А дальше все как в тумане…

Ни Марья, ни Паша не смогли впоследствии вспомнить, откуда взялась канистра с бензином. Старенький деревянный дом полыхнул, как спичка. Каким-то неведомым образом им удалось закидать в изодранный чемодан немного вещей, документы и выбраться через окно. Сделав черное дело, налетчики скрылись, а мать и дочь, взявшись за руки, наблюдали за тем, как догорает дотла их последнее убежище.

У Марьи в прямом смысле опустились руки. Звонить пожарным бессмысленно ― спасать уже нечего. От домика в считанные секунды осталось лишь пепелище. Обратиться в полицию? Но ведь им опять не поверят, скажут, проводка загорелась или еще что. А бандиты не простят, вернутся и закончат начатое.

Ближайшие соседи робко выглядывали из-за заборов. Но на помощь никто не спешил. Ни у кого не было желания связываться с теми людьми, что заявились сегодня в дом Марьи и Паши. Даже если кто-то что-то и видел, будут молчать как рыбы, опять же, из страха, что их дома постигнет та же участь. Матери и дочери никто не предложил помощь. Они были здесь новенькими, чужачками.

Хуже всего ― все заготовки сгорели. На огороде остались посадки ― но что с них толку, если нет крыши над головой? А если бандиты вернутся?

Бежать…Но куда?

Отчаянное тявканье вывело Марью из тяжелых размышлений. Из кустов акации выбрался щенок ― тот самый, песочно-рыжий с хвостиком как кренделек. В зубах он держал кусок ткани, подозрительно похожий на часть штанины старшего из нападавших.

― Ах, ты, мой смельчак!.. ― Паша бросилась к щенку. Присела на корточки и потрепала его за ушами. ― Мой кренделек. Мам, смотри, он не побоялся защитить нас.

Марье хотелось плакать. Но нельзя, дочь не должна видеть ее слабой. Надо найти решение, и срочно. Она машинально сунула руку в карман и нащупала там визитку Вяземского. Он обещал помочь и защитить, если понадобится. Но было ли обещание серьезным? В конце концов, она не сделала ничего такого, за что Семен Петрович был бы ей обязан. Да и зачем ему ввязываться в историю с этими грубыми типами?

А если попросить не помощи, а работу? Зоя говорила, его сын главный в этом городе. Может быть, у него найдется для нее место? Марья была готова на что угодно: мыть чужие полы, полоть грядки, готовить, продавать. Лишь бы получить достаточно, чтобы снять жилье.

― Пойдем, ― позвала она дочь. ― Доберемся до магазина и позвоним. Попробуем.

В сельском магазине к ее просьбе отнеслись с пониманием. Пока Марья звонила, продавщица отпаивала Пашу сладким чаем с булочками. И Крендельку перепало.

― Семен Петрович?.. ― робко уточнила Марья, когда на том конце провода сняли трубку. ― Это Марья… Может быть, вы меня помните? Мы виделись сегодня на рынке.

Конечно же, старший Вяземский вспомнил девушку, спасшую его любимую внучку от падения. Услышав о пожаре, он ненадолго задумался. Марья не рассказала о причинах трагедии, но попросила найти для нее работу. Лучше всего с жильем.

― Знаешь что, ― решил Семен Петрович. ― Приезжайте-ка вы к нам. Есть у меня одна задумка. Надо обсудить лично.

Марья была сильно удивлена, но, конечно же, согласилась. Вместе с дочерью села на ближайшую электричку (благо, немного денег удалось сохранить.На билеты и первое время должно хватить).

― А ты куда? ― охнула она, уже на платформе заметив увязавшегося за ними Кренделька. ― Прости малыш, но нам сейчас не до собаки. Мы сами пока бездомные.

― Ну, ма-а-ам… ― заканючила Паша. Подозвала щенка и взяла на руки. Прижала к себе, как лучшего друга. ― Давай возьмем его с собой. Он тоже бездомный, как мы.

Марье оставалось только удивляться тому, как быстро ее дочь свыклась с новыми обстоятельствами. Девочка понимала всю серьезность ситуации, но воспринимала все как приключение. Наверное, это и к лучшему. А ее, Марьи, задача ― сделать так, чтобы дочь никогда в полной мере не поняла, что такое тяготы и лишения. Ради этого мать готова была на что угодно. Она согласилась бы на любое предложение.

Особняк Вяземских находился далеко за городом. Окруженный высоким каменным забором, он стоял посреди густого леса, напоминая неприступный сказочный замок. Он поражал своими масштабами и роскошью. Двухэтажный, добротный, с колоннами и аркообразными окнами, он при этом не казался мрачным или громоздким. Корпус строения был облицован натуральным камнем цвета какао, а украшенный цветочным орнаментом фронтон оканчивался треугольной крышей.

― Вот это да!.. ― восхищенно протянула Павла. ― Это не дом, а дворец какой-то.

Марья не могла не согласиться. Глядя на подобное здание, так и ждешь, что на крыльцо выйдут разодетые для бала дворяне, а из распахнутых окон зазвучит вальс.

― А сад какой! ― воодушевлено продолжила Паша. ― Прям Ботанический.

Территория вокруг особняка была засажена красивыми, ухоженными деревьями и кустарниками. Мать и дочь успели рассмотреть несколько работающих фонтанов, а также многочисленные клумбы и полянки.

Кренделя пришлось оставить за воротами ― щенок мог натворить бед в саду.

― Как, наверное, здорово жить в таком месте, ― мечтательно протянула Павла.

Марья прочистила горло, прежде чем ответить.

― Мы здесь по делу, ― напомнила она.

Взяв дочь за руку, взошла на крыльцо. Постучала в массивную дверь и робко одернула платье. Почему-то сейчас она казалась себе самой нищенкой, пришедшей просить подаяние. Слишком убого смотрелась в ситцевом платье на высоком пьедестале между колонн.

На стук вышла худощавая женщина с пучком седых волос и в белоснежном переднике поверх серого платья. Она выглядела чопорной и слегка надменной. Но только до того момента, пока не улыбнулась. Сеть мелких морщин, разошедшихся от уголков глаз и рта, удивительным образом преобразила лицо женщины, сделав его добродушным и располагающим.

― Вы, наверное, Марья и Павла? ― предположила она. И, получив утвердительный кивок, добавила: ― Я Александра, здешняя экономка. Проходите, девочки, Семен Петрович ждет вас.

Изнутри особняк казался еще более огромным и светлым. Все благодаря высоким сводам, множеству изящных линий и декоративных элементов. Тот же гигантский фикус в глиняном горшке отлично смотрелся посреди просторного светлого холла. Мягкий диван и кресла так и манили усталых путниц присесть и пару мину насладиться тишиной и покоем.

Но Александра поманила их за собой.

Марья и Паша вошли вслед за экономкой в просторную гостиную, где хозяева не только встречали гостей, но и работали. Вот и сейчас Семен Петрович читал свежую газету, сидя в глубоком кожаном кресле, и при этом делал какие-то заметки в блокноте.

Сверху раздалась музыка. Да-да, играл вальс, все как по заказу. И это была не аудио запись, а живое звучание. Где-то в доме не стояло без дела фортепиано.

Павла задрала голову, пытаясь определить источник звука. Из гостиной открывался потрясающий вид на апартаменты второго этажа, проглядывавшие через резную балюстраду.

― Семен Петрович, ― тихо, но настойчиво произнесла Александра. ― Ваши гости.

― А?.. ― хозяин вскинул голову и, заметив Марью и Пашу, приветливо улыбнулся. ― Рад вас видеть, девочки. Присаживайтесь. ― Он указал на пустующие кресла, а после обратился к экономке: ― Сашенька, принеси гостьям чай. И что-нибудь из сладостей. Устали, наверное, с дороги?

― Немного, ― призналась Марья с благодарностью. Ей вдруг жутко захотелось спать, аж голова закружилась. Звуки вальса вкупе с приятной обстановкой расслабляли и заставляли позабыть о терзаниях прошедшего дня. ― Но мы ведь к вам по делу.

Ей не хотелось навязываться. Семен Петрович и без того был слишком добр, пригласив их к себе.

― Да, о деле, ― согласился он. Кивнул и, аккуратно свернув, убрал газету подальше. Облокотился на колени и сложил ладони домиком, поглядывая поверх них на Марью. Как будто изучая ее. ― Мы с Глафирой сегодня попробовали ваши салатики ― чудо, скажу вам. Признаюсь, поначалу я скептически отнесся к составу, но… Результат меня впечатлил. Даже Глаша, та еще привереда, съела столько, что наш местный повар диву дался. Он, кстати, тоже оценил успешные блюда. Они оказались не только вкусными, но и полезными. Я вообще-то стараюсь ничего не есть из самодельного, желудок слабый. Но после ваших угощений чувствую себя отлично.