Тронуло ли его то, что вместо с культиваторами союза Забытой Жизни он убил многих невинных? Ничуть. Культиватор – это культиватор, не человек. Пока он не убивает людей, он не будет чувствовать муки совести, которую задушил в себе еще после смерти бабушки. Пока его об этом не попросит Тинг, он не начнет смотреть на вещи иначе.

Цин Вэньцзи поднял голову к затянутому тучами небу и прикрыл глаза. Он стоял так несколько минут, позволяя дождевой воде смыть следы крови с его лица и промыть волосы, и размышлял.

После культивирования он перестал ощущать тот панический страх, но на смену ему пришла тянущая боль. Она напоминала ему о том, что что-то не так, но больше не затягивала разум в алую пелену.

Теперь у него не было дел в городе Линци, а значит, пришло время вернуться в секту Небесного Облака. Он хотел понять, что такого произошло, раз так сильно на нем отразилось.

***

Тинг вернулась в секту Небесного Облака всего через полтора дня после того, как покинула деревню Осеннего Клена. Это вдвое быстрее чем обычно, впрочем, никто не стал бы жаловаться или упрекать её, узнай об этом.

Даже Цзи Лань не придал значения столь скорому возвращению птицы, что уж говорить о других старейшинах, что даже не заметили её ухода. Глава клана Цзи лишь подметил возросшую культивацию птицы, на что его губы искривились в некое подобие улыбки.

Тинг же, вновь закрывшись в пещере бессмертного, достала свиток принцессы Хэ Юэцянь. Внутри была особая техника культивации, являющаяся вариантом Божественного метода, что идеально подходила Тинг, а также еще несколько техник. Несколько из них птица могла использовать в бою, но большинство намекали на то, что их ей никогда не придется использовать. Чтож, довольно иронично, что как раз именно две такие техники Тинг и решила использовать.

За время пути до секты Небесного Облака птица значительно успокоилась и могла все спокойно обдумать. Ей не сильно хотелось применять одну из этих техник, поэтому девушка решила, что использует её только в том случае, если Цин Вэньцзи действительно хотел лишь возвыситься за её счет. Что касается второй техники… она была бы полезна в любом случае, просто крайне болезненна, а потому Тинг раньше не думала, что будет нужда применить её.

Это тоже был этакий метод культивации, только подходил он в основном прямым наследникам основателей своих рас и духовным зверям. Тинг была Божественной птицей Ху, и в её жилах текла кровь Божественного Феникса. А техника могла усилить эту родословную.

Сложив крайне замысловатую печать, Тинг решительно… воспламенила собственную кровь.

Верно, вся техника состояла в том, чтобы испарить как можно больше собственной крови, чтобы вновь образовавшаяся в теле кровь имела более крепкую связь с предком. Она была воплощением ада боли, и раньше Тинг ни за что бы не стала её использовать… однако без этого она не сможет использовать ту другую технику.

Следующие несколько дней Тинг посвятила себя этой технике. Раньше она задавалась вопросом: почему техника не имеет имени? Но в конце концов пришла к выводу, что принцесса Хэ Юэцянь, создавшая и использовавшая её ранее, настолько ненавидела свое творение, что не стала давать технике имя. Или же просто стерла его. И это неудивительно, ведь принцесса Хэ Юэцянь была обычной смертной с особыми способностями. Она просто не была способна выдержать боль от круговорота сжигания собственной крови.

И не будь у Тинг причины, она бы не стала её использовать.

Однако причина была. Причем по её мнению, была настолько важной, что ради этого стоило сутками терпеть эту адскую боль.

Тинг очнулась от болезненной техники лишь после того, как почувствовала приближение ауры Цин Вэньцзи. Это было сигналом. Она достаточно усилила свою кровь, а потому предпочла хоть немного привести себя в порядок, чем просто тихо сидеть, ожидая чего-то.

Разгладила складки на платье, вновь уложила растрепавшиеся волосы, при этом очень бережно пересадив заколку-бабочку. Если не обращать внимание на излишнюю бледность и будто посеревшие глаза, девушка, казалось, выглядела совершенно обычно, но… Но у Тинг не было времени как-то менять цвет лица.

Последним из приготовлений был чай. Да, Тинг надеялась, что то, чего она так боялась – всего лишь её воображение, а после того, как Цин Вэньцзи ей это скажет, они уже привычно выпьют чаю с выпечкой и фруктами. Впрочем, посуду всегда можно опрокинуть на пол, а стол испепелить, тем самым растоптав собственные надежды.

Только появившись на территории секты, Цин Вэньцзи должен был отчитаться перед четвертым старейшиной, но у Тинг не было желание ждать его, а потому над всеми девятью пиками сразу раздался её необычно прохладный голос:

— Вэньцзи, зайди ко мне. Сейчас.

Что до Цин Вэньцзи, он был рад услышать голос Тинг и понять, что с ней все хорошо, но вот её тон и настойчивость насторожили его. И пусть он должен был сначала отчитаться перед четвертым старейшиной, юноша немедля сменил курс. Но чем ближе он был к девятому пику, тем сильнее ему казалось, что что-то не так.

Он стоял перед пещерой бессмертного Тинг, хмурясь и безуспешно пытаясь понять, что ждет его там, за этой невидимой чертой. Неужели она узнала о кровавом побоище, которое он устроил вместо выполнения прошлого поручения секты? Но он скрыл все следы… даже Тинг, если бы не заметила чего-то необычного, не узнала бы, что там произошло на самом деле!

Он еще долго так стоял, не решаясь войти внутрь. Отчего-то внутри него зрело стойкое ощущение, будто если он сделает эти несколько шагов вперёд, то больше не сможет вернуться к обычной жизни. Хоть он и не желал признавать, но ему очень нравилась эта спокойная жизнь в секте Небесного Облака. Жизнь на девятом пике. Жизнь рядом с Тинг. И он не желал, чтобы все заканчивалось.

— Не стой, входи, — донесся изнутри спокойный голос без единой эмоции, и Цин Вэньцзи внезапно бросило в холод.

Он не желал этого, но вопреки здравому смыслу делал шаг за шагом внутрь пещеры Бессмертного. И с каждым шагом внутри все громче ревело предчувствие беды. Но он делал эти шаги, как бы не желал просто сбежать, переждать гнев Божественной птицы Ху, воплотившейся в этом мире прекраснейшим из созданий.

Однако, как бы он ни желал просто сбежать, юноша не мог себе позволить подобную слабость.

А когда он предстал перед Тинг, все мысли будто вылетели из головы. Девушка как обычно сидела за столиком, в руке ее была чашка, наполовину заполненная уже остывшим чаем. Она спокойным, отсутствующим взглядом наблюдала за танцующими чаинками, изредка покачивала рукой, создавая колебания в чашке, и продолжала наблюдать.

Тянулись секунды, за ними бежали минуты, но время в пещере Бессмертного Тинг словно застыло, зациклилось на этой серой картинке. Цин Вэньцзи даже показалось, будто это вовсе не Тинг сидит за столиком, а её тень, иллюзия, созданная эксцентричной птицей для отвода глаз. Однако все указывало на то, что все это взаправду.

— Учитель?.. — наконец решился обозначить свое присутствие Цин Вэньцзи. На душе у него было неспокойно, а гнетущее чувство становилось все ярче. Предчувствие беды усилилось настолько, что юноше стало трудно дышать!

Тинг посмотрела на него, взгляд её тут же стал осмысленным, будто она вырвалась из тяжелых раздумий, однако это не уняло тревогу Цин Вэньцзи – наоборот, она стала медленно превращаться в панику.

— Вэньцзи, как давно ты понял, кто я? — эти слова словно гром прошили душу Цин Вэньцзи, заставив её задрожать. Даже его культивация задрожала, а черное ядро грозило вот-вот взорваться!

— Я… — в горле встал ком, он чувствовал, будто вновь стал простым смертным, будто не было этих пятидесяти лет, будто все это, начиная с его вступления в секту Демонической Жатвы и до этого момента было лишь сном. Прекрасным, безоблачным сном, — Я понял это ещё когда только увидел Вас…