенностью. — Но сначала я бы хотел обозначить принципы, которых я бы хотел придерживаться.

— Да-да, — закивал Стасов, выражая готовность выслушать пожелания заказчика.

— Во-первых, нужно сохранить все здания и постройки, имеющие историческую и культурную ценность, — принялся я перечислять по пунктам, — а те, которые были перестроены в угоду сиюминутным архитектурным веяниям по возможности привести в исходный вид. Никаких сносов стен ради более удачного вписывания дворцов на местности. Нужно оставить потомкам как можно больше древностей.

— Да, мы так и думали, ваше императорское высочество, — кивнул архитектор.

Меж тем мы вышли на соборную площадь, где на небольшом пятачке располагалось сразу три важнейших для русского православия собора. Сразу за Архангельским собором, наиболее пострадавшим от неудачной строки середины прошлого века виднелись остатки недостроенного дворца. Пока деревья и кусты еще не полностью оделись в зелень, вся убогость обстановки, особенно в сравнении с великолепием Питера, особенно сильно бросалась в глаза. Я топнул посильнее, сбрасывая с сапога куски налипшей на него глины и повернувшись к сопровождающим — кроме архитекторов и сына еще за нами следовал десяток бойцов неусыпно бдящего конвоя — и продолжил.

— Кроме того я хочу вернуть стенам Кремля красный цвет, — давно надо было это сделать, а то их даже белыми назвать-то нельзя было. Серо-грязно-щербатые в лучшем случае. Зимний дворец в привычный мне зелено-бирюзовый я, кстати, приказал перекрасить еще в 1825. — Наша цель — сделать центр Москвы не похожим ни на один другой город мира. Подчеркнуть древность этих каменных стен и при этом добавить изюминки. Что касается других построек, то мне видится необходимым отойти от практики сооружения одинаковых безликих дворцов, похожих друг на друга как братья-близнецы. Я хочу увидеть яркую индивидуальность, основанную в первую очередь на традиционных присущих русской архитектуре мотивах.

— Хорошо, ваше императорское высочество, — улыбнулся Стасов, — поскольку данное задание уже не первое, мы с коллегами взяли на себя смелость набросать несколько эскизов, которые в целом как раз укладываются в эти требования.

— Попробуйте меня удивить, — немного скептически ответил я.

Архитектор открыл переданную ему большую кожаную папку формата примерно А2, и достал оттуда несколько листов.

— Вот как раз предполагаемая панорама отсюда на будущий кремлевский дворец, — Стасов подал мне бумажный лист, на котором был нарисован возможный фасад постройки, вписанный в имеющуюся сейчас планировку.

— Хм… — Архитектор явно предвосхитил во многом мои пожелания, опираясь на опыт, наработанный при строительстве московского вокзала обыгрывал «теремной» стиль, добавив к нему любимые мной ступенчатые террасы и шпили. И даже здание старого теремного дворца предполагалось сохранить и вписать в новый ансамбль. В целом, на первый взгляд получалось весьма симпатично, уж точно лучше, чем та безликая скучная коробка Большого Кремлевского дворца, которая осталась в двадцать первом веке. — Мне скорее нравится, чем нет. Считайте, что предварительное одобрение вы получили, чем еще порадуете?

В целом я хотел по максимуму сохранить аутентичность Первопрестольной, вписав при этом конечно же современные, появившиеся за последние годы блага цивилизации. Ну и вообще привести город в относительный порядок, где это было возможно конечно.

Как в таких случаях это бывает перестройка Москвы затянулась на следующие добрых два десятка лет, в течение которых был выстроен целый ряд примечательных, узнаваемых в будущем зданий: Большой Кремлевский Дворец, новый Гостиный двор, здание Исторического музея — были отреставрированы Кремлевская и Китайгородская стены, засыпан наконец ров и замощена Красная площадь в том виде, который я примерно помнил из будущего, прорублено несколько новых проспектов, заложен с десяток парков и скверов, а площадь замощенных сначала булыжником и торцевым деревом — эта технология как раз набирала популярность в начале 19 века — а потом и вовсе асфальтом улиц вообще сложно подсчитать.

В дальнейшем московский кремль стал основной резиденцией и духовным центром восстановленного русского патриаршества. Именно здесь проводились соборы и принимались важнейшие для миллионов православных людей решения.

Ну а Китай-город, так же отреставрированный и приведенный в порядок, стал своеобразным духовным и развлекательным центром Первопрестольной. В этом, небольшом в общем-то по современным меркам квартале, к середине столетия практически не осталось обычного жилья, только лавки, ресторации, гостиницы, различные театральные и художественные студии и даже спортивные общества. При этом старую застройку старались по возможности не сносить, а приспосабливать к текущим вызовам времени.

В целом же реконструкция Москвы превратила ее центр в один наиболее узнаваемых архитектурных ансамблей и положила начало моде на «русский стиль» в архитектуре не только в империи, но и за ее пределами.

Ну и еще об одном моменте стоит упомянуть. Пока я разбирался с делами в Москве, в столице в закрытом — на этот раз мы решили не выносить сор из избы — формате прошел суд над членами «Союза благоденствия», которые в этом варианте истории не стали декабристами.

Повязали большую часть зачинщиков сего балагана достаточно мягко, без шума и пыли, а учитывая большое количество информаторов СИБ в их рядах, никакого смысла в открытом процессе не было. Дело каждого участника разбирали по-отдельности, и в итоге вынесли главным организаторам достаточно жесткие приговоры. Обошлись без смертной казни, однако одиннадцать человек были отправлены на бессрочную каторгу, что в эти времена было не многим лучше той самой смертной казни. Еще два десятка человек были высланы на Сахалин с поражением в правах, а остальные отделались более мягкими карами. В том числе чтобы среди них «спрятать» и наших информаторов.