Пока Элизабет стояла среди шума и суеты, к ней подошел сержант О’Грейди. В отличие от коллег, у него не было растительности на лице, и вид его гладко выбритого лица успокаивал.

– Добрый день, мисс ван ден Брук, – сказал он, приподнимая шляпу с широким плоским верхом и жесткими кожаными полями. Некоторые из патрульных были одеты в более объемистые шлемы, украшенные медными знаками отличия.

– Здесь всегда такой хаос? – спросила она, довольная тем, что он запомнил ее имя.

– Боюсь, вы прибыли во время пересменки. Скоро все должно утихомириться.

Элизабет огляделась в поисках Фредди Эванса. Он шел прямо за ней, когда она зашла в участок, но куда-то исчез.

– Странно, – пробормотала она. – Где он… – И в этот момент входная дверь распахнулась, и вошел Фредди, запыхавшийся, сжимая в одной руке фотоаппарат, а под мышкой – громоздкий штатив. – Вот ты где, – сказала она. – Что с тобой случилось?

– Извините, мисс, – сказал он, тяжело дыша. – Я увидел потрясающий кадр, когда мы входили. Я окликнул вас, но вы меня не услышали.

О’Грейди нахмурился при виде коренастого фотографа с веснушчатым лицом и акцентом кокни.

– И кто же это?

– Это Фредди Эванс, штатный фотограф газеты «Геральд».

– И зачем вы взяли с собой мистера Фредди Эванса, штатного фотографа? Если уж на то пошло, чему я обязан вашим присутствием здесь?

– Я думала, это очевидно, – сказала она, краснея. – Именно я обнаружила тело…

– Не здесь, – сказал он, нервно оглядываясь по сторонам. – Пойдемте со мной.

Элизабет и Фредди последовали за О’Грейди в угловую комнату, расположенную в задней части полицейского участка, которая использовалась как складское помещение. Вдоль одной стены были сложены коробки с бумагой и печатными бланками; перед ними стояло несколько сломанных стульев и письменный стол без ножки. В углу валялась сломанная дубинка. Она содрогнулась, представив хруст костей под тяжелыми ударами, проломленные черепа и другие ужасные травмы. Она достаточно насмотрелась на поведение полицейских, чтобы понимать, что ее фантазии не были совсем уж безрассудными.

Если не считать незажженного газового настенного бра, единственным источником света в комнате было маленькое окно. Тусклый летний солнечный свет проникал сквозь грязное стекло, погружая комнату в серый полумрак. О’Грейди, казалось, был рад относительной темноте, когда закрывал за ними дверь.

– Значит, он знает о… теле? – спросил О’Грейди, указывая на Фредди.

– Я объяснила ему это по дороге сюда. Почему вы спрашиваете?

– Как много вы знаете?

– Только то, что видела в парке.

О’Грейди закусил губу и перевел взгляд с Элизабет на Фредди.

– Дело в том, что… это очень странный случай. Не похож ни на что, что я видел прежде.

– В этом нет ничего удивительного.

– Преступник явно неуравновешенный.

– Мне кажется, что любой, кто стал бы заворачивать мертвую женщину, как мумию…

– Нет, это еще не все.

– Не все? – спросила она, внезапно осознав, насколько душно в комнате, воздух пыльный и спертый. – Что вы имеете в виду? – прохрипела она, у нее внезапно пересохло в горле.

О’Грейди посмотрел на Фредди.

– Ему можно доверять?

– Детектив-сержант О’Грейди, я здесь как представитель «Геральда», как и Фредди. Так что можете говорить все, что пожелаете нужным…

О’Грейди снял фуражку и провел рукой по своим волнистым черным волосам. Элизабет не смогла подавить дрожь удовольствия при виде его пышных локонов.

– Видите ли, только что пришел отчет из офиса коронера.

– Была ли установлена причина смерти?

– Были признаки удушения, но она умерла не от этого.

– Тогда… от чего она умерла? – спросил Фредди едва слышным голосом.

О’Грейди скрестил руки на груди, словно защищаясь от их реакции.

– Обескровливание.

И без того бледное лицо Фредди стало еще белее. Он с трудом сглотнул, его кадык запрыгал вверх-вниз, как поплавок.

– Значит…

О’Грейди пристально посмотрел на молодого человека.

– Кто-то выкачал из нее всю кровь.

Фредди ахнул.

Элизабет сделала глубокий вдох и медленно выдохнула.

– Логично ли предположить, что тот же человек, который это сделал, также завернул ее и оставил тело там, где мы его нашли?

Она произнесла эти слова без каких-либо эмоций, отчего О’Грейди уставился на нее, словно пораженный ее холодностью. По правде говоря, ситуация глубоко затронула ее, но как репортер – и к тому же женщина – она хотела создать впечатление профессионала, который, как она надеялась, заслуживает его уважения.

– Да, – медленно произнес О’Грейди, – если только у него не было сообщника.

– Вы опознали эту женщину?

– Нет. Под тканью она была… увы, обнаженная. Прошу прощения, мисс, – сказал он, и румянец залил его щеки.

– Кто-нибудь из них уже знает об этом? – спросила она, кивнув в сторону закрытой двери, по другую сторону которой находились полицейские из 23-го отделения.

– Никто не знает, кроме меня и капитана. Но в данный момент его нет в участке.

– Я хотела бы увидеть тело.

– У меня нет полномочий…

– Вы только что сказали мне, что вашего капитана нет на месте.

– Да, но…

– Вы главный следователь, не так ли?

О’Грейди грыз ноготь большого пальца, уставившись в пол.

– Не знаю, стоит ли…

– Дело вот в чем, детектив, – начала Элизабет, – для того чтобы раскрыть преступление, вам нужно установить личность вашей жертвы. Что может быть лучше, чем поместить ее фотографию на первой странице «Геральд»?

– Но…

– Хочу напомнить вам, что именно я обнаружила тело и незамедлительно довела данное происшествие до вашего сведения. Я могла бы сначала связаться со своим редактором, но сразу же обратилась к вам, – она заявила об этом смело, хотя и сознавала, что ее доводы ложны. К тому времени, когда она предупредила «Геральд», кто-то еще мог наткнуться на тело, но она надеялась, что сержанту О’Грейди это не придет в голову.

– Все верно, вы так и сделали, – сказал он. – Но что касается осмотра тела, возможно, мне лучше подождать капитана…

– У нас нет времени, чтобы тратить его впустую. Статья в «Геральд» поступит в печать менее чем через два часа. Обещаю вам, Фредди сделает фотографии на высшем уровне… Верно, Фредди?

Он нетерпеливо кивнул.

– Помоги мне, Господи.

– Вы должны защитить общественность от этого монстра, – продолжила Элизабет. – Позвольте нам помочь вам, пожалуйста. «Геральд» всегда тесно сотрудничал с департаментом полиции, – это была наглая ложь, и подобное нельзя было сказать ни об одной газете в городе. Но она надеялась, что сама смелость поможет ей проскользнуть мимо.

Раздался стук в дверь.

– В чем дело? – рявкнул детектив. Дверь приоткрылась, и показалось гладковыбритое розоватое лицо высокого, очень молодого полицейского. – Да, Дженкинс? – нетерпеливо спросил О’Грейди.

– Прошу прощения, сэр, но я просто хотел спросить, не хотите ли вы чаю.

Элизабет достаточно часто слышала от своего отца, что мужчины в полиции предпочитают виски, пиво, чай и кофе именно в таком порядке. В крайнем случае они пили джин, ром или сидр – и даже зерновой спирт, если уж на то пошло. Но большинство полицейских зарабатывали достаточно, чтобы можно было не посещать бары или ночлежки, где подают алкоголь, от которого портятся кишки или даже наступает слепота.

– Я сейчас выйду, Дженкинс, – сказал О’Грейди. – Закрой за собой дверь.

Элизабет воспользовалась возможностью, чтобы настоять на своем.

– Ну что, детектив? – спросила она, делая шаг ближе к нему. – Что скажете? Вы позволите нам помочь вам привлечь убийцу к ответственности?

Детектив снова провел рукой по волосам и вздохнул.

– Думаю, это не повредит.

– Вот это правильный настрой! – воскликнула Элизабет. – Вы не пожалеете об этом.

– Надеюсь, вы правы, мисс, – с сомнением сказал он. Он протянул ей визитную карточку.