– Открой глаза! Иди сюда играть! Мы ждем! Все уже здесь!
В глубинах сна я шевельнул пальцем, который то ли существовал, то ли не существовал, приказав йо-йо вернуться обратно в мою руку.
Как только йо-йо вернулся, моя скорлупа лопнула.
15
Встречайте – кальвинии!
Я был Здесь. Я был Сейчас.
После того как оболочка исчезла, в этом нуль-времени и нуль-пространстве исчезло и мое тело. Или, точнее, вся вселенная стала моим телом. Я был величиной с вселенную, и вся вселенная была размером с меня. Я был внутри вселенной, и вселенная была внутри меня, ее протяженность была неизмеримо мала и неизмеримо велика.
А где же йо-йо, мой билет на обратный поезд из этой передряги? Все еще слепой и глухой, но, со всей несомненностью получив новые чувства, о применении которых еще не имел понятия, я, казалось, чувствовал призрачное присутствие йо-йо – скорее потенциальную возможность, чем реальную действительность – где-то в чужеродном измерении, далеко-далеко, и все же вплотную к моей несуществующей коже. Я мог легко дотронуться до него...
– Привет! Так гораздо лучше!
Фея вернулась. Она витала совсем рядом, почти у моего предполагаемого локтя – водяной запах, апельсиновая отдушка, мягкая дымка, клубок перепутанного ничто.
Нет, подождите, она была внутри меня!
Я содрогнулся.
– Эй! Убирайся из моего тела!
– Из твоего тела? Что это такое?
– То, в чем я живу, отдельный ограниченный контейнер, где помещается мое Я. Мое очень личное пространство. А ты туда влезла.
– Здесь нет ничего, кроме везде, и везде тут одинаковое. Навечно и бесконечно. Может быть, это ты внутри меня . Никогда об этом не думал? К тому же, как мы с тобой можем разъединиться, когда бесконечное количество нас может проникнуть один внутрь другого одновременно? Конечно, не будь все таким крохотным, столько нас тут не уместилось бы. Если вдруг все укрупнится, для нас места тут вообще не останется!
– Ты несешь чушь!
– Это ты несешь чушь! Спроси кого угодно.
Неожиданно внутри меня появилась еще одна фея. Похоже, эта, вторая, выскочила из первой.
– Согласна. То, что он болтает, безумие!
Я начал злиться.
– А тебя кто спрашивает, дурья башка?
Из второй выпорхнула третья фея.
– Что за грубиян!
Появилась четвертая.
– Я бы не стала принимать это оскорбление чересчур близко к сердцу! А я – это ты.
– И я точно так же думаю, – объявила пятая. – И это вам прекрасно известно.
Теперь феи роились и гудели точно пчелы. Вскоре внутри меня было полным полно бессчетных фей, и каждая выкрикивала собственные глупые советы и замечания.
– Чего ты хочешь от холодненьких?
– Может, нам стоит тебе все разъяснить?
– Да к чему нам беспокоиться?
– Знаете, это ведь мне удалось выковырять его из пузыря...
– Да, а кто первым пригласил его сюда, глупая ты болтушка?
– Заткнуться! Всем молчать!
Я сорвался: эти голоса в моей голове сводили меня с ума! К счастью, тишина восстановилась.
– Отлично. Теперь объясните, кто вы такие, бесплотные бездельницы?
Каким-то образом мне удалось отличить голос первой феи, чуть непохожий на другие.
– Можешь называть нас кальвиниями.
– А у вас есть личные имена?
– Кажется, нет, – ответила она. – Или, лучше сказать, меньше одного имени, но больше, чем совсем ни одного. Ну, если хочешь, можешь называть меня Кальпурния!
– Ну что ж, Каль, тогда расскажи мне, куда я угодил, и я уйду.
Феи тихо зашушукались.
– Ты уйдешь? А почему ты не хочешь остаться тут навсегда? Это же рай!
– Рай? – фыркнул я. – У меня нет того, к чему я привык, у меня нет тела, и к тому же тут нет места, о котором можно сказать: «Я здесь». И вы называете это раем?
– Что ж, если хочешь, можешь называть наш дом как-нибудь по-другому.
– Например?
Хор голосов был мне ответом.
– Моноблок!
– Космическое Яйцо!
– Пресингулярность.
– Бесконечность!
– Альфа и Омега!
– Первородное Семя!
Только теперь я с тоской наконец понял, где оказался.
Будучи в «Стране книг», я указал йо-йо перенести меня как можно дальше от моего исходного времени и места.
Я не задумывался о том, как кибернетическое устройство исполнит этот приказ, пользуясь своим псевдоразумом (притом, вероятно, более сметливым, чем мой).
Мне казалось, йо-йо перенесет меня куда-нибудь на край моей вселенной, куда-нибудь за шестнадцать миллиардов световых лет от Земли, и это представлялось мне вполне сообразным с моим запросом. Или, может быть, окраина некой параллельной нам в сверхпространстве вселенной будет расценена как «еще дальше» из-за некой абстрактной «дву-мать его-смысленности».
Но что тогда с временной составляющей моего дурно обдуманного запроса?
Как я теперь понимаю, йо-йо пришлось выбирать одно из двух.
Он мог перенести меня в параллельную вселенную на стадии огненного умирания, во вселенную на многие миллиарды лет старше моей, где даже протоны уже распадаются в своей дряхлой бесполезности и где пердеж светит ярче, чем новая. Но даже эта постэнтропическая стадия космоса располагалась на вполне определенном, не бесконечном расстоянии во времени.
Единственной альтернативой, отвечающей моему безумному приказу, было унести меня в максимально далекое прошлое. К исходной точке всех вселенных, туда, где время еще не существовало.
Назад, к сингулярности, предшествующей Большому Взрыву. Обратно к невыразимо малому, невообразимо плотному, неописуемо горячему комку, содержащему в себе всю потенциальную материю, и энергию, и законы будущей вселенной. Назад, к изначальному раю, где пространство и время окончательно соединились и оба исчезли; где была восстановлена полная симметрия, а средой обитания была случайная, виртуальная, вероятностная пена, подобная субквантовому крему для бритья.
И где – поразительно – жизнь все же смогла зародиться и – как ни удивительно и вопреки всяким ожиданиям – продолжать существовать.
В форме легчайших, энергичных, самоуверенных идиоток.
В точности как в моем родном мире.
Насколько я себе это представлял.
