- А вам?

- И мне тоже – неожиданно поддерживает мой демарш подруга – А песику воды.

- Вам, наверное, тоже водички или может лучше сока? – обращается ко мне парень с тонкой издевкой и толстым намеком на мой юный возраст.

- Нет, чувак! Мне водки, рокот космодрома и ледяную синеву! Слышь, я на Родину лечу!

Алька не выдерживает и начинает хохотать, держась за бок. Клаймич тоже заливается смехом. Цитата из известного фильма сработала на ура. Стюард с позором ретируется.

- Витька, я с тобой до Москвы не долечу, в полете сдохну – всхлипывает она, вытирая глаза – А ты чего сегодня такой злой? Давай, уже колись, что на самом деле произошло с Веркой. Что еще наша звездень отчебучила?

Скрывать что-то от Альки бесполезно, ей бы в пыточной работать. Приходится пересесть поближе и рассказать ей на ушко про Веркин побег. В красках.

- Вот сучка! - выносит вердикт подруга – неужели не понятно, что он на ней не женится? Увижу, по морде дам!

- Верке? - ехидничаю я.

- Обоим. А Дональду не только по морде - пусть свою жену по парижам катает.

Да, уж… Вот кого за Веркой в Париж отправлять нужно было. Так и вижу картину маслом: Трамп катается по полу в зале прилета, держась за отшибленные причиндалы, а Верку Аля тащит за волосы на посадку. Такого шикарного скандала в Париже точно не видели! Шарман, бл@…! Мои красочные мечты прерывает испуганный возглас лощеного стюарда

- Американские истребители…

И точно. В иллюминаторе хорошо виден американский F 15 с уже знакомым мне бортовым номером 043. Такой же истребитель следует и справа от нашего борта

- А… так это наши старые друзья – смеюсь я – Аль, собутыльники с посольского приема! Решили с нами попрощаться. Вон тот с бортовым номером 043, меня еще и встречал, когда я на МиГе в Токио летел.

Истребители тем временем выстроились эскортом, держась чуть ниже и следуя параллельным курсом с нашим ИЛом. Через прозрачный фонарь хорошо видны разрисованные орлами шлемы пилотов с опущенными затемненными светофильтрами. А у меня теперь тоже такой есть! Штатовцы, повисев еще немного под нами и покачав на прощание крыльями, резко ушли в стороны с красивым переворотом вниз. Опять понтанулись, черти американские! Вот никак они не могут без этого. Но приятно ведь, черт подери…!

По проходу к нам уже спешит один из пилотов. Остановившись рядом, зачитывает, волнуясь по бумажке

- Виктор, командир американской эскадрильи вышел в эфир. Он прощается с вами и просил передать, что приглашение осталось в силе. За вами должок.

Фыркнув на беспримерное нахальство американских вояк, я сердечно благодарю пилота за любезно переданное сообщение. Ага… теперь еще осталось дождаться появления наших МиГов и залпа артиллерийских орудий с земли – тогда картина нашего прощания с Дальним Востоком станет совсем полной! Гришечкин, ау… ты где?!

*****

Мерно гудели двигатели самолета, навевая сон, я из-под опущенных ресниц устало наблюдал, как стройная стюардесса медленно идет по проходу между креслами. Проходя мимо заснувшего Клаймича, она аккуратно поправила край его пледа. Потом дошла до выключателей и приглушила освещение в салоне. Это правильно… Лететь нам долго, очень долго – до самой Москвы. Умотались в этой Японии все так, что добравшись до своих кресел, никто уже чирикать не в силах, многие сразу же заснули. Мне, конечно, есть о чем подумать, например, об аналитической записке для Романова по итогам моих многочисленных контактов с японцами, или о предстоящих гастролях в США и Италии. Но глаза слипаются, и я тоже проваливаюсь в сон …

…Хорошо выспавшись за время долгого полета, я наконец-то успокоился и пришел в себя. Понятно, за Верку нам с Клаймичем шею намылят, но зато на родной земле не нужно будет каждую минуту оглядываться и ждать подлянку. Дома все проще, там и стены помогают. Настроение мое улучшилось, я подобрел и на выходе из самолета даже извинился перед стюартом, попавшим мне под горячую руку. Тот в ответ проявил любезность и снес по трапу переноску с Хатико, чтобы я мог держаться одной рукой за поручень и не навернулся на крутых ступенях.

Паспортный контроль в Международном терминале Шереметьево мы проходим быстро, теперь нужно получить свой чемодан. Сам терминал, досрочно сданный к Олимпиаде на полгода раньше, чем в моей реальности, впечатляет. Все по-европейски солидно, кругом металл и пластик, даже запахи здесь заграничные. Пока я глазею по сторонам, направляясь по коридору в зал выдачи багажа, меня вдруг перехватывают и ловко затаскивают в дверь служебного помещения.

- А ну-ка тормозни! - крепкая рука ухватила меня под локоть.

Я лишь успеваю увидеть, как моя охрана перекрыла подход к двери, открыл рот… и тут же его закрыл. В подсобке меня поджидает Председатель КГБ СССР Имант Янович Веверс. Собственной персоной. В штатском. Из нагрудного кармашка строгого костюма-тройки, щегольски торчит уголок красного платка. Не хватает только гвоздики в петлице для полноты образа.

- Добрый вечер - промямлил я, ставя на пол спортивную сумку и переноску с Хатико.

- Добрый. Пил?! - Веверс наклонился ко мне, с подозрением принюхался

- Не… - замотал я головой – устал просто.

Генерал недоверчиво дернул бровью, и я тут же начал шарить по карманам. Где-то у меня была японская жвачка с клубничным вкусом, не дай бог, еще мама с дедом учуют…

- А что за секретность такая? – интересуюсь я - С Верой что-то случилось или с Лехой?

- Подельница твоя в Париже уже по магазинам бегает - хмыкнул Веверс - Коростылев идет на поправку, лежит в нашем ведомственном госпитале.

- Тогда в чем дело? - я кивнул на стеллажи с какими-то коробками и швабры с ведрами в углу.

- Виктор, слушай внимательно - генерал взял меня за пуговицу на рубашке, притянул к себе - Против вас готовится провокация. На таможне. Готовит ее лично генерал Бобков. Дождался, пока я с Романовым улечу в командировку и…

- Ясно – я, наконец, нашел жвачку, и задумчиво сунул пластинку в рот.

- Ничего тебе пока не ясно! - дернул меня за пуговицу Веверс - Бобковские поставили видео - камеру в таможенной зоне, сами светиться не хотят. Выйдут чистенькими, если что не так пойдет.

- То есть, трясти нас таможенники будут, и если что - генерал ни при делах? - уточнил я

- Да. Но ты им нужен, и они сделают все, чтобы довести дело до ареста - Веверс посмотрел на часы - А теперь слушай приказ. Поднимешь вселенский скандал. Разрешаю нахамить и даже подраться с таможенниками. Твоя задача - чтобы Филипп Денисович выполз из своего укрытия и засветился в операции. А дальше уже мое дело.

- Подраться? - нахмурился я - Нас же потом с дерьмом смешают! Я уже вижу заголовки в газетах – «Звезда зазвездилась!»

- Да, не будет никакого скандала - уверенно ответил генерал – Они вашу группу направят в новый накопитель, там других пассажиров нет. А у всех участников мои люди потом возьмут подписку.

Ясно. КГБ всех застращает. Но слухи-то по Москве все равно будут ходить. Что знают двое, знает и свинья.

- Так… а что они мне собираются… вменить? - поинтересовался я

И тут я впервые в жизни увидел, как Веверс смутился. Лишь слегка, но тем не менее…

- У тебя в группе - замялся генерал - есть двойной агент. Не спрашивай, кто это. Он одновременно работает и на Бобкова и на меня.

- Ясно - я тяжело вздохнул. Опять кого-то из музыкантов поймали на чем-то запрещенном. Только второго Бориса Либермана мне не хватало… Неужели очередной “боевой педераст” в группе появился?

- И какую свинью этот агент нам подложил? - я зло посмотрел на “отчима”

- Не вам, а тебе. Кассету с порнофильмом.

Веверс глянул на часы и тут же заторопил меня - Давай, давай, пора уже. А то хватятся.

*****

Нет, не хватились... Я как раз успел к тому моменту, как по ленте транспортера поползли первые чемоданы. Моя группа в это время с интересом вертела головой по сторонам, рассматривая блестящие стены с красивыми панно и лозунгами. Оформление аэропорта и впрямь было на высоте. «Быстрее, выше, сильнее!», «О, спорт - ты мир!», Мишка, приветливо машущий лапой гостям столицы. Во всем чувствовалось дыхание близкой Олимпиады. Всего год, и СССР покажет всему миру красоту и спортивные достижения страны. Не будет ввода войск в Афганистан, нет причин для международного бойкота. Тысячи спортсменов и сотни тысяч туристов приедут в Москву со всей планеты.