— Истинно так господин Виктор! — усмехнулся бывший греческий пират — славная смерть, во славу католической веры!

— Ну вот и отлично. Собери народ, я сам выступлю перед невольниками. Пора прояснить кое-что… — я кряхтя поднялся на ноги — а то слухи разные ходят, а оно нам надо?

Три дня я грузил корабли трофеями. Со мной на Мальту уходят мои люди, которые уже пошли на поправку, греки, прощённый мною Гомес и несколько нашедшихся среди невольников русских. Четыре самых лучших корабля, которые я выбирал сам, теперь принадлежат мне, больше просто не взять, и на эти то экипаж еле набрался. Команды набраны из добровольцев, и по сути это весь мой флот, который я увожу из Алжира. Но остальные невольники не особо впечатлялись моей речью, где я популярно объяснил, что я никакой не мессия, и слухи об этом, были просто хитрым планом, чтобы поднять восстание. Невольники поднимают на кораблях Андреевские флаги и идут за мной. Это проблема, что с ними делать я понятие не имею, но о ней я подумаю во время плавания. Пора возвращаться домой, пока Гриша не натворил дел.

Флот, собранный Гришей, для того, чтобы отбить меня любимого у алжирцев, только собирался выходить из порта, когда на удивление всей Мальты, в него вошли мои корабли. Гриша бухнул все деньги, которые мы копили последнее время и занял ещё столько же, для того, чтобы снарядить карательную экспедицию. На эти деньги он нанял корабли и корсаров, призвал добровольцев и снаряжал аж пятнадцать судов, готовых отправится к берегам Алжира! Всё это он успел проделать всего за три дня! Сейчас корабли спешно грузились припасами. Посланные Гомесом гонцы только недавно донесли до Мальты весть, что я попал в плен, и все три дня, с момента получения этого известия, Гриша не спал. Мой боевой товарищ и друг, когда мы с ним увиделись, был похож на зомби годичной давности. Синие круги, под красными, воспалёнными глазами, весь бледный и нервный.

— Звиздюк ты Витя! Я тут жилы рву, а он стоит и улыбается! — приветствовал меня дружище, когда я поднялся на борт Гришкиного фрегата — больше без меня никуда не пойдёшь! Мне тут говорят, что он в плену, к кресту прибитый на стене висит! Я как проклятый собираюсь его выручать, а он с довольной рожей появляется как ни в чём не бывало! Да ты знаешь, что мы с тобой теперь нищие⁈ Мы должны всем и каждому на этом грёбанном острове⁈ Я флот собрал, и чего теперь с ним делать⁈

— Не бзди Гриша — хохотнул я, обнимая друга. Настроение у меня было просто отличное — долги раздадим, я не пустой пришёл! Вот так зарабатываешь не покладая ножа и кистеня, а ты за три дня всё умудрился профукать, что нажито непосильным грабежом! Конечно теперь везде вместе будем ходить, тебя же нельзя одного оставлять, так и без штанов остаться можно! А флот… Да придумаем что ни будь! Отработают наёмники всё до копейки!

— Куда «Шторм» дел зараза! — Гриша хоть ворчал, но сразу видно, мой друг впервые за последние дни вздохнул свободно.

— Махнул, не глядя! — рассмеялся я и указал рукой на приведённую мною флотилию — смотри чего у нас теперь есть!

— Солидно конечно, только всё это не то, куда нам галеры? Там у тебя чего только нет, а нормальных кораблей не вижу! Сколько наших то выжило? — задал главный вопрос Григорий.

— Мало Гриша, всего десять человек, если меня и Сидора считать. Ван пропал… — погрустнел я — ты знаешь, мы бились возле острова и возможно кто-то смог спастись, доплыв до него. Нужно туда наведаться. Может и повезло кому-то. Да и глубину проверить на месте боя будет не лишним, если не очень глубоко, пушки бы нам хотя бы поднять. Всё же там шесть кораблей на дно ушло.

— Да уж. Повоевали… — Гриша снял с головы шляпу, отдавая дань уважения погибшим бойцам — Вана жалко. Как так получилось то?

— Всех жалко… — согласился я — ждали нас там, именно нас ждали.

Я не став говорить другу про предательство Гомеса. Я купца простил, он в Алжире мне сильно помог, и только благодаря его усилиям все мои матросы, снятые с крестов, выжили. Да и «Матильду» он мне подарил взамен погибшего «Шторма», но вот Гриша совсем не такой добрый как я. Скажи я ему сейчас, что там было на самом деле, и за жизнь Гомеса я не дам и ломанного гроша. Я расскажу ему всё конечно, но позже, когда он немного отойдёт и успокоится. К тому же Гомес нужный человек, он теперь мне по гроб жизни обязан, и у меня на него были далеко идущие планы. Пора создавать свою собственную разведку, так как мы работаем, это жалкие потуги любителей, пора переходить в разряд профессионалов!

— Так что командир, я отбой даю? Может удастся часть денег вернуть — отвлёк меня от мыслей Гришка.

— Погоди пока. Командуй перенос отплытия на неделю. Раз уж бабки уплачены, подумаем, как использовать наёмников — остановил я друга — надо всё хорошо обдумать. Торопится нам уже некуда. Сейчас есть дела и поважнее. Нужно что-то делать с кораблями, трофеями и самое главное с несколькими тысячами бывших рабов. Часть из них хотят присоединится к нам и это конкретный геморрой! Пока там Сидор заправляет, но ты его знаешь, нужно срочно подключать Дайона и самим впрягаться.

Суета и хлопоты захватили нас с головой, не оставляя времени даже порадоваться и отпраздновать нашу победу и возвращение. Дел и вправду предстояло много.

Тридцать бывших пиратских кораблей, под Андреевскими флагами и груженные трофейным добром и невольниками, на кого угодно могли произвести впечатление, и рыцари Мальтийского ордена не были исключением. Бывшие невольники заполнили портовый городок, где базировалась моя эскадра, и вскоре вся Мальта уже была в курсе истории восстания рабов и падения Алжира. К моей вилле потянулись толпы народа, пытаясь хотя бы просто посмотреть на меня. Один за другим знакомые рыцари ордена, отложив свои дела стали наведываться в гости, пытаясь выудить из меня подробности. Этот ажиотаж очень мешал работе. Я постоянно вынужден был отвлекаться и принимать местное дворянство, повторяя всем и каждому слегка приглаженную историю своих приключений. Этих людей нахер так просто не пошлёшь, приходилось быть вежливым, хотя уже после второго визита, я с трудом сдерживался, чтобы не нагрубить очередным незваным гостям. А через пять дней меня пригласил в свою резиденцию Магистр.

Грегорио Карафа, великий магистр ордена госпитальеров и племянник Папы Римского, вступил в должность всего пару месяцев назад, хотя правил орденом фактически уже два года, после смерти предыдущего магистра. Карафа был уже в преклонном возрасте. По нынешним временам можно сказать даже старик. Магистру было шестьдесят семь лет, и до своего избрания на пост, рыцарь успел хорошо так повоевать. Итальянец по происхождению, он состоял в ордене всю свою жизнь, так как был зачислен в него, когда ему было всего три месяца. Карьера этого человека складывалась просто блестяще. В двадцать лет он уже был Рыцарем Большого Креста Ордена и генералом Рочеллы, входя в Высший совет ордена. Начиная свою службу в кавалерии, вскоре он уже был командиром всего орденского флота. В битве при Дарданеллах, Карафа командовал эскадрой из семи орденских галер и объединенный венециано-мальтийский флот одержал победу над османами. В качестве награды Мальта получила тогда одиннадцать захваченных османских кораблей. После победоносной битвы он был встречен на Мальте как герой.

Сейчас Магистр заседал в оберж-де-Италии в Валлетте. Глава языка Италии традиционно в Ордене занимал должность адмирала. Вообще территориальное и административное деление Ордена было сложным. Рыцари говорили на множестве языков и были выходцами из самых разных стран. По этому признаку они и делились на так называемые языки. Сейчас языков в Ордене было семь, и Карафа, помимо должности Магистра, был ещё и пилером языка Италии.

— Синьор Жохов! — Карафа сам встретил меня ровно на середине своего кабинета. Одет магистр был во всё черное, только на груди кафтана старика был вышит белый, восьмиконечный крест ордена.

— Господин Магистр! — я поклонился самому главному человеку на острове, оценив его жест. У порога встречают вышестоящего по положению и званию, младшего не встречают вообще, а вот равного приветствуют стоя и как раз посредине зала. Я уже успел выучить такие подробности здешнего этикета.