Глядя, как управляется с делами Великая Мать, я возжаждал чистой власти. То, как она ловко манипулирует людьми и обстоятельствами, ее способность вдохновлять своих подданных и доводить начатое до конца, отдавать приказы и назначать наказания чрезвычайно впечатлили меня. Она была подобна естественной силе природы, неостановимой и неколебимой. Я понял, что именно этих качеств мне не хватало всю мою жалкую жизнь, повсюду – и в «Стране книг», и во всех пузырях-вселенных, которые я посетил. Получив власть, я, само собой, решу все свои проблемы.

Таков был мой план: в некоем новом мире, обладающем приличным потенциалом, я буду автоматически наделен верховной безграничной властью на уровне «Повелитель Вселенной» и там немедленно удовлетворю все свои материальные и духовные потребности, очищу душу и тело до полной прозрачности, обрету дальнозоркость и ясность ви́дения. Капелька роскоши очень полезна для поднятия духа.

Потом, крепко встав на ноги как изнеженный, благодушный и всеблагосклонный диктатор, я отправлюсь в путь искать ответ на Онтологическую Закавыку. Используя огромные ресурсы, сосредоточенные в моих руках, в том числе и внутренний дозор, моих пленных кальвиний, я разгадаю, наконец, почему вокруг нас нечто вместо ничто. Огромные лаборатории, телескопы, цистерны с гигантскими мыслящими мозгами, университеты, монастыри, ускорители частиц и центры здравоохранения станут трудиться на меня сутки напролет в поисках окончательного ответа. При необходимости вся планета будет принесена на алтарь моего честолюбия.

Это потрясающее видение росло и зрело в течение тех нескольких дней, что я дожидался коронации Крошки. Я создал его в своем воображении, слой за слоем добавляя подробности, пока картина не стала реалистичной как реальность. Я был уверен, что эти умозрительные построения теперь уж без потерь просочатся через связующую нить между моим мозгом и йо-йо, после чего переход в мир моих грез произойдет без помех и ошибок.

Поэтому я в великом предвкушении открыл глаза, которые закрыл было в Гиландии, полагая усладить свой взор видом сонмов услужливых сверхцивилизованных работников, заполонивших огромную площадь в стиле каких-нибудь футуристических комиксов, и все эти мудрые муравьи будут готовы исполнять все мои самые мелкие пожелания, ввиду чего мне останется лишь уповать, что я сохраню довольно скромности и буду достоин воздаваемых мне почестей.

Перед отбытием из амфитеатра Гиландии мы с Мунчайлд поднялись (дабы не прибыть в новый космос в недостаточно благородной позе) и в путь отправились стоя. По мою левую руку стояла Мунчайлд, по правую – Барашек (выглядел он еще тупее обычного). И вот предо мной распахнулся мой новый мир.

Теплое солнце в безоблачном небе озаряло бескрайнюю однообразную пустыню, где, точно неуклюжие куклы, распластались ниц, вцепившись в песок, несколько дюжин голых людей.

Вероятно, единственным, что йо-йо удалось прочитать в моих мыслях, были раболепные позы моих подданных.

Я оглянулся по сторонам, не веря своим глазам.

– Пол, куда ты нас притащил? – спросила Мунчайлд.

Барашек – которого я предупредил о перемещении секунд за тридцать, наверное, – тупо почесал в затылке, добыв оттуда небольшое облачко перхоти. Один из лежавших на песке поднял голову и заметил нас.

– Глупцы! – закричал он. – Ложитесь! Но только медленно, очень медленно! Как на аттракторе Эно, позиция семьдесят-десять!

Наверное, мы колебались чуточку дольше положенного. Поскольку, прежде чем мы успели послушаться странного приказа, примчалась пыльная буря.

Откуда ни возьмись на нас налетел смерч, завывающий, словно слушательницы на концерте мальчиковой группы. Не в силах устоять на ногах, мы беспомощно рухнули наземь. У меня набился полный рот песка. Потом, видимо, я набился песку в рот. Я отчетливо ощутил, как мерцающее облако колючего песка поднимает меня в воздух и несет над землей, словно кувыркающийся аэроплан.

– Мама! – закричал я, но тщетно. Я едва слышал себя сквозь ветер.

Через произвольные интервалы времени смерч швырял меня на землю, катил дальше, словно перекати-поле, потом снова поднимал в воздух. Я чувствовал, как моя одежда рвется в клочья, скручивается и сдирается с моего тела. Пец-конфетница потерялась первой, и я впал в панику. Я знал, что потерять йо-йо не могу себе позволить! Я изо всех сил вцепился в скатанный волшебный коврик переместителя по вселенным и сумел-таки его удержать лишь благодаря сильнейшей хватке модифицированного «дурного пальца».

Дышать было совершенно невозможно, но каким-то чудом я дышал.

В конце концов ветер благодатно стих. Я упал или, скорее, был выброшен за ненадобностью на склон здоровенного песчаного бархана. Наполовину похороненный под песком, покрытый синяками и кровоточащими ссадинами, я осторожно поднял голову.

– Вот это покатались! – восторженно пропела одна из кальвиний внутри моей саднящей головы.

Песчаная куча рядом со мной зашевелилась, и на свет появилась новая голова, похожая на небольшого человекообразного суслика.

Это была Мун. Неподалеку выскочила голова Барашка.

Я горячо поблагодарил кого-то, словно меня заставляли вознести хвалу кому-то и за что-то.

Вокруг меня из песка поднимались аборигены.

Но делали они это весьма и весьма странным образом.

Вытаскивая и выгибая свои руки-ноги под немыслимыми, неудобными углами, движениями они напоминали группу страдающих болезнью Паркинсона, пытающихся заняться тай-чи на скользкой булыжной мостовой. Лицевой тик и гримасы, которые, похоже, составляли часть какого-то ритуала, добавляли к общему диагнозу налет синдрома Туретта.

Я принялся выбираться из песка, но остановился, услышав предупреждающий окрик парня, который пытался поучать нас раньше.

– Не двигайся, незнакомец! Иначе ты начнешь войну со смэйлами!

Я, Мун и Барашек замерли. Возможно, потому что осознали, что теперь мы, как и все местные, совершенно голые. Присыпанные песком, как стеснительные нудисты, мы ждали дальнейших указаний. Вероятный вожак этого племени направился ко мне, по ходу исполняя на песке безобразный танец. Этот толстый, с почти полностью лысой головой, но в остальном довольно волосатый тип, здорово загорел на здешнем солнце. Он сделал в мою сторону еще несколько шагов, потом бочком отступил, сделал кружок, повернулся, метнулся стрелой, замер, пригнулся, шагнул в сторону и сделал реверанс, в результате чего оказался, может быть, на шаг ближе ко мне, чем в начале. Как бы там ни было, но в итоге он присел рядом со мной.