Россыпь оставшихся игл — и все близко стоящие дохнут. Ну да, с оторванными головами сильно не побегаешь.
На меня слаженно набрасывается оставшаяся парочка. С удивлением замечаю, что один из них — дама. Ну, или женщина. Или конченная сука. Да именно так. Потому как дам я не бью, а вот сук — очень даже запросто. Драться честно против них будет, мягко говоря, сложновато, о чем ненавязчиво свидетельствуют вспыхнувшие слабым светом посохи. Но кто сказал, что против них я буду биться честно? Вот и сейчас, глубоко вдохнув, швыряю им в морды баночку с фирменной смесью Васьки, которая содержит парализующий ядовитый газ. Долго ее хранил, потому как она сложна в производстве, и вот пришло время ее использовать.
Действовал яд мгновенно и так же быстро развеивался. Главное, самому не вдохнуть. Как и ожидалось, эти двое застыли парализованными. Бабу, которая пришла за нашими жизнями и так и не понявшую, в чем смысл бытия, убиваю куда менее болезненно, чем она заслуживает. Просто пробив клинком сердце и отправив ее душу на перерождение. Хотя не уверен, что она заслужила хорошее посмертие. Но тем самым я позволил ей умереть куда более спокойной и быстрой смертью, чем предстоит большинству ныне живущих.
Оставшийся в живых мужик, у которого уже пена изо рта начала идти, на последних секундах жизни успевает призвать духов. Но они сразу дохнут, долетев до моего щита, на который ушла последняя благодать.
Все, я пуст, как бочонок с пивом после суточной пьянки гномов. Рывок — и вот его голова тоже попрощалась с шеей. Как говорит Хранитель — кто с мечом к нам придет, тот сам себе дурак.
— Мы победили? — голос, раздавшийся из-за спины, заставил меня вздрогнуть.
— Ага, — устало опершись на мечи, сказал я.
— ДА-А-А-А-А-А-А!!! — раздался слаженный вопль, и ему вторили голоса из поместья.
Минута — и вот ворота уже распахнуты, и к нам бегут воины. Надо позвать лекарей и прийти в себя. Еще одной атаки мы не переживем. И так то, что у нас получилось, не иначе как чудом назвать нельзя.
А еще надо убрать трупы, пока они не завоняли. Хотя, я думаю, легче всего их сжечь. Но этим пусть другие занимаются, а я хочу просто упасть и никогда не вставать. Мой настрой разделяли и другие. Вспыхнувший адреналин быстро выветрился из крови, и мы, кряхтя и поддерживая друг друга, поплелись в дом.
А еще меня порадовала надпись, появившаяся в процессе боя, на которую я тогда не обратил внимания:
— Перезагрузка отменена. Работа системы восстановлена в полном объеме.
Там была еще куча сообщений, но читать их сил не было. Главное, у нас и не только все получилось, и мы отстояли мир. Хотя, как я понимаю, еще ничего не закончено.
Город пылал в огне, еще слышались крики умирающих разумных. Но идти разбираться ни сил, ни желания не было. Надо выделить хотя бы час на восстановление, а потом можно пойти и добить нечисть, что явилась незваной.
Долг султана передо мной вырос на порядок, и хорошо, что из моих никто не погиб. Иначе я бы даже не знаю, что сделал бы, но какую-нибудь глупость точно.
Пока накрывали стол, мы дружной толпой очистились от грязи и крови эфиром, а после разбрелись по комнатам, чтобы принять душ. Одежду, не стесняясь никого, скинули прямо во дворе. Ее теперь можно было только сжечь. Носить ее дальше было невозможно. Больше похожая на куски рванья, она сейчас вызывала лишь омерзение.
Ну, а после все чистые и почти довольные собрались за наспех накрытым столом. Сил разговаривать не было, да и грохочущие желудки все равно бы не дали этого сделать. Ну, а пока тело поглощало пищу, я решил посмотреть сообщения в ГЛИСе.
Так, ага. Значит, на Храм всех богов было совершенно отдельное нападение. Точной информации нет, но по обрывкам сообщений можно составить примерную картину…
Храм всех богов тремя часами ранее
— Не нравится мне все это, — Перун, сжимая в руках меч, вглядывался в начавшийся подниматься дым над городом. — Плечо тянет, к беде это.
— То есть, ты только ожидаешь беду? А вот это все еще так, детские цветочки? — стоящий рядом с ним мужик уставился на него с удивлением.
Высокий, почти в два метра ростом, он имел слегка вытянутую морду, оканчивающуюся острым клювом, и вполне себе человеческое тело, правда, слегка голубоватого оттенка и покрытое мелкой чешуей. Его руки плотно охватывали золотые наручи, украшенные затейливой резьбой, на поясе крепилась переливающаяся драгоценным блеском накидка из шелка, прикрывающая яйца. Композицию завершала шапка с большим кольцом вместо бубона. И она тоже была золотого цвета. Вот точно сорока, что любит все блестящее! А что блестящее? Да на нем драгоценных камней было больше, чем в сокровищнице императора! На пальцах, на шее и даже яйцевая накидка была ими украшена! Смотрелось все дорого — богато, но абсолютно безвкусно. Раньше он был богом крови. Палач Осириса, бога мертвых, правда, тащил к нему души всяких негодяев, а хороших вроде защищал, провожая в последний путь, наливал им вино. То есть, предлагал бухнуть напоследок. Вроде, где-то его считали даже добрым богом.
Так продолжалось до тех пор, пока Влад, не наведавшись в мир богов — ренегатов, не забрал Шиз Му себе, попутно убив всех остальных, сделав того своим приближенным и избавив от смерти. Теперь он был предан Хранителю всей душой, и занимаясь любимым делом, категорически не хотел ничего менять.
— Это присказка, не сказка, сказка будет впереди. Вон, видишь, как Янь Линь нервничает. А это неспроста.
— И ничего я не нервничаю, — возникла она рядом. Одетая в легкую, почти прозрачную одежду, выглядела она очень возбуждающе. Богиня ветра была, как и ее стихия — ветрена и крайне не любила сидеть на месте. Ещё была она весела, шкодлива и безумно красива. Но сейчас она сохраняла необычное спокойствие, что вызывало тревогу у знающих ее.
— Линь, душа моя, — щелкнул клювом Шиз Му. — Позволь угостить тебя вином, настолько эксклюзивным, что его даже Хранитель ещё не пробовал.
— Не сейчас, Клювик. Вот расправимся со всякими нехорошими, тогда можно будет и выпить. Кстати, вы не знаете, где наша глубокоуважаемая Эли?
— Разрывы мира латает, — ответил присоединившийся к ним Кратос — могучий двухметровый воин-эльф, бог земли и леса. — Говорят, их столько, что даже она не успевает. Чувствую я силу смерти, много разумных уйдет сегодня к Великому Лесу.
— Значит, всей силой ударили недруги, -еще крепче сжал меч Перун. — Чувствуете, братья и сестры, что силы наши убавились? Не боги мы, а простые смертные сейчас, лишь не намного превосходящие их магией. Неведомо мне, как сотворить они смогли подобное, но страшное знание это, могущее пошатнуть скрепы мироздания.
— Боишься? — усмехнулась богиня.
— Отбоялся уже, — протестующе мотнул головой он. — Страх — первый враг воина. Страх — главный враг воина. Победив себя, ты победишь страх. Победив страх внутри — победишь врага снаружи. Если не можешь победить страх, сделай его другом. Пусть он гонит кровь быстрее, пусть пришпорит твое тело и очистит разум от лишних мыслей. Это тоже победа. Ты воин. Ты правишь страхом, а не он тобой. Чем твёрже металл, тем он более хрупкий. Меч из такой стали не выдержит сильного удара. Клинок лопнет, разобьется, как кусок льда. Истинная крепость, красавица, возникает от соединения твёрдости и мягкости, упругости и жёсткости. И это, касается не только клинков. Воин тоже должен быть таким: мягким и гибким, когда его давит сила, твердым и несокрушимым, когда сам наносит удар.
— Как-то мудрено сказал.
— Вблизи тебя гнусавит смерть? Раскровяни ей нос.
— Вот это уже понятней, — улыбнулась та. — Не знала я, что ты такой философ.
— Я еще и крестиком вышиваю хорошо, — скромно потупился Перун, поглядывая на красавицу-богиню. Макошь ему уже все уши прожужжала, что надо завести еще одну жену. Не выдерживала она пыла мужа, который, потеряв ее в далеком прошлом и вновь обретя, и дня не мог прожить, чтобы не почувствовать ее в своих объятьях. Вот и сейчас, несмотря на возможность смерти, радовался как ребенок, зная, что ей, оставшейся на Земле, ничего не угрожает.
