– Марь Фёдоровна! – закричал Сергей в салон, но врач уже всё поняла и сама.
Весь экипаж выскочил к упавшей девушке, совсем девчонке, по мнению Сергея. Та, кажется, даже не дышала, но Марья Фёдоровна была очень опытным врачом, проработавшим не один десяток лет на скорой, поэтому быстро организовала бригаду, оказывая помощь прямо на асфальте.
– Серёжа, вещи её прибери, – кинул фельдшер бригады, в пулемётном темпе набирая шприцы.
Сергей кивнул, собирая вещи, выпавшие из рук девушки. Глаза зацепились за колоду карт, в картинках которой узнавалась именно эта пациентка, но вот выводы делать водитель не спешил. «Проститутка? – подумалось ему. – Да нет, не похожа». Девушка действительно на «ночную бабочку» похожа не была, по мнению офицера. Решив подумать об этом позже, он положил вещи девушки в машину и выдернул каталку. Так или иначе, она понадобится.
Моментально образовавшаяся плотная толпа жадно смотрела на то, как врачи борются за жизнь этого почти ребёнка. Сергей такого не понимал – доселе вполне разумные люди выглядели, как животные, вслух размышляя о том, выживет ли девушка. Хотелось их разогнать, грубо гаркнув: «Ну, чего уставились?!»
– Носилки! – скомандовала Марья Фёдоровна, каким-то чудом заставив девушку дышать. – Быстро, Серёжа! ОИМ!1
Это значило – дорога каждая секунда, что бывший старший лейтенант хорошо понял. Подвезя каталку, он помог переложить пациентку, вопросительно глядя на медиков. В ответ ему просто кивнули – жива, значит. То есть – в машину закладывать головой вперёд, а не ногами.
Машина с пробуксовкой сорвалась с места, ибо фельдшер всё показал знаками. Видя, что медикам явно не до рации, Сергей потянулся к тангете. По правилам, он не имел на это права, но сейчас действительно была дорога каждая секунда, потому что инфаркт в молодом возрасте мог значить всё что угодно.
– Марс2, здесь тринадцатая, – спокойным голосом позвал Сергей диспетчерскую. – Везём девчонку лет двадцати, с инфарктом.
– Поняла вас! – Рита, диспетчер, как всегда, соображала просто моментально. Спустя мгновение рация снова ожила: – Третья готова принять.
– По-онял, – протянул Сергей, объезжая очередного «хозяина жизни» на мерседесе. – Летим.
Машина действительно почти летела, виртуозно объезжая тех, кто хотел бы не пропустить или «подрезать»скорую. Не обращая внимания ни на знаки, ни на светофоры, старенький рафик, во чреве которого врачи боролись за жизнь совсем молоденькой девчонки, стараясь отобрать её у смерти, летел по улицам города. Подобно ангелам, спасали жизнь врачи, а автомобиль летел, озаряя улицы заполошными вспышками маячков и оглушая отчаянно ревущей сиреной.
Вот и поворот, в который Сергей влетел на полном ходу, едва не задавив легковушку, водитель которой решил, что сирена кричит не для него. Теперь немного по прямой – и эстакада, на которую уже выскочили реаниматологи. Фельдшер показывает большой палец, а Сергей просто виртуозно подаёт машину. Миг – и каталка скрывается в больничном коридоре. Остро захотелось курить, но офицер подавил это желание, с трудом выбравшись из-за руля. Всё-таки, выжал он из рафика даже больше, чем то, что заложили в него на заводе. Но это и не было важным, ведь только что они спасли ещё одну жизнь.
Вот только портрет, едва не выпавший из сумки спасённой, беспокоил старлея. Не грязные карточки игральных карт, а закатанный в пластик портрет совсем молодого десантника, судя по тельняшке, так на девушку похожего. Чёрная лента на портрете говорила сама за себя… Кто он ей? Что случилось?
***
Глаза открывались будто нехотя, ощущения были такие, как будто в них насыпали песка. Тело совсем не ощущалось, и кроме факта того, что, видимо, лежит, Лера не понимала ничего. Наконец, в открывшиеся глаза брызнул свет, заставив их закрыться снова. Что-то тоненько запищало, и Лера почувствовала, что рядом кто-то есть.
– Не пугаться! – произнёс мужской голос. – Всё уже хорошо.
– Ч-что… – попыталась произнести девушка, ощутив просто неимоверную жажду.
– Сейчас напоим, потерпи, – всё тот же неизвестный голос обволакивал её. – Сердце у тебя не выдержало, девочка. Полежи спокойно.
Лера поняла: она в больнице, значит, её спасли. Но зачем? Зачем это надо было делать? После того как её опозорили, выставив самое сокровенное на всеобщее обозрение, смысла жить совсем не было. Хотелось заплакать, но было, видимо, просто нечем.
– Надо будет разобраться… – услышала она, прежде чем уснуть.
Девушку по имени Валерия Ивановна Зайцева, как было установлено из документов, доставила скорая, но вот она сама, когда находилась в сознании, принималась как-то очень лихо заканчиваться, что нормой, разумеется, не было. Вот только причины этого от врачей ускользали. Да и не было никакого желания разбираться с этими причинами, если бы не водитель скорой, что её привёз.
Вернувшись после смены домой, Сергей рассказал маме о девушке, но та только кивнула, лишь слегка улыбнувшись, что обычным не было и значить могло что угодно. Это заинтересовало старлея, потому, всё ещё считавший себя по привычке офицером, он решил разобраться в том, что происходит, для начала расспросив врачей о состоянии спасённой.
– Непонятно, – покачал головой реаниматолог. – Пока спит – всё хорошо, как просыпается – начинается «ламбада».
– Значит, мысли одолевают, – пожал плечами Сергей. – У неё в вещах портрет есть, в пластик запаянный. Если поставить так, чтобы она видела, может и помочь.
– А может и нет, – резонно заметил врач. – Поди знай, отчего она на свет полетела. Так что опыты ставить не будем.
Реаниматолог был прав, поэтому Леру держали, в основном, во сне, чтобы дать зажить шву после операции, да и попытаться разобраться. Тут очень помог психиатр, поговоривший с девушкой. Правда, об итогах беседы он никому не рассказал. А Леру ждал очередной удар судьбы. Почему-то эта злая тётка каждый раз била зло, наотмашь, не оставляя шанса подняться и хоть как-то прийти в себя.
Постепенно девушка начала чувствовать руки, даже пыталась ими что-то делать. Психиатр её просто напугал, объяснив, каково живётся в психиатрической клинике, поэтому Лера решила не рисковать. Как связана психиатрическая клиника с тем, что она начинает умирать, едва только подумает о случившемся, Леру не взволновало. Но вот ноги…
– Скажите, это нормально, что я не чувствую ног? – поинтересовалась у лечащего врача Лера.
– Пока да, – улыбнулся ей мужчина, но девушка почувствовала фальшь.
Как он отвёл взгляд, как напряжённо говорил… Было в этом что-то настораживающее. Лера не хотела думать о том, что судьба может оказаться настолько жестокой, но шли дни, заживал шрам, она уже сама могла поесть, вот только ног будто и не было.
Настал день, когда врачи всё-таки решились сказать Лере правду. Видимо, убедившись, что она вполне стабильна, лечащий врач пришёл к ней, присел на стул рядом и, вздохнув, посмотрел девушке в глаза. Увидев жалость во взгляде доктора, Лера почувствовала, как внутри неё всё будто покрылось льдом. Предвестником приступа подступил страх.
– Иногда бывает так, – начал врач, явно не понимавший, как ему объяснить случившееся, – что от сильного испуга или стресса отнимаются ноги.
– Я… не могу… ходить? – в три попытки произнесла Лера.
– Из-за испытанного тобой… стресса… – заговорил лечащий врач, – голова забыла, что есть ноги. Это пройдёт само.
– Или не пройдёт, – помертвевшим голосом закончила за него девушка.
Это был конец. Такого сокрушительного удара судьбы Лера не ожидала. Ей было некуда идти, а теперь она была… Произнести это слово было страшно до ужаса, до паники, отчего бултыхнувшееся куда-то вниз сердце девушки вновь попыталось остановиться, но её опять спасли. Непонятно, зачем – теперь Лера не видела смысла жить. Она замерла где-то внутри себя, погрузившись в отчаяние, будто в воды холодного озера. Это была катастрофа.
