Девушка увидела мои встречные эмоции и мягко улыбнулась. Ее губки расцвели алой розой. Боже, как это было притягательно.

– Да? – хлоп-хлоп ресничками.

– Да. – мне тоже пришлось смягчить тембр. – Вы так быстро стали моей девушкой, минуя встречу со мной. Как же так?

– Ой, вы услышали? Простите. Такая уж у меня работа. – обезоруживая меня улыбкой, Кейт изобразила ангельское личико. Но я-то видел – рожки она, может быть, и подпилила, а вот хвостик не спрятала.

– Да, понимаю, журналистика. Но я оплатил вашему изданию только вот эту статью. – я показал разворот газеты, где виднелось мое постыдное фото падения со сцены. – Наверное, здесь какая-то ошибка. Оплачивая услуги вашей газеты, я рассчитывал на иной пиар.

– О, мы готовы вернуть вам все до цента. Ответьте сейчас на пару вопросов, и я передам нашей бухгалтерии требование о возврате.

– Да неужели?

– Да, я серьезно. – она мягко улыбнулась. – Так как мне вас называть?

Этот вопрос витал в воздухе, и я откладывал ответ на него. Я больше не был Дэвидом Бейли. Дэвид Бейли по легенде трагически погиб, как, впрочем, все “предки” в моей семье: и Артур, и Алекс, и Альберт, а через несколько десятков лет я планировал убить и…

– Меня зовут Аарон, Аарон Бейли.

Мое новое имя являло собой сложение полного имени времен, когда я был выкинут с Небес на землю. Алекс Аронский фон Бейли. На Небесах я был просто Александром. Ну как – просто. Совсем не просто. Я был единственным ангелом, у которого было имя.

– Очень приятно, Аарон Бейли. – Кейт приблизилась ко мне, сканируя взглядом. Я по инерции отодвинулся и сильнее прикрыл оголенные участки тела, но девушка все равно заметила бледные, холодного оттенка руки и плечи, заставляя меня покраснеть.

– Можно просто по имени.

Она легко докоснулась до моей ладони миниатюрными пальчиками, кудряшки на ее голове пришли в движение, и от них приятно повеяло ароматом кофе, а я покрылся мурашками. Этот аромат навсегда врезался в мою память. Кофе. Восхитительный напиток, будоражащий во мне воспоминания о погибшей сто лет назад возлюбленной Кэтрин. Она обожала кофе, и по утрам ее волосы пропитывались ароматом арабики, было так чудесно его вдыхать.

– Аарон, что случилось вчера на сцене? – она сделала вид, что не заметила изменений на коже от теплого прикосновения ее руки, и с серьезным видом пододвинула диктофон ближе. Меня словно парализовало. Эти открытые ножки, этот изучающий меня взгляд.

– Если верить вашей замечательной статье, то я не справился с управлением. Я переволновался – все-таки, первый концерт, столько эмоций. Закружилась голова, и я перестал видеть. Не почувствовал пустоту под ногами.

– Значит, я угадала. Надеюсь, что вы не сильно ушиблись? – она изучала мое лицо, пытаясь угадать возраст. Но по меркам людей Алекс это ходячая мумия. А вот Аарон не столь давно вышел из-под родительской опеки.

– Так это вы написали статью? – я был слегка разозлен.

– Такая у меня работа. Вы же хотели ворваться на первые страницы. Ну кого привлекут скучные заголовки? Я подумала, нужен скандал, разборки, погром. Я бы посоветовала теперь объявить о том, что падение со сцены – это рекламный ход, и тогда слух о вас разлетится со скоростью света. – она смеется. – Черный пиар это тоже пиар.

– Кейт, пожалуй, не стоит. Я не хочу такого пиара. Мне нужен немного другой, более благородный.

– Благородный? Как забавно. Вы словно из другого времени, сейчас никто так не продвигается. Особенно если вы хотите сделать это быстро. Сколько же вам лет, благородный юноша?

– Двадцать пять. – именно в этом возрасте я перестал стареть.

– Молодой музыкант, играющий нью эйдж классикал? Это интересно. И, наверное, у вас уже есть спутница жизни. – она игриво закинула ногу на ногу, приложила к губам тонкие пальчики, оперлась локтем на колено и в этом положении ожидала ответ на вопрос. Это были игры самого Бога! Вот ведь юморист.

– Смешно отвечать “моей девушке”! Не скажу, мисс Уильямс.

“Хранитель, спаси! Отрезви меня, окати холодной водой! Зачем я заигрываю с ней? Надо было сказать, что я не свободен”.

Кейт завлекала меня светлячками манящих золотисто-карих глаз, но это, скорее, напоминало мне охоту глубоководного удильщика в океане – ты забываешь все, к чему стремился, и на первый план встает этот яркий, волшебный огонек. Внезапный маневр – и за секунду блестящий поплавок оказывается громадной рыбиной с острыми зубами. Хищник без зазрения совести проглатывает завороженную жертву, она даже не успевает понять, что случилось.

Жарко! Всем своим нутром я мечтал утонуть в глазах Кейт, прижать милашку к стене, вдохнуть кофейный аромат волос, сорвать алую рубашку. Она была очень похожа на Кэтрин. И было бы плевать на все тысячелетние запреты. Я не думал, что будет так трудно сдерживать себя. Еще немного, и мне стало бы дурно. Девушка вовремя перебила мои мысли, которые уже нагло раздевали ее и целовали подтянутый животик. Вдох-выдох. Понемногу я остывал. Кейт загадочно подмигнула мне.

– Что ж, давайте немного поговорим о концерте. Вчера я узнала, что значит петь душой. Трогательно, романтично, ярко. Как вы достигли такого мастерства?

– Вы преувеличиваете. Все было гораздо скромнее. – я вновь покраснел, отвыкший от комплиментов со стороны женского пола, но Кейт т а к смотрела на меня, абсолютно не давая сконцентрироваться. Хоть эта юная журналистка и не имела тогда большого опыта работы, хоть она совсем неправильно вела интервью, но держала меня в напряжении, не давая слабину, не позволяя очнуться, гипнотизировала взглядом. Эта девушка сводила с ума. Я спрятал глаза и отвечал на ее вопросы вдумчиво, чтобы не наделать еще больше глупостей, хотя, куда глупее чем, упав со сцены, погрузиться перед зрителями в обморок от болевого шока?

– Нет, я преуменьшаю. Фейерверк аккордов, сильный глубокий голос с эротичными нотками.

– Эро… тичными? Хм… – да, мне вновь стало жарко, температура тела повышалась, а щеки вновь краснели. – Сложно сказать. Пению я обучался самостоятельно, а вот играть на рояле меня научил мой лучший друг.

– И вы сами пишете слова? И музыку?

– Да.

– Приятно знать, что в Лос-Анджелесе живет такой талантливый композитор.

– Я из Вашингтона. – я хищно улыбнулся, видя, как моя собеседница аналогично улыбнулась в ответ.

– Уже вижу следующий заголовок: “Мечтатель из Вашингтона!” Вы влюбили в себя столько народу. Ваша “Мечта” уже разошлась по социальной сети, люди поют и делают каверы. А о какой мечте идет речь?

– Уже? Какие они быстрые. – я задумался, что такое “кавер” и соцсеть. Да, мне предстояло еще много открытий о современной жизни. Любовь – моя далекая голубоглазая мечта. А что вообще такое любовь? Жизнь без страданий и потерь? Нет. На самом деле, меня просто привязывали к себе, использовали как источник безусловной любви, а потом умирали, оставляя одного с разбитым вдребезги сердцем, с невыносимой болью. Никогда любовь не доставляла мне удовольствие, но, черт возьми, я снова бесконечно любил необъятным по энергии и открытым ангельским сердцем. И я ответил:

– Моя мечта это любовь. Это самое прекрасное, что есть на земле, что держит меня на плаву и не дает опускать голову. Без любви не знаю, что бы делал здесь.

– Так все-таки у вас кто-то есть? – она слегка нахмурила бровки и что-то записала в маленьком блокноте.

– Мисс Уильямс, прессе незачем пока знать о моей личной жизни. Быть загадкой гораздо приятнее. Людям свойственно интересоваться всем, что хранит тайны.

– Хм, я поспорила с коллегами, что расколю вас за пару минут, а я столкнулась с неприступной крепостью. Вы очень закрыты. Не знаю, хорошо ли это.

– Время покажет. – рассмеялся я тогда. И очень зря. Мне казалось, что не так уж все и плохо.

– Что ж, я дам вам время прийти в себя и спрятать ваши секреты как можно дальше. Во втором раунде мне будет еще интереснее их раскрыть, Аарон Бейли. – она бросила беглый взгляд на часы. – Я вынуждена попрощаться. Приятно познакомиться, пока это все. Уверена, мы еще встретимся!