Следующий вопрос не заставил себя долго ждать.

Вы нашли его?

Похоже, что нет. Приношу извинения за беспокойство. Если обнаружите подозрительные слепки, свяжитесь со мной. А пока отдыхайте. Отпустите своих подчиненных по домам.

Как скажете.

Диспетчер был разочарован. Слишком много работы… и ничего. Его можно понять, но у Ки не было выбора.

Что ж, преступник может застрять в Третьем Дистрикте, а может направиться дальше. В любом случае, он пока еще на острове. Устранитель не сможет перекрыть трубы – это за гранью его возможностей. Но укрепить телепатические бригады и ужесточить контроль вполне реально.

Он прыгнул в Управление.

Пора познакомиться поближе с персонажем из черного списка.

Бронепоезд с гулом умчался за горизонт, отрезая пути к отступлению. Проводив глазами локомотив, Мика подавила волну паники. Одиночество и безысходность – вот что она испытывала в эти секунды.

Девушка стояла посреди бескрайней степи, рассеченной надвое железнодорожным полотном. Травяной океан колыхался и шумел на ветру. Небо казалось бездонным, а солнце обрушивало свою ярость на Свихнувшиеся Земли. Цветастая бандана, которой Мика повязала голову, пришлась кстати – в этих краях запросто можно получить солнечный удар.

Мика осмотрелась.

Никаких ориентиров, кроме стрелы монорельса. Складывалось ощущение, что исполинская рука прочертила линию, разделившую мир пополам.

А потом на девушку обрушились звуки.

Шорохи грызунов в норах, сухой треск цикад, завывание теплого ветра. Едва уловимые отголоски вибрирующего монорельса. Крик ястреба, пикирующего на добычу. Стук собственного сердца.

Надо идти.

Поправив рюкзак и сверившись с компасом, Мика двинулась на восток. Трава была ей по пояс, так что странница оставляла позади линию, напоминавшую кильватерный след. Хорошо бы не наступить на змею, подумала Мика. Интересно, тут водятся змеи?

Впрочем, змеи – самые безобидные обитатели Свихнувшихся Земель.

Мика перебирала в памяти цепочку событий, приведших ее сюда, чуть ли не на самый край света.

Всё началось с зомботория.

Анклав, в котором жила семья девушки, использовал восставших для охраны дальних рубежей. В специальных загонах формировались стада безмозглых тварей, некогда считавшихся людьми. Мертвецы не могли покинуть пределы сетчатых клеток, к которым ушлые охранники подвели электричество. Если требовалось перегнать стадо в новую локацию, погонщики просовывали сквозь ограждения тонкие жезлы и жали красные кнопки. Ток подстегивал монстров, заставлял двигаться вперед. Стадо рычало и медленно топало по коридорам, разделенным откатными воротами на секции. Когда задние створки со щелчками вгонялись в пазы, передние отъезжали, пропуская ходячих в следующий коридор. Процесс медленный, но безопасный для окружающих.

Мертвецы попадали в загоны не сразу – изначально их доставляли в зомботорий. Что-то вроде испытательного полигона и военной лаборатории в одном флаконе. В теории каждый обитатель Анклава Хаузера мог после смерти попасть в стены этого учреждения. А дальше – по этапу, в загоны. Так что все люди носили пульсомеры и датчики жизнедеятельности. Последние были дороже, поскольку телеметрия с них поступала в режиме онлайн на пульты частных охранных служб. Если вы умираете и превращаетесь в зомби, то первым делом расправляетесь с собственной семьей. Это аксиома. Так что контроль над жизнью и смертью – неотъемлемая часть всех государственных программ. И гражданская ответственность, как же без этого.

Твоя бабушка восстала?

Сдай ее в зомботорий.

По городу рыскали санитарные службы, отлавливающие мертвяков. Частники реагировали молниеносно – выезжали на объект при малейших сбоях телеметрии. И это многим спасало жизнь, но услуги контролеров стоят немалых денег. Стандартная абонентская плата превышает месячный доход работника завода или продавщицы гипермаркета. Поэтому несчастные случаи с участием зомби – не редкость в Анклавах. Так учат в школе. Так говорит пропаганда.

Впрочем, есть и другая сторона медали.

За минувшее столетие вирус ослаб. Или мутировал, трансформировавшись в нечто принципиально иное. Не все покойники восставали из мертвых. Не каждый укушенный обращался – тут многое зависело от иммунитета. Зато паранормы продолжали рождаться в обычных человеческих семьях. И механизм формирования постчеловека по-прежнему не был изучен. Официальная версия утверждала, что для генетических изменений эмбриона должны быть предпосылки. К примеру, далекие предки паранорма переболели коронавирусом. Или кто-то в семье был укушен, но сумел выжить и обрести защиту от повторного заражения. Вот только в ДНК членов семьи содержались гены, определенное сочетание которых могло привести к мутации плода в будущем.

Так или иначе, мир населяли три расы.

Во-первых, люди. Слабые, нуждающиеся в постоянной опеке со стороны доминирующего вида. То есть – паранормов. Люди жили в Анклавах – городах-крепостях, обнесенных высокими стенами. Старые здания были превращены в башни, напичканные оружием, солдатами и провизией на случай долгой осады. При мнимой разобщенности Анклавы были объединены в единую Систему. Человек в этой Системе занимал нижние иерархические ступени. Рабочие, служащие, техники, грузчики и продавцы. Если гражданин Анклава не наделен сверхспособностями, он может быть кем угодно, но только не представителем правящей элиты.

Города были защищены мощным периметром и вооруженными до зубов пограничниками. Существовали загоны с «домашними» зомби – их городская администрация держала про запас на случай столкновения с дикими племенами Свихнувшихся Земель. Да, на территориях, считавшихся непригодными для хозяйствования, обитали кочевники. Варвары, приспособившиеся к выживанию в условиях полного отсутствия цивилизации. И, по слухам, эти племена начали объединяться.

Между Анклавами курсировали бронепоезда – чуть ли не единственное средство дальнего сообщения в постапокалиптическом мире. Изредка использовалась авиация, но ее рентабельность ставилась Системой под вопрос. Авиация начала вымирать еще на заре появления коронавируса. После закрытия границ люди перестали летать. Большинство авиакомпаний обанкротились, свернулись целые производственные отрасли. Аэропорты крупнейших мегаполисов планеты пришли в упадок. Вскоре выяснилось, что без плотного пассажиропотока содержание простаивающих самолетов обходится дорого. К тому же, распространение вируса напрямую зависело от перемещений туристов. И про туризм забыли. Наверное, именно тогда, в первое десятилетие пандемии, начали складываться прообразы нынешних тоталитарных структур. Япония, Северная Корея, Китай, Россия и США – они были первыми ласточками. Жесткие карантины сменились повальным чипированием и вакцинацией населения, отслеживанием зараженных через приложения на смартфонах, иммунными сертификатами, без которых было невозможно пересечь границу. Затем добавились уровни доступа к медицинскому обслуживанию, талоны на еду и вмешательство властей во все сферы жизни. Авторитарные режимы использовали ситуацию, чтобы укрепить свое влияние.

Всё это имело смысл, пока не появились зомби.

Вторая раса.

К этому моменту человечество успело пережить несколько волн пандемии, преодолеть экономический коллапс, серию войн, преступности и революций. Одни страны перестали существовать, другие утратили могущество, третьи неожиданно для всех возвысились. Те, кто выжил, построили внутри изолированных территорий некое подобие цифровой антиутопии. Контроль перемещений, обязательная сертификация переболевших и вакцинированных, нестандартные меры распределения благ, автономное производство еды и товаров первой необходимости. На руинах западного мира пировали азиатские культуры. Отдельные европейские правительства «перенимали восточный опыт», лишая своих граждан прав и свобод. Так удалось выжить Грузии, Швейцарии, Израилю и Великобритании. Благодаря прогрессивной медицине и передовой экономике выстояла Германия.