— Мне отойти от тебя даже на шаг нельзя? — прерывисто процедил он.

Лайтнинг задрала подбородок, зло и холодно сказав лишь одно:

— Сзади.

Ноктис успел взмахом руки вызвать клинок, которым отбился от нападавшего на него со спины. Принц развернулся и почувствовал вставшую за ним Лайтнинг. Прикрыв глаза и сжав зубы, ему хотелось прошипеть ей что-то резкое. Он злился на Фэррон, хотя понимал, что стоило обратить это чувство только на тварей или на самого самого себя.

Лайтнинг почти инстинктивно заняла самое безопасное место — за спиной Ноктиса. На иное, потеряв единственное оружие, рассчитывать было глупо.

Новая атака волка заставила Ноктиса начать движение. Самым странным для него было чувствовать Фэррон как свою тень. Где-то глубоко внутри он боялся её задеть, но Лайтнинг не давала ему и шанса на это.

— Второй слева, — прошипела она, и Ноктис проклял всё на свете, отсылая в том направлении клинки. Следить за атакующим вожаком, Фэррон и прочими оставшимися врагами одновременно оказалось слишком опасно. Окончательно разозленный Ноктис бросился на вожака сквозь пространство, тремя жесткими атаками в воздухе убив его.

Враг ещё не успел упасть на землю, как принц вернулся к Лайтнинг, одним движением пронзив четвёртого пса. Последний, оставшись в одиночестве, сбежал, поджав хвост.

Ноктис резко повернулся к Лайтнинг. Та стояла молча, настолько напряженная, что ему захотелось до боли сжать кулаки.

— Мы возвращаемся, — все, что выдавил из себя он. Ноктис знал: они оба в таком паршивом настроении, что любые другие слова обязательно выльются в ссору.

Сдерживать дурные порывы характера он не умел, его друзья давно привыкли к этому. Сейчас же он очень хотел уметь это делать, но пока получалось с трудом. Внутреннее напряжение кипело, готовое уничтожить все вокруг.

Он молча собирал вещи, оставленные на берегу. Ноктиса злило, что собака спалила и съела часть того, что он поймал. Внутренне Кэлум понимал, что потери минимальны, завтра он с лихвой их восполнит. Но то, что Лайтнинг так и не поела, его беспокоило. Хотя девушка не жаловалась.

Боги, она никогда ни на что не жаловалась. Когда они днём пришли сюда по жаре, дорога была не из лёгких. Промпто бы ныл весь путь, мечтая об отдыхе у озера. Еда — ей было все равно, что есть, синтетический паёк или его дурно приготовленную рыбу… Или не есть вообще. На обратном пути по сумеркам и густой темноте Фэррон тяжело дышала, но не жаловалась и не просила передышки, даже когда они поднимались по крутой горной тропе.

Размышляя весь обратный путь и пытаясь хотя бы чуть-чуть успокоиться, Ноктис понял две вещи.

Первое: Игнис был не прав, говоря, что из солдат первого класса сложно сделать «живое мясо». В Фэррон из-за этой гребанной подготовки в военной академии напрочь был убит инстинкт самосохранения. Полезть на дикую тварь с одним ножом — самоубийство. Игнорировать боль и голод — тоже.

Второе, что признал Ноктис, он идиот. Такой интимный момент и откровенный разговор были перечёркнуты одной несдержанной фразой, брошенной им во время боя. Лайтнинг снова закроется от него, повторно добиваться её расположения станет ещё сложнее. Он уже знал, что просить прощения у Фэррон бессмысленно. Она уже замкнулась, не желая тратить даже слова на него.

Кэлум понимал все это, но сложнее было сожалеть о всплеске эмоций, которые до сих пор бились в груди. Какого дьявола Фэррон полезла туда, рискуя своей жизнью?! Она ведь уже понимает, как её безопасность влияет на поведение Ноктиса. Все внутри клокотало от этой правды, накручивая его и требуя выплеска.

***

Они закончили подъем. Лайтнинг была разбита после битвы, и дело было не в усталости. Физические потери не шли ни в какое сравнение с моральными. Она чувствовала себя раздавленной всего из-за одной фразы Ноктиса. Сразу после такого разговора так унизить ее?! Словно теперь он специально давил на самые болезненные точки, издевался, показывая — ничто не изменится в их отношениях.

Лайтнинг молча сцепила руки за его шеей, он также, не проронив ни слова, обнял её за талию. Фэррон теперь понимала смысл его движений, и её саму поразило, с какой легкостью она подчиняется… потому что должна вернуться на исследовательскую базу. На этом гребанном Пульсе у неё нет ничего. Единственное убежище и жильё, которое она знает здесь, принадлежит Кэлуму.

В секундном скачке через пространство от очередного осознания этой ужасающей зависимости Лайтнинг с остервенением сдавила пальцы на шее Ноктиса.

Принц выпустил её даже раньше, чем Фэррон расцепила руки. Только сейчас она осознала все значение этого убежища. Сюда не мог попасть никто, кроме Кэлума и его людей. Возможно, все это время её способности спали именно из-за этого. Опасностей по близости просто не могло существовать, и, похоже, её собственное подсознание не желает больше видеть врага в Ноктисе.

Задумавшись, Лайтнинг не сразу отступила от Кэлума.

Тонкие пальцы Лайтнинг на его коже возле позвоночника, их болезненное напряжение, почти как просьба о помощи. Ноктис, только прижавшись к ней в подпространстве, понял, что должен сделать хоть что-то, изменить ситуацию и перемахнуть пропасть, которую Фэррон снова начинает расширять между ними.

Лишнее мгновение, что она простояла рядом, придало решительности. Ноктис обнял ее опять, но куда крепче, не давая даже шанса уйти от своего настойчивого поцелуя. Лайтнинг пыталась отшатнуться, но Ноктис удержал, уберегая от удара о каменный свод.

Поцелуй был рваным и каким-то жестоким… Пряным. Ноктис наконец не сдерживал злость от того, что произошло во время битвы. Выворачивался перед Лайтнинг наизнанку, показывая и свою боль, и силу, с которой он может противостоять всему, что ей угрожает.

Одной рукой он держал её за талию, другой за шею. Пальцы то гладили, то сдавливали, то удерживали на месте, не давая отвернуть лицо, которое она пыталась вырвать из его хватки.

Её возмущение набирало обороты, с каждой секундой усиливалось и превращалось в бешенство. Когда наконец Фэррон смогла вырваться, она с размаху залепила принцу звонкую пощёчину.

— Придурок. Идиот… — выпалила она импульсивно, как делала, когда не хватало больше слов на чертового Кэлума.

— Что-то ещё? — спросил он холодно и зло. Фэррон не сказала ничего нового. Кэлум был с ней согласен, поэтому эти слова раздражали меньше обычного.

Ноктис даже не отвернулся, когда Лайтнинг ударила второй раз, лишь поймал запястье девушки после.

— Ненавижу тебя, — совсем уж в отчаянии прошипела Фэррон и попыталась отнять свою руку.

— А я тебя люблю, и ты ничего не сможешь с этим сделать. Я буду тебя защищать, — все так же зло ответил он и поднял её руку к губам, коснулся тыльной стороны ладони, затем ребра.

Лайтнинг даже не поморщилась, ударив его, но, когда Ноктис поцеловал её руку, скривилась. Боль жаром и спазмом прокатилась по нервам.

Кэлум, не понимая откуда такая реакция, с беспокойством осмотрел её ладонь. В тусклом свете пещеры с трудом можно было увидеть ожог, но принц отлично смог рассмотреть кровавую ссадину на локте. И ещё более злой дернул Фэррон за руку, заставляя идти в глубь пещеры.

— Ты не слабая и не бесполезная. Ты дура, — сквозь зубы сказал он, открывая кодовый замок. Ноги Фэррон встали как вкопанные от его наглости и грубости. — Лезть в драку с дикими животными, вооружившись одним ножом… Это верх идиотизма.

— Я не лезла. На меня напали. Если бы я не предчувствовала, что смогу убить эту тварь ножом, я бы попыталась уйти от драки. Я, твою мать, интуит и до доли процента могу оценивать степень опасности для себя.

Ноктис в этой перепалке, не способный загнать Лайтнинг в помещение, просто закинул девчонку на плечо и потащил дальше. От резкой боли в груди та чуть не прикусила губу до крови, громко выдохнув.

— Я убил тех тварей,— напомнил Ноктис ей.

— Я вогнала нож в голову одной из них до того, как ты вмешался, — продолжила спорить Фэррон.

Ноктис наконец отпустил Лайтнинг, усадив на край регенерационной камеры.