— Это точно… — вздохнул я. Может и правда гормоны? Или я просто слишком долго держался? Да ладно, Гришке можно и пожаловаться, он поймёт — как думаешь, из тех, кто был на «Шторме» во время взрыва, выжил ещё кто-нибудь?

— Хрен его знает, но вряд ли — вздохнул Гриша — мы все в море оказались. Я тоже чуть не утонул. Пришёл в себя, а я голый и вокруг только океан! Я три дня продержался! Если бы мавры меня не подобрали, я бы сдох. Если остальные так же, то шансов мало. Это мы с тобой счастливчики!

— Ага, повезло — согласился я — а ещё невероятнее, что мы встретились с тобой братишка! Ну ничего, пока ты там с веслом сношался и дурью маялся, я тут поработал за двоих. Поправляйся, тебя ждёт капитанский мостик «Шторма»! Себе я куплю или построю другой корабль. Пора навести шухер и показать всем и каждому, что нас с тобой трогать чревато, прямо до летального исхода! У нас с тобой много дел!

Два корабля шли вдоль побережья Африки, черный и мрачный шлюп и богато украшенный галеас. Со стороны казалось, что марокканский корабль преследовал своего европейского коллегу, уж очень разные, были эти корабли. С момента боя и захвата корабля Али прошло уже две недели. Как и обещал корабельный плотник, ремонт грот-мачты был закончен в точно указанный им срок, но нам всё равно пришлось задержаться.

Причиной задержки были раненые, и самое главное Гриша. После операции мой друг вроде пошёл на поправку, однако через четыре дня ему снова стало хуже, он опять впал в беспамятство. Большая температура показывала на то, что началось воспаление. Потребовалась повторная операция, которую мы и провели вместе с Роджером. Несколько ран загноилось, в том числе и на голове, и я безжалостно приказал вскрывать швы и чистить снова. Гришка выжил и в этот раз, но был слишком слаб для морского перехода, и я отложил его до тех времён, пока мой друг стопроцентно сможет его выдержать.

Мы не теряли времени даром. С пиратского галеаса было поднято всё что возможно. Только разбитый каркас остался лежать на берегу. Груз и оснащение отправились в трюмы «Шторма» и трофейного корабля, а обшивка корпуса пошла на постройку полноценного форта.

Лагуну на берегах будущего Кот-д’Ивуар, немного подумав, я решил превратить в свою временную базу. Ничего особенного я не городил. Из досок обшивки и шпангоутов разбитого корабля был возведён крепкий, одноэтажный блокгауз, окруженный по периметру габионом, выполненным из двух плетней, между которыми была засыпана земля, взятая перед ограждением. Дополнительно, для защиты от хищников и пехоты противника, поверх габиона была установлена и изгородь из колючего кустарника, на подобии крааля или «егозы» из колючей проволоки. В итоге получилась невысокая, но труднопреодолимая земляная стена со рвом, в которой были устроены бойницы, да к тому же хорошо замаскированная. Форт предназначался для круговой обороны и для обстрела кораблей, входящих в лагуну. На вооружении форта были оставлены пять медных пушек с запасом пороха, ядер и картечи. Теперь обстрелы с моря укреплению были не страшны.

Гарнизон форта составили бывшие тяжелораненые и покалеченные моряки, а также семеро бывших черных невольников, которых я нанял на год (остальные трое, как я и обещал, присоединились к моему экипажу). Задача коменданту форта, которым стал одноногий канонир, была поставлена простая. Принимать у населения местных племён слоновую кость, шкуры и рога животных, золото (если будет) и прикрыть мои корабли, если нам потребуется срочно укрыться в лагуне от преследователей. Щедро снабдив форт припасами, поднятыми с пиратского корабля, а также мушкетами и товарами для обмена, мы обещали вернуться как можно скорее, но не позднее чем через год. Памятуя о судьбе бывших владельцев поселения, а также о наличии враждебно настроенных племён поблизости, гарнизону было приказано форт без необходимости не покидать, и открывать огонь по любым туземцам, которые будут вести себя агрессивно.

И вот теперь мы снова идём в Тенерифе. Испанский остров с большим потоком разнообразных торговых путей и властями, которые готовы закрывать глаза на любые мелкие шалости своих клиентов за мзду малую, меня вполне устраивал, для продажи трофея, слоновой кости и покупки нового корабля. Да и мавров там не любят, сильно не любят… Так что проблем я не ожидал.

Сейчас я шёл на галеасе, оставив «Шторм» под управлением Вана. Новости о том, что я собираюсь продать галеас раздели моих офицеров на два лагеря. Ван был за продажу, а Алан наоборот, отговаривал меня от этого поступка. Шотландцы и Гриша заняли нейтральную позицию. Им было всё равно. Вот я и решил проверить мореходные качества галеаса, совершив на нём путешествие до Тенерифе, прежде чем окончательно решится на расставание с кораблём. Тут была и большая часть команды, так как управлять этим судном было куда как сложнее, чем шлюпом. Трюмы галеаса ломились от трофеев и товаров, ими была занята и палуба гребцов. По сути на «Шторме» сейчас только минимум моряков. И тем не менее «Шторм» уверенно обгоняет нас в открытом море, ловко маневрируя и меняя галсы. Всё же Ван отличный моряк.

— Твою душу мать! — зло ругается Сидор, поднимаясь с палубы — Ещё раз!

Мы бились с ним на главной палубе, вооружившись тупыми саблями, голые по пояс. Вокруг азартно переговариваются бывшие гребцы. На мне уже полно синяков, а на лбу вырастает шишка. Но тем не менее на палубе казацкий сотник, а не я! Я отступил на шаг, давая Черному подняться на ноги, и мысленно в очередной раз поблагодарил Филиппа. Сотник встаёт, хромая отходит немного назад и упрямо поднимает саблю. Он зол, и похоже сдерживаться в этот раз не будет, если он вообще сдерживался! По мне так мы с ним рубились почти в полную силу. Ударь я чуть посильнее, и колену Сидора пришёл бы конец, хотя и так, судя по гримасам боли, ему сейчас не сладко.

— Ты же дурен решил, что раз перед тобой отрок, то его можно просто массой задавить? — уверенно спрашиваю я. Я совсем даже не хочу получить от бывшего гребца увечья, но я мать его капитан и должен держать марку! Если продолжим, то мне будет больно! — ан нет! Сабелькой махать, это тебе не весло второчить, тут думать и уметь надо! Разочаровал ты меня Сидорка! Будь у меня настоящая сабля, ты бы уже без ноги был!

— Будь у меня настоящая сабля, ты бы боярин уже кровью истёк! — сквозь боль усмехается в ответ Сидор — я тебя три раза достал, а ты меня один! Начнём?

— Хрен тебе! — говорю я, опуская саблю — завтра продолжим! Спор ты проиграл, уговор был противника на палубу спровадить! А посему закрой пасть, и за работу!

Все казаки преобразились до неузнаваемости. Сбрили бороды и волосы на голове, оставив себе только усы. Европейские наряды они с презрением отвергли, переодевшись в шаровары, рубахи и жилетки, снятые с мёртвых мавров, на ногах у них сапоги на тонкой подошве, которые они тоже позаимствовали у павших воинов Али. Перепоясанные кушаками с саблями, они сейчас походили на запорожцев с картины Репина, только чубов не хватало.

Сидор, немного освоившись и разобравшись кто есть кто на кораблях, начал потихоньку наглеть, задирая то одного, то другого моряка, и по делу, и без, пытаясь затеять драку. Требовалось показать бывшему сотнику, что он тут не самая крутая шишка, а среди экипажа есть бойцы и покруче чем он. Первым на место его поставил Алан, вызвавший Сидора на учебный поединок и играючи разделавший его под орех. Португалец даже не запыхался, а Сидор хоть и признал поражение, но списал это на три года рабства и отсутствие тренировок. Сейчас Алан среди будущих абордажников в большом авторитете. После этого я имел серьёзный разговор с сотником. Казацкая вольница мне на кораблях не нужна, тут может быть только один босс! И этот босс я! При этом мне не хотелось принимать радикальные меры. Казаки мне были нужны. Вот я и решился, не иначе как с дуру, тоже потягаться силами с Черным. Понятно обставив это всё как учебный бой, на случай своего поражения. Я видел его схватку с Аланом, и сразу подметил, что, делая резкий выпад, он всегда выставляет свою левую ногу глубоко вперед, на несколько мгновений оставляя её без защиты. Об этом мне и Алан потом сказал. Мне надо было продержаться до тех пор, пока казак не решится покончить со мной одним ударом. И я продержался! Получив несколько раз тупой саблей по телу и кулаком в лоб, я не упустил момент. Удар по колену железякой, а потом от души в грудь ногой, и вот сотник повержен у всех на глазах!