Второй дурной новостью было известие о несчастном соплеменнике Казбеке, сидевшем в колонии. Джабраилов договорился со всеми, заплатил, кому нужно, и ему наконец-то сообщили, что через два дня дело Казбека будет пересмотрено и его переведут в колонию поселения, из которой он сразу же переберется на Кавказ. Но ведающий колониями генерал Подъяченко позвонил ему сам и сказал, что, как только что доложили, с Казбеком Анваровым произошел несчастный случай. Во время загрузки цементом бетономешалки он упал в нее и попал под лопасти.

— От него ничего не осталось, — сказал генерал. — Бетономешалку не остановили, о несчастье узнали только тогда, когда бетон заливали в форму. В нем увидели сначала ботинок, а потом кусок ноги.

Это был удар в сердце. И кто бы ни убеждал Джабраилова, что все это не более, чем стечение обстоятельств, поверить в подобное он не мог. Все слишком хорошо выстраивалось в одну линию. Даже вечернюю грозу он не считал случайностью. Сегодня вечером люди из службы безопасности должны были поехать в деревню и сжечь дом Миронова вместе с хозяином и всей его семьей. Но выехать вовремя помешала сумасшедшая гроза. Отъезд решили отложить, пока она не перестанет. С минуты на минуту должен появиться Гусейнов, которому Джабраилов поручил проконтролировать всю операцию. Никому другому он уже не верил. Теперь и Гусейнов не сможет унести ноги, если сейчас окажется здесь.

Джабраилов смотрел на Беспалова без злобы и ненависти, он хотел понять, что за человек стоит перед ним. Он уже не сомневался в том, что деньги из банка забрал именно этот крепкий и высокий парень, в руке которого пистолет с глушителем, а на поясе — армейская граната. Ему даже показалось, что он его уже где-то видел. Скорее всего, на Кавказе.

Именно эта мысль пришла в голову и Беспалову. Он вдруг вспомнил, как, нарвавшись на засаду, они уходили от преследования боевиков. Как во время той страшной погони им пришлось оставить тело Леши Иноземцева, гитариста и певуна, убитого пулей, попавшей прямо в сердце. А, возвратившись на базу, они узнали, что боевики подбросили к блокпосту голову Леши.

Боевиками руководил крепкий бородач с зеленой повязкой на голове. Беспалов хорошо рассмотрел его в бинокль. На ипподроме ему казалось, что это был Аслан. Теперь он понял, что ошибся. И вдруг взгляд его упал на столик, стоявший у дивана. На него смотрел и Джабраилов. На столике лежал шнурок, которым Беспалов связывал руки Хавкину. Он перевел взгляд со шнурка на Джабраилова и сказал голосом, от которого тот вздрогнул:

— Ну что, Шейх, твой колокол отзвонил.

Теперь он не сомневался, что в горах его преследовал Джабраилов. «Как он мог оказаться здесь? — с недоумением думал Беспалов. — Неужели все эти так называемые полевые командиры, расползлись по городам и продолжают заниматься тем же, чем занимались в горах, только методы немного изменили? Как же могли мы дойти до этого? Как позволили?»

— Чего ты хочешь? — глухо спросил Джабраилов.

Он был подавлен, слова давались ему с трудом.

— Соблюсти обычай Кавказа, — отрывисто и зло бросил Беспалов, внутри которого все кипело. — Ты убил моего парня и думал, что тебе это сойдет?

— Слушай, — неожиданным жалобным голосом произнес Джабраилов. — Я дам тебе денег, сколько хочешь. Только не трогай меня. Парня все равно не вернешь, давай договоримся как цивилизованные люди. На Кавказе сейчас тоже договариваются.

Беспалов не понял — хотел его Джабраилов разжалобить или задумал что-то другое, но сидевший рядом с ним Аслан вдруг резко сунул руку во внутренний карман пиджака. Елагин мгновенно выстрелил, Аслан, стукнувшись о журнальный столик головой, упал на пол. Джабраилов вскочил, и Елагин выстрелил второй раз. В одно мгновение все было кончено, в комнате наступила неестественная тишина.

В боковую дверь просунулась голова Глебова. Беспалов повернулся к нему.

— Что будем делать? — спросил Глебов.

— Уходить, — ответил Беспалов, но тут же подумал, что оставлять в доме все так, как есть, нельзя. — Скажи Ушакову, чтобы проверил машины, которые стоят во дворе. Если они в порядке, поедем на них.

Ушаков вошел в комнату через две минуты и доложил, что машины в порядке.

— Погрузим всех обитателей дома в машины и увезем их отсюда, — сказал Беспалов.

— Зачем? — не понял Елагин. — Куда мы их повезем?

— Потом объясню, — ответил Беспалов. — Сейчас нет времени.

Убитых было шестеро. Их посадили по трое на задние сиденья машин, сами сели на передние, открыли ворота и поехали в конец улицы, где стояла «тойота» Елагина. Беспалов молча сидел рядом с ним, молчал и Елагин. Но когда подъехали к «тойоте», он спросил:

— Что будем делать дальше?

До трассы, ведущей в центр города, было метров двести. Дорога шла по лесу, здесь всегда было безлюдно.

— Давай проедем метров сто и остановимся, — сказал Беспалов.

— Машину водить умеете? — спросил Елагин.

— Конечно, умею, — ответил Беспалов.

— Вот вам ключи, садитесь в «тойоту» и езжайте до остановки. А мы — за вами.

Уже усаживаясь в машину, Беспалов заметил мелькнувшие огни на другом конце улицы. Кто-то подъезжал к вилле Джабраилова. Он тронулся с места и с погашенными фарами неторопливо поехал к трассе. Через пару минут остановился и вышел. Из других машин вышли его товарищи. Дождь прекратился, но воздух был наполнен влагой. Было слышно, как с соседнего дерева на землю падали тяжелые капли.

— Давайте мне ключи от машин, — попросил Беспалов.

Они протянули ему ключи, все еще не зная, что он собирается делать. Беспалов взял ключи и бросил их на сиденье джабраиловской машины. Затем осторожно положил на колени Джабраилову гранату.

— И вы свои кладите сюда же, — сказал он.

Глебов положил гранату рядом с беспаловской. Елагин и Ушаков отнесли гранаты в другую машину. Беспалов достал из кармана синий баллончик с аэрозолью, опрыскал колеса машин, положил на одно из них баллончик и приказал Глебову:

— Зажигай!

Колеса вспыхнули голубоватым пламенем, сырой воздух сразу наполнился запахом горелой резины.

— А теперь как можно быстрее сматываемся отсюда, — скомандовал Беспалов.

Ушаков сел за руль, остальные мгновенно заскочили в машину, и она рванула с места. Ни взрывов бензобаков, ни взрывов гранат они уже не слышали. Когда к догоравшим машинам подъехал наряд милиции, они готовили ужин на квартире Беспалова. Утром Глебов съездил в каморку Биденко и внимательно осмотрел ее.

Он нашел то, чего не смог обнаружить Лобков. Сняв решетку вентиляционного канала, Глебов сразу нащупал в нем деньги. Это были пятитысячные купюры, которые оставил себе Биденко. Нашел он и письмо от его жены с фотографиями ее самой и дочки. Положив все это в карман и плотно заперев дверь, он вернулся к Беспалову и передал ему свои находки. Беспалов пересчитал пачку купюр и обнаружил недостачу одной из них.

— Вот на этом он и погорел, — сказал Беспалов. — Номера записаны, по ним они и поймали Биденко.

Все понимали, что тот спрятал деньги от них, но никто не осуждал сержанта. Биденко постоянно бедствовал, бедствовала и его семья. Он не хотел ждать, когда можно будет открыто распоряжаться добытыми деньгами. Беспалов взял конверт, достал фотографию жены Биденко, долго и пристально рассматривал ее, потом сказал:

— А она красивая. Даже очень. Как ее звать?

— Марина, — ответил Глебов.

— А дочку?

— Аня.

— А чем она занимается? — спросил Беспалов.

— Учительница математики, — сказал Елагин. — Бухгалтером может работать.

Беспалов с недоумением посмотрел на него, не понимая, какая связь может быть между бухгалтером и учителем математики.

— Мы думали ее бухгалтером сделать, когда организуем свой колхоз, — пояснил Елагин.

— Вы до сих пор об этом серьезно думаете? — спросил Беспалов.

— Серьезнее быть не может, — ответил Елагин. — Теперь мы его создадим быстрее, чем думали. Джабраилова нет, бояться некого, мешать нам никто не будет.

— А милиция?