– Ручейки, болота… – подхватил с готовностью Иван. – И сколько, из пары сотен экспедиций, потеряли хотя бы одного человека?

– Типун тебе на язык! – возмутился собеседник. – Я вообще не помню, чтобы хоть один исследователь погиб. Чем же плохо?

– Вовсе не плохо! – воскликнул Иван. – Хорошо, и даже замечательно! Но что в этой работе интересного? Машины запустил, они информацию собрали, обработали, результаты выдали. Считай, открытие совершил – дальше трудись. А где опасность, азарт, адреналин?

– Да, да, – поддержала Любава его порыв. – Захват бесхозного трона, женитьба на туземной принцессе!

– Да при чём всё это? – возмутился Иван, но тут же осёкся. – А что, известны случаи? Ну, насчёт принцессы?

– Мозгоблуд, правда что! – вынесла секретарша вполне ожидаемый вердикт, но управляющий ухватился за дельную мысль.

– Ну вот, интересно же – в незнакомый порт слетать!

– Ага! – фыркнул Иван насмешливо. – Машину там разгрузить! Таких приключений мне дед и здесь организует без проблем. Вы мне лучше карту дайте, старинную, пусть там надпись будет: Земли неведомые, по слухам населены псеглавцами! Вот туда я пешком, на одном интересе дошлёпаю! А тут что? Когда у нас Великий Кракен в последний раз корабли в пучину морскую уволакивал? Обленился или сдох? И не его ли мы вчера на ужин схарчили? А когда у нас путешественники в последний раз жребий кидали, кого из компании съесть придётся? Чтобы остальным голодной смертью не помереть?

– Да ты чего несёшь такое? – ужаснулась Любава.

– Согласен, необычный пример. Однако ж, показательный – никогда! А мне только так и надо: напролом, с надрывом, чтобы дух вон, жилы пополам, кости в крошево! Чтобы: умри, но сделай! А по расписанию открытия совершать – не моё это. Ох, не моё!

– Да ведь при таком подходе и помереть можно внезапно, – хмыкнул дед.

– А мёртвой птице падать не больно! – воскликнул разгорячённый Иван и даже руками взмахнул для убедительности. – Зато пока жила – летала! А дальше уже одна душа полетит. И какая ей разница – тащится следом тушка с перьями, или уж оземь брякнулась?

Помолчали.

– Вы его в детстве на пол часто роняли? – участливо поинтересовался Никита у деда. Шёпотом, чтобы не обидеть паренька, на всю голову скорбного.

– Теперь вот и самому интересно, – протянул дед, разглядывая внука с преувеличенным вниманием. – Старались, вроде, приглядывать, но, похоже, пару раз крепко не доглядели!

Переглянулись, хохотнули привычно.

– Ну, хорошо, – управляющий поднялся, сложил руки на животе, олицетворил собою солидность. – За представление спасибо, но лететь надо.

– Не удалось дурачком прикинуться? – ехидно хихикнула Любава.

– Попробовать-то стоило!

– А я уж тебе все документы выправила. И даже на твой коммуникатор скинула. Там же и пропуск на челнок до орбитальной станции. В добрый путь, Ванюша!

– А домой забежать? – всполошился Иван. – Котомку увязать, с родными обняться!

– Я здесь, – напомнил дед. – Обнимайся. А насчёт вещичек – репликатор в соседнем блоке. Костюмчик себе закажи, да и в добрый путь. Тебе для путешествия больше и не нужно ничего – главное, коммуникатор не забудь. Красота! Не то, что раньше!

– Когда это – раньше? – с подозрением прищурился Иван.

– Ты не застал… Да и я тоже. Однако ж, нынче-то, не в пример!

Иван встал, оглядел всех долгим, пронзительно-укоряющим взглядом, вздохнул.

– Вот как, значит… Хорошо же! Не поминайте лихом, ежели что. А тебе, – хлопнул ресничками в сторону Любавы, – счастья семейного, мужа хорошего, доброго – чтобы не пришиб тебя часом, за характер твой мерзопакостный. Чтобы язык свой, раздвоенный, дверью случайно не прищемила. Чтобы…

– Иван! – грозно осадил внука дед. – Хватит девке счастья желать! И так уж не унесёт, пожалуй. Ступай, работу сделай, да не задерживайся. Я тут за двоих пахать не собираюсь!

– Ты и за одного не собирался, – угрюмо прошептал Иван, помахал всем ручкой и понуро поплёлся в соседний блок. – Ох, Мара, не иначе твои проделки!

– Ты богиню зазря не поминай! – окоротил внучка дедуля. – А то ведь, и она про тебя вспомнить может. Горюшка хлебнёшь!

– Да я её всякий раз поминаю, как маровато что-то выходит! Всё чаще в последнее время!

Когда дверь за спиной паренька бесшумно затворилась, дед уставился на управляющего глазами, хоть и водянистыми, но строгими.

– Ну, и что всё это значит? Вот только мне-то не рассказывай, Никитка, что тебе послать некого!

– Конечно, нашёл бы, – не стал увиливать тот, – но ведь жалко же парня! Болтается, как… Ну, ты понял, что и где. А у человека мечта должна быть. Никак нельзя без мечты человеку! Да что человеку – и народу целому без мечты нельзя. А тут: лишь бы брюхо сытое, да девка под боком! Это мечта разве? Ну вот, пускай прокатится, людей посмотрит, себя покажет. Авось, к чему хорошему душа-то и прислонится.

– Так и взял бы его к себе. Отправил парня, страшно подумать, куда!

– А у меня что? – управляющий приподнял покатые плечи, ладони перед собой выставил. – Счетоводом стать никогда не поздно, а вот мечтать надо вовремя. Пока такие как ты не отбили желание.

– Романтика знаешь, чем закончиться может? – взвился дед. – Сам уж и не чаял, поди, живым вернуться? Это Ванька не знает, а мне-то не рассказывай!

– А и не важно чем закончится, важно, что была! – уверенно отрезал тот. – Романтику жизнь сама из парня вышибет, помощь родственников не потребуется.

– А я вот думаю, – встряла в разговор Любава, – надо всех наших парней заставить куда-нибудь слетать! Мир повидать, себя показать… Ума набраться!

– А ты уверена, что хоть один потом к тебе вернётся? – управляющий привычно губы в усмешку сложил. – Ума-то набравшись.

Девица презрительно фыркнула.

– Для сильной, независимой женщины всегда найдётся пара!

Начальник на секретаршу посмотрел с сожалением, вздохнул с грустинкой.

– Ага… Такая же сильная и независимая женщина! Открою тебе страшную тайну: ни один нормальный мужчина не мечтает о сильной, независимой женщине.

– Потому, что боится? – прищурилась та ехидно.

– Ещё как! Боится ненужным быть. Мужчина для того и придуман природой: защищать, оберегать… А на кой ему подруга, которая сама кого хошь задавит, его самого не исключая? И в прямом смысле, и в переносном. Поэтому в жизни всё логично и закономерно: сильному мужчине – слабая женщина, сильной женщине – слабый мужчина.

– Но для мужчины его выбор – счастье, – насмешливо добавил дед. – А женщина глядит на своего избранника и всю жизнь вопросом мается: за что мне это, за что мне это?

Любава подскочила, возмущённо вспыхнув, но тут же плюхнулась обратно, губки надула обиженно.

– Ну вот за что мне это?

Иван неспешным шагом покинул пассажирский терминал и ступил на территорию порта Сэли: независимую и свободную. Для недолгого путешествия, безо всяких неожиданностей, бытовой репликатор на родной Астаре предложил Ивану несколько простых и удобных костюмов на выбор. Приглянулся один, свободного стиля и неброского вида: мягкие, чёрные брюки, того же цвета рубашка, коричневые мокасины на пористой, толстой подошве и лёгкая, коричневая куртка с капюшоном. На правом рукаве куртки изящной змейкой руна богини Астары вышита. Древние верования уж затёрлись давно, однако традиции – это важно. Да и просто красиво, чего уж там. На левом плече, на манер погона, расположился коммуникатор – изогнутая, чёрная пластина толщиной в два пальца. А уже на ней верхом, распластав крылья и прижавшись к поверхности животом – кица-телохранитель. По этому плечевому набору, астарийца безошибочно узнают в любом уголке Системы. Размерами кица с обычного голубя, причём стройного, не перекормленного. На боевом посту блюдёт серьёзность, сидит, грозно нахохлившись и недобро зыркает по сторонам круглыми, красными глазами. Поскольку Иван всегда предпочитал общительных попутчиков, то и не пожалел времени в полёте, прописывая кице кибернетическую личность. В просторечии – клич. В итоге кибернетическая птица обзавелась собственным именем – Мартын. Новоиспечённый Мартын пока не разобрался, насмешка это над кибернетикой, или вполне уважительное отношение – опыта ещё не накопил для таких сложных выводов. Перья ему достались красивые, отливающие благородным серебром, но Мартын красоты не оценил и уже начал составлять в уме обоснованное прошение об изменении окраса. На что-нибудь серенькое с чёрненьким, из практических соображений.