«Тайны Рождества в горах Эрцгебирге. Германия + Чехия». За девять дней объездить тринадцать городов — это не отдых, а тяжелая работа. Экскурсионные туры ей даром не нужны. Нужно что-нибудь поспокойнее.
«Аренда домов в Швейцарских Альпах» — это уже интереснее. Настоящая зимняя сказка: горы, снег, мягкая зима. Кататься на лыжах и сноуборде с живописнейших склонов, проводить вечера у камина, вдыхать аромат ели или часами лежать в термальном бассейне. Ароматические масла, массажи, лосьоны — настоящая романтика… Пожалуй, подойдет. В журнале полно предложений аренды, но все на большую компанию: пять спален, четыре спальни, три. Нет, никакой оравы мидгардских друзей… Да что ж такое, меньше трех спален не бывает! Все коттеджи рассчитаны на компанию, а как же одинокие вечера рядом с камином? Или отпуск с мужем? Почему семейная пара не может снять коттедж на двоих?
Сигюн отбросила журнал в сторону. Придется завтра порыться в интернете — уж там-то точно найдутся коттеджи на одну спальню. Хотя зачем откладывать до завтра? Лучше смотать сегодня, в канун Йоля. Сигюн сладко потянулась: лежать у огня в полном одиночестве так хорошо, а вставать так лень…
Она резко выпрямилась — журналы исчезли. К дому кто-то приближался. Да не «кто-то», а тот единственный, кого она ждала с нетерпением. Предупреждать о своих приездах он так и не научился, хренов любитель неожиданностей!
Немного примитивной магии, и она готова встречать дорогого гостя. Никогда прежде он не посещал ее в канун Йоля. Решил остаться на ночь и провести праздник с ней? Попойка длится больше недели, поселенцы, наверняка бездельничают, и они могли бы… Вместе покататься на сноуборде в Альпах, а потом полежать на мягких шкурах из якобы натуральной шерсти. Приветливо потрескивают дрова, играет тихая музыка. Лучше АВВА, но не новогодняя, не приевшийся «Happy New Year», а что-то более лиричное, тягучее. Хагалар ассоциировался с грустью, возможно, потому, что их отношения строились на обмане, и больше всего она боялась, что он узнает ее истинное лицо и отвернется навсегда. Когда-нибудь… Но точно не сегодня!
Нетерпеливый стук отвлек от сладостных мечтаний. Она отворила дверь. Он явился в чересчур пестром одеянии, с золотыми запястьями на руках и так не идущими украшениями. Если бы она стала его женой, он бы не одевался так небрежно. Изо рта вырвалось облачко пара — морозно на улице, в дом потянуло холодом.
— Моя Царица!
Целует ее, крепко, страстно. Он не просто преступает порог, он врывается в дом, сметая ее и чуть не впечатывая в стену. Обеспокоен чем-то, весь на нервах, но черт, как же приятны внезапные ласки! Она отвечает, срывает с него шапку, зарывается руками в длинные промёрзшие волосы… И дрова похрустывают в камине, и вокруг не темный каменный дом, покрытый дерном, а добротная деревянная избушка, и запах вовсе не кислой капусты, а ели.
Он отпускает ее, смотрит в глаза. Неужели узнал? Нет, показалось.
— В новом году нас ожидает великое бедствие — коронация Тора! — выпаливает, словно ей есть какое-то дело до наследников Асгарда и Ётунхейма. Один тот еще прохвост — уже тысячу лет водит за нос Локи. Если так пойдет дальше, царевич до самой смерти будет считать себя асом.
— Ума не приложу, куда у нашего наивысочайшего Всеотца делись мозги, но он собирается короновать вчерашнего младенца!
Сигюн не отвечает, да Хагалару и не нужны ответы. Он пришел, чтобы выговориться, хотя повода для волнения нет. Тора Сигюн встречала несколько раз: блистательный юноша, подающий большие надежды. Красив, как белокурый ангел, силен, как бык, благороден как… просто благороден. Правда, драчлив не в меру, часто машет кулаками без повода, но для царя отсталого Асгарда, прославившегося военной мощью, такой царь самый подходящий.
Хагалар прошел в глубь дома, разложил стол, придвинул скамью, достал из клети соленую рыбу, водоросли и прочую мало съедобную асгардскую пищу. Никаких Е и ароматизаторов, идентичных натуральным, но и вкуса никакого. Сигюн терпеть не могла асгардскую пищу, а вот пиво асы варили добротное, как и эль, и брагу. Она с удовольствием выпила целый рог, чокнувшись так, что пиво залило водоросли — может, так повкуснеют.
Хагалар продолжал говорить, а она — мечтать о совместном отпуске в Альпах. Стол бы ломился от настоящих вкусностей: вина, шампанского, винограда, запеченой индейки, сдобных булочек. Их доставит курьер, несмотря на снег и лед. И никаких холодильников — только свежая еда из ресторанов, расположенных на склоне или внизу горы.
— Одна радость — Дочь Одина со мной, хоть ее могу отдать на попечение доверенным асам, которых лично растил. А вот Локи — беда-бедой.
— Беда? — Сигюн с трудом вынырнула из милых сердцу грез. — А почему беда?
— А вот этого я тебе объяснить не могу, — Хагалар ковырял ножом рыбу, но не ел, а лишь фигурно разрезал и раскладывал по разным сторонам тарелки. — Поверь на слово: Локи в ближайшие полгода будет в большой опасности. Я почти уверен, что если ничего не случится с девочкой, то и с ним тоже, но на душе у меня неспокойно. Если бы я мог быть при нем неотлучно до дня коронации. Тогда то уж всё успокоится. Если бы я мог…
Это был намек, явный и недвусмысленный. Сигюн понимала это, как никто, но не могла отказать, не хотела отказывать, была готова пойти почти на все, чтобы приблизиться к Хагалару.
— Я могу провести полгода во дворце. В зимнюю половину года многие знатные асы съезжаются в Гладсхейм, в том числе и на Йоль. Я проведу там зиму. На праздник приглашены норны, они будут предсказывать судьбу всем, кто попросит и заплатит, другое дело, чем им придется заплатить. Но я спрошу у них про Локи. Если судьба этого мальчика тебе так интересна, я узнаю ее до конца!
— Нет! — грубый вскрик прервал ее речь. — Я боюсь за него именно потому, что знаю судьбу. Я был у норн. Давно. Спускался к ним. Узнавал.
— Узнавал о судьбе отпрысков Одина? Но это же не твои дети! — всплеснула руками Сигюн. Какой безграничной любовью пользуется семья Одина! Как Хагалар предан царю, и как подло тот с ним поступил. А он беспокоится, до сих пор беспокоится за чужих детей, не спит ночами, приходит к ней, боится за них, за недостойных. О если бы у нее с ним были общие дети! Такой отец встречается раз в жизни! Но не будет у нее детей. Даже если она скажет правду. Бесполезно, она пробовала, она хотела детей от Хагалара, но ничего не получилось. Почему, почему в юности она осталась чиста, почему не забеременела от него? Чего ждала? Милостивого разрешения «хозяев»? Они не были бы против, особенно похотливый Орм. Не были бы! А она ждала свадебного пира. Она ждала всю жизнь… И вот сидит сейчас в темной халупе, ведет фальшивую жизнь, да не одну, а сразу несколько, а тот, кому она хранила верность, просит защитить чужих детей! Защитить Локи! Какая насмешка судьбы. Но она исполнит просьбу. Если так надо, то она полюбит Локи. Быть может, она ошибается на его счет. Он кажется ей злым и подлым, не заслуживающим ни доверия, ни защиты. К Тору она бы повернулась спиной, к Локи — никогда. Но если Локи так важен Хагалару, ее Хагалару, она защитит его. На полгода окружит царевича непроницаемой защитой, ни один волос не упадет с его головы. Это ведь совсем недолго — всего лишь до коронации. Всего полгода. Она переедет во дворец. Глаз не спустит с Локи. Она готова на жертвы. На огромные жертвы ради Хагалара. Она готова ради него на всё, даже если он не заслуживает такого отношения.
— Побудь рядом с ним, — попросил Хагалар. Как же редко он что-то просит. — Если тебе удастся стать его любовницей…
— Несовершеннолетнего мальчишки? — воскликнула Сигюн в изумлении. — А как же законы Асгарда?
— А законы Асгарда ничего не значат, когда речь заходит о жизни и смерти! — Хагалар так ударил рог о стол, что тот чуть не раскололся. — Соблазни его, если в этом его спасение. Стань его служанкой, другом, доверенным лицом, делай, что хочешь, моя несравненная Царица, но до коронации Тора Локи должен дожить!
— Значит, мы сражаемся с самой судьбой, преследующей его до коронации? — тихо уточнила Сигюн. — Я никогда не спорила с судьбой, но я попробую. Я обещаю тебе: до полуночи дня коронации я буду с ним, стану его незримым спутником, глаз не спущу.
