Быстро умывшись, Элизабет оделась и через тридцать минут вышла за дверь. На этот раз она воспользовалась кебом – было достаточно рано, чтобы улицы еще не были забиты экипажами, тележками с молоком, трамваями, запряженными лошадьми, и пешеходами. Гладкошерстный каштановый мерин бодрой рысью несся по Парк-авеню. Было чуть больше семи часов, когда они свернули на запад, на 72-ю улицу. Через несколько минут они остановились перед входом в музей на Пятой авеню.

– Он откроется только через два часа, мисс, – сказал извозчик, когда Элизабет расплачивалась с ним.

– Я кое с кем встречаюсь.

– Хотите, я подожду, мисс?

– Нет, спасибо, – ответила она, заметив одинокую фигуру с собакой перед громоздким зданием в стиле неоготики. Извозчик приподнял шляпу и уехал, а Элизабет поспешила к Карлотте.

Тоби залаял, натянул поводок и завилял маленьким хвостиком, когда Элизабет приблизилась. Карлотта помахала ей рукой.

– Я уже начала бояться, что ты не появишься.

– Я сама не думала, что приду.

– Ты бы упустила шанс попробовать это, – сказала Карлотта, протягивая ей маленький, еще теплый сверток, завернутый в вощеную бумагу.

– Что это?

– Бейгл, разумеется! С маком и маслом, – добавила она, когда Элизабет развернула его, вдыхая мягкий дрожжевой аромат.

– Он похож на гигантский пончик.

– Но совсем не такой сладкий. Попробуй.

– Ммм, – сказала она, откусывая кусочек. – Откуда они взялись?

– Родом из Польши, но это из пекарни моей семьи на Орчард-стрит. Это основной продукт еврейской кухни. Надеюсь, тебя не беспокоит, что я еврейка? – спросила она в своей обычной откровенной манере.

– Конечно нет. Я бы никогда…

– Тогда пойдем, – прервала ее Карлотта, запихивая свой бейгл в сумку, которую она перекинула через спину. – В этот час парк будет в нашем полном распоряжении.

Жуя бейгл, Элизабет последовала за ней вдоль южной стены музея в парк. Роса на траве искрилась в лучах утреннего солнца, как крошечные бриллианты, а воздух был наполнен птичьим пением. Ее мрачные мысли о прошлой ночи испарились вместе с туманом, поднимавшимся с лугов, когда они направлялись в глубь парка.

– Тоби здесь нравится, – сказала Карлотта, когда пес заметался, засовывая нос в кусты, живые изгороди и норы. – Что это? – спросила она, когда они приблизились к строительной площадке позади музея, где аккуратными кучками были сложены горы выкопанной земли. – Они расширяют музей?

– О, это, должно быть, место установки обелиска, – сказала Элизабет.

– Обелиск?

– Разве ты не слышала об Игле Клеопатры?

– Возможно, я что-то читала об этом, – беззаботно сказала Карлотта, когда Тоби отправился исследовать заманчивые холмики грязи.

– Это древнеегипетский обелиск. Такой есть в Париже, и три года назад подобный установили в Лондоне. И вот, теперь он будет и у нас.

– Зачем?

– Судя по тому, что я прочитала, это жест благодарности от Каира.

– Интересно, не проклят ли он, – сказала Карлотта. – Какая огромная яма, – добавила она, когда они приблизились. Территория была оцеплена простым забором, сделанным из красной веревки, намотанной на деревянные колья, воткнутые в землю.

– Сомневаюсь, что эта веревка действительно кого-то отпугивает, – размышляла Элизабет, пока они осматривали строительную площадку. Яма была все еще довольно неглубокой, около шести футов глубиной, но дно скрывалось в глубокой тени, невидимое из-за косых лучей утреннего солнца. Когда они обошли дом с другой стороны, Тоби начал яростно лаять из-за кучи грязи.

– Тоби! – позвала его Карлотта, но он проигнорировал ее. Его лай становился все громче и настойчивее, перемежаясь рычанием. – Тоби, да что ж такое… – сказала она, следуя за ним.

Когда она шагнула за кучу земли, собака внезапно замолчала. Элизабет услышала удивленный вскрик Карлотты, а затем звук, похожий на падение тела на землю.

– Карлотта? Карлотта! – закричала Элизабет, но ответа не последовало. В панике она бросилась на другую сторону кучи земли и увидела Карлотту на земле в состоянии, похожем на глубокий обморок. Тоби стоял над ней, неистово облизывая ее лицо.

Когда Элизабет опустилась рядом с ней на колени, что-то на дне ямы привлекло ее внимание. Прикрывая глаза от солнца, она посмотрела вниз на объект, теперь хорошо заметный под этим углом. У нее перехватило дыхание, когда она увидела, что это было. Сначала она подумала, что у нее, должно быть, галлюцинация, но потом поняла, что Карлотта и Тоби тоже это видели.

На дне недавно вырытой ямы лежало тело, очень напоминающее нетронутую египетскую мумию, завернутую в белую ткань.

– Значит, ты тоже это видишь, – сказала Карлотта, садясь и стряхивая траву с волос. – Это не мираж.

– Нет, если только у нас обеих не галлюцинации, – сказала Элизабет, помогая ей подняться на ноги. – С тобой все в порядке?

– Я просто упала в обморок. Пустяк.

– Ты должна быть осторожней.

– Уверяю тебя, я в полном порядке.

– У тебя может быть какое-то заболевание…

– Пожалуйста, воздержись от продолжения этого расследования. У нас есть кое-что гораздо более неотложное, с чем нужно разобраться, – сказала Карлотта, глядя на мумию сверху. Тоби выжидающе посмотрел на нее, нетерпеливо виляя хвостом. – Это похоже на женщину. Как думаешь, это реально?

– Возможно, это розыгрыш, – сказала Элизабет, опускаясь на колени рядом с ямой. – Но есть только один способ выяснить это. Помоги мне, пожалуйста.

– Ты не… Нет, ты не можешь!

– Могу и сделаю это.

– Но мы должны сообщить в полицию.

– И мы так и сделаем. Но сначала я хотела бы взглянуть поближе.

– Ты же на самом деле не веришь, что там… тело, правда?

– Если так и есть, то это история, от которой мой редактор не сможет отказаться. Руку, пожалуйста.

Карлотта помогла ей спуститься в яму, которая оказалась на удивление холодной и сырой. Как в могиле. Элизабет вздрогнула, шагнув к неподвижной фигуре в белом. По мере приближения к ней убежденность в том, что это розыгрыш, – таяла. Чем ближе она подходила, тем больше силуэт походил на настоящее тело.

– Будь осторожна! – окликнула ее Карлотта. – Оно может быть переносчиком любых заболеваний. – Элизабет оглянулась на них, когда Тоби снова начал лаять. Карлотта схватила его за поводок: – Помолчи, Тоби! – терьер повиновался, послушно примостившись рядом с ней, но его тело нетерпеливо подалось вперед.

Элизабет с трудом сглотнула и склонилась над неподвижной фигурой. Она была почти уверена, что мумия внезапно оживет. И подумала, что, если это произойдет, то она тоже упадет в обморок. Наклонившись, она нерешительно коснулась ее плеча. Оно было холодно, как камень. В неподвижных конечностях не чувствовалось ни малейшего признака жизни. И вдруг девушка осознала то, во что отказывалась верить, – она находилась в присутствии недавно умершего человека. Также было ясно, что тело принадлежало женщине.

Она опустилась на колени рядом с ней и обхватила ладонью ее руку. Она была как марионетка: на плоти начинали появляться трупные окоченения, а признаки живого человека – исчезать. Слегка кисловатый запах с легким привкусом сладости, исходящий из-под матерчатой обертки, не оставлял никаких сомнений. Когда до нее дошло осознание всей ситуации, она отшатнулась, ее желудок сжался в непроизвольном позыве к рвоте.

– Ну? – спросила Карлотта. – Что это?

Элизабет сглотнула, к горлу подступила желчь.

– Мы должны сообщить в полицию… сейчас же.

Час спустя две женщины стояли под зонтиком, который держал патрульный, в то время как небольшая группа полицейских осторожно фотографировала носилки с телом. Погода испортилась, солнечное небо раннего утра сменилось моросящим дождем. Дрожа, Элизабет смотрела, как фигуру, завернутую в белое, на носилках укладывают в полицейскую повозку. Даже лошадь, казалось, чувствовала, какой груз ей придется вести: она ерзала, пока мужчины закрепляли носилки, прежде чем накрыть их клеенкой, дабы защитить от дождя.