К моему удивлению, Сандра тоже осталась.

В шортах в обтяжку и свободном топе, с полотенцем вокруг шеи, со свободно заколотыми волосами (одна или две пряди прилипли к щекам) она выглядела удивительно хорошо. Довольно существенная перемена по сравнению с той плакучей ивой, которую Сандра напоминала нескольких недель назад. (Я узнал, что все отпры здоровых, преданных родителей вступают во взрослую жизнь с превосходной физической подготовкой, которую они сбалансированно поддерживают после выхода из папуль-мамулиного поля. Но встречались и тут исключения, и Сандра была одним из них.)

Я украдкой взглянул в большое, в рост, зеркало на другой стороне комнаты и отметил, что сам тоже неплохо выгляжу. Животик пропал, тело стало рельефным. Жирок на мне таял, как снег на Меркурии. Неплохо. Может, Мунчайлд и права, что заставила потусоваться тут немного...

Сандра промокнула лицо полотенцем и сказала:

– Минутка отдыха! Слава Богу!

– Ага. А ничего, что вы сегодня утром не пошли повидать своих тройняшек?

– Хочу немного отдохнуть в тишине и покое. Не так-то легко быть родаком. Каждая минута посвящена отпрам.

– И не говорите. Скажите, Сандра, вы когда-нибудь думали о том, что отпры могли бы делать это сами?

– Делать что?

– Ну как «что» – самостоятельно развивать свои мозги и мускулы. А так – их кормят насильно, как птенцов, которым отрыгивают в клювик червяков. Для чего накачивать их, словно шарики, по своему образу и подобию?

– Что за странные мысли, Пол? Да как же можно такое допустить? Они будут совершать ошибки и тратить понапрасну время, пойдут не той дорожкой и наберутся вредных привычек. Подумай, каким ужасным будет результат! Что за общество у нас получится? Нет, гораздо разумней, чтобы родители, которые уже знают, что к чему, сразу указали верный путь. Кроме того, мы несем ответственность перед нашими отпрами, потому что привели их в этот мир.

Сандрины рассуждения напомнили мне ту бесконечную прогрессию, с которой я столкнулся в Моноблоке среди кальвиний.

– Но как все началось? Было же первое поколение, которое всему училось само?

– Конечно, нашим примитивным пещерным предкам приходилось каким-то образом самим выстраивать эту систему. Но как только цивилизация окрепла, необходимость в таких неуклюжих методах отпала.

– Могу представить! Но разве вас не возмущает, что на воспитание тратится столько лет?

Сандра рассмеялась.

– Ох, конечно, нет! Хотя, естественно, мне пришлось многим пожертвовать.

– И чего вам не хватает больше всего? – спросил я, просто чтобы поддержать беседу.

– Секса с Тони.

Мне пришлось как следует глотнуть из своей бутылки с водой, прежде чем я смог говорить дальше.

– Осложнения после родов?

– Пол, вы правда так наивны? Конечно, нет. Это просто еще один аспект поля.

– Что вы имеете в виду?

– Ну, если родаки занимаются сексом, то в поле появляются волны, способные привести к возникновению комплексов Эдипа и Электры. Отпры фиксируют внимание на матери или отце как на сексуальном объекте. Поэтому, пока их детство не кончится, мы можем заниматься сексом только с людьми из других семей. И при этом, разумеется, должны предохранять наших детей с помощью мешков, вроде как защищать их от взрослых вещей, к которым они еще не готовы. И даже при соблюдении всех предосторожностей небольшие утечки случаются.

Мешки, такие же, каким пользовался Родительский патруль, чтобы изолировать Диггера, делали из специально созданного материала, который частично защищал от воздействия высших морфогенных полей, погружая находящегося в мешке в подавленное состояние. Конечно, некий процент протечек все равно имел место, ведь само действие полей было необходимо для жизни. Если бы инфоизлучение этой вселенной удалось блокировать полностью, то изолированный от него объект мгновенно растворился бы, распавшись на составляющие кварки или что-то еще более примитивное.

– Так что, как видишь, – продолжила Сандра, – мы можем заниматься сексом сколько нужно и так, как нужно, излучая необходимые экзогамные волны. Но только не с мужьями или женами.

У меня выступил пот, но не от упражнений.

– Гм, и ты бы могла заняться сексом, скажем, гм...

Сандра прикоснулась кончиками пальцев к моей руке.

– Скажем, с тобой и Мунчайлд? Конечно. Тони как раз собирался предложить тебе устроить свинг.

Выяснилось, что трахнуть Сандру совсем не так просто, как можно было подумать.

Для этого требовалось уговорить Мунчайлд на свинг.

Тони нужна была партнерша. Излучать в поле какие-либо разочарования и огорчения, которые могли бы исказить и повредить развивающееся поле отпров Бокскаттеров, воспрещалось. Так что обмен партнерами был единственным выходом. При этом мы не могли подыскать Тони партнершу где-то на стороне: это привело бы к воздействию на отпров несимметричной разбалансированной волны.

Не могли мы и подобрать для него девчонку из числа незамужних шелдров. Оказалось, что социальные контакты между родаками и неродаками не приветствовались и практически отсутствовали. Существовало огромное количество ритуалов, заградительных препон и правил, ставших, по сути, второй натурой родаков, но, однако, не практикуемых не-родаками. Ограниченный набор занятий не делал родаков особенно популярными в обществе, хотя, конечно, относились к их роли нежно и уважительно. Нет, в этом мире родители могли общаться только с другими родителями.

Примерно как и на родной Земле, только степень сегрегации тут была выше.

Поэтому, чтобы устроить свои дела, мне пришлось уламывать Мунчайлд.

Дома я настоял на том, чтобы все вечера мы проводили все вместе, с Диггером, в нашей уютной гостиной. Втроем мы составляли идеальную термоядерную морфогенную семейку: Мунчайлд с книгой на коленях, я с очередной штуковиной для упражнений в руках – и Диггер, тощий десятилетний пацан: он сидел тихо, с затуманенными чуднóй поволокой глазами (это называлось у отпров «морфилининг»), и занимался чем-то своим на подсознательном уровне. Обычно в таких случаях играла классическая музыка, которая всеми нами воспринималась спокойно.