— Das war ein Zufall{?}[Это была случайность…]…

Не слушая возражений, Хагалар удалился, громко хлопнув дверью и даже забыв накинуть меховую накидку. Что же теперь будет? Какой же глупостью было сообщать ему о веществах! Он ведь совсем ничего не знает о царевиче, придерживается о нём дурного и, главное, ошибочного мнения! Но поскольку переубедить Вождя столь же сложно, сколь заставить брата улыбнуться милой девушке, нужно завтра вернуть Локи вещества и извиниться за произошедший инцидент. Заинтересованность следует поощрять, лишь мягко указывая на ошибки, а не отвращать от науки грубыми нападками и незаслуженной критикой, сбивая с пути. Как же жаль, что, казалось бы, мудрому магу ничего нельзя объяснить.

Хагалар шел быстрым шагом, не замечая снега и холода. Его переполнял такой гнев, какого он не испытывал уже очень давно. Мало ему было одного безмозглого недалекого ребенка, не желающего думать ни о чем, кроме себя и своих прихотей, так рядом с ним даже вполне взрослые мужчины теряли всю свою сознательность и рассудительность!

Если чем и должен заниматься Локи — так это магией! А не опасной и никому не нужной естественной наукой, совершенно бесполезной для будущего правителя. Магия, в особенности боевая, бесконечно важнее. Она даст царевичу все! Невероятную мощь в битве с любыми противниками. Нечувствительность ко многим видам боли. Контроль над чужим сознанием. Возможность напасть, не подходя к противнику близко или побеждать, даже не выходя на поле боя. Но нет, Локи интересуют только детские шалости: переливающиеся всеми цветами радуги жидкости, искристые фейерверки, слепящие вспышки стронция и прочие игрушки — за этим мракобесием он не видит своей выгоды и будто специально делает все с точностью до наоборот словам мага. Но вот кому от этого хуже — вопрос спорный…

Хлопья снега падали беспрестанно, застилая взор. Хагалар едва различал дорогу, с трудом пробираясь к покоям венценосного отпрыска. Ему уже представлялось, как царское недоразумение взорвало что-нибудь, облило себя какой-нибудь дрянью или еще что похуже. А ведь именно он будет отвечать перед Одином, если с плотью и кровью что-нибудь случится! Не хватало еще только завести привычку навещать обожженных в лазарете. Под дурманом каких трав находился Ивар, когда потакал детскому капризу?

Дойдя до палат царевича, старый маг постучал с такой силой, что отбил костяшки пальцев. Дверь отворилась мгновенно: на пороге стоял не Локи.

— Где сын Одина? — рявкнул Хагалар, не разбирая лица собеседника.

— Дома, — послышался неуверенный ответ. — Скоро прибудет в лабораториум.

— Не стой в проходе, — Хагалар одним резким движением руки отодвинул раба в сторону и вошел в светлое помещение.

— Не положено… — начал ошарашенный прислужник.

— Молчать! — огрызнулся Хагалар, щурясь от чересчур яркого света и глазами ища сына Одина. — Где ты, Локи?

— Здесь, — самонадеянное дитя сидело за столом при полном параде, с самым невинным видом погрузившись в фолиант с потрепанными, местами прожженными реактивами страницами. Только что пальцем по строкам не водит — так поглощен развлекательным текстом. На столе ничего подозрительного, кроме книги, а значит хотя бы сейчас он опыты не проводит. Но в доме еще не рассеялся специфический запах аммиака: совсем недавно здесь шипели, бурлили и фонтанировали смертельными брызгами ценнейшие реактивы, которые могли пригодиться для исследования Каскета!

— Ты посмел войти ко мне? — детеныш оторвался от чтения и нахмурился, всем своим видом выражая гнев. Несносный мальчишка! Чтобы сделать из него бесстрашного полководца и многомудрого правителя, одному старому магу придется потратить все свои запасы нервов, терпения, выдержки, сил, времени и прочего. Если бы этот «полководец» еще и не сопротивлялся! Пора заканчивать играть в его игры и действовать наверняка. Начать можно и с малого, но зато прямо сейчас.

— Локи, неосмотрительный Ивар вручил тебе опасные реактивы. Отдай их немедленно! — Хагалар подошел к столу, оглядывая помещение. Они должны быть где-то здесь. Это сыпучее, расплавленное и разлитое по пробиркам зло сейчас гораздо важнее мальчишеских обид царевича.

— Немногие могут отобрать у меня что-либо, — послышался краткий, но наглый ответ. Какая убежденность в своей вседозволенности! Какая отвратительная наивность, достойная младенца, не пережившего и сотни зим!

— Во-первых, проводить опыты вне лабораториумов строго запрещено законами поселения, — Хагалар одним мановением руки скинул какие-то мелочи, лежавшие на столе и оперся на него, нависая над Локи. — Во-вторых, я не давал тебе разрешения заниматься этой дрянью. Пока я за тебя отвечаю, никаких самостоятельных опытов ты проводить не будешь, — Хагалар отвернулся от дерзкого мальчишки и отошел от стола на пару шагов.

— Я царевич Асгарда, — голос мерзавца походил на змеиное шипение, — а это поселение не тюрьма и ты не надсмотрщик, нет так ли, Вождь? Или что-то поменялось? — и без того насмешливый голос так и сочился презрением.

Хагалар медленно повернулся к Локи лицом: до него никто не донес, что всесилие недоступно даже богу, а дерзить тому, кто гораздо сильнее, не только смертельно опасно, но и бесполезно? Что ж, один маленький урок не повредит.

— Значит так, ребенок, — старый маг, не отрываясь, смотрел в бесстыжие злые глаза, — этот вопрос не стоит лишних разговоров и церемоний. Ты отдаешь мне реактивы. Это не просьба. Это не приказ. Это констатация факта. У меня нет времени обыскивать твои покои и никакого желания применять силу. Просто отдай, не нарывайся на неприятности.

— Неужто заставишь? — лицо глупца исказилось улыбкой, а бровь надменно приподнялась, выказывая презрение. — Быть может, болью? — вкрадчивый голос дополнял картину. — Попробуй.

Он развел руки в стороны, приглашая и провоцируя. И это дражайший Один занимался его воспитанием? Надо будет намекнуть ему, что результат неудовлетворителен.

Хагалар задумался. Детеныш так явно нарывался на боль, будто она была пределом его мечтаний. Поощрять нездоровый мазохизм не годилось, нарушать собственные принципы и таки приносить боль ребенку не хотелось, но неразумное создание разве что не на коленях умоляло о пытке. Что ж, если детеныш так ищет боль, самоутверждается за счет её перенесения, гордится тем, что может выдержать даже пытки своего отца — он получит желаемое. Ломать его тело не стоило, ведь потом придется лечить, да и эффект будет смазанным: кто знает, какие пытки он уже перенес, насколько его тело привыкло к мукам? А вот простая иллюзия боли — именно то, что нужно. Быстро и без последствий. Сыну Одина пора познакомиться с настоящей силой иллюзорной магии.

— Быть может… отдашь добровольно? — Хагалар заранее знал, что ничего, кроме омерзительной улыбки, не получит. — Впрочем, твой вариант мне тоже нравится, — не сомневаясь ни секунды, он начал магическую атаку. Внедрение в чужое сознание — вершина всего магического искусства, — как и все поистине великое, было изобретено для того, чтобы сломить даже самого могучего противника.

Локи от неожиданности согнулся пополам, но быстро выпрямился, не издав ни звука. Понятно. Как и предполагалось: в тот раз крики были лишь представлением для привлечения толпы, и дитя сильнее, чем кажется. Даже не пытается защититься, парировать… Неужели настолько уверен в собственной неприкосновенности или же просто не знает, как? Что ж, терпение не гарантирует ума. Локи стоял, ухмыляясь, показательно пренебрегая легкой болью, пронзившей все его тело. Но контратаки так и не последовало. И тут встал серьезный вопрос: может ли плоть и кровь сильнейшего мага девяти миров хоть что-то, кроме заклинания копии?

— Выбирай: отдашь или повторим? — убрав боль, маг усмехнулся про себя самоотверженности, с которой его подопечный терпел боль. — Предупреждаю: будет хуже.

— И какова же твоя коллекция пыток? — последовал немедленный ответ. Кажется, ребёночек решил поиграть, памятуя, как с ним цацкались в прошлый раз. И тогда была лишь игра! Но каким же надо быть самоуверенным глупцом, чтобы думать, будто один и тот же трюк, да ещё выполненный грубее, сработает с лучшим боевым магом девяти миров?