— Милый мой ребенок, мало мне было твоего ученичества у женщины, позорного для мужчины и воина, так теперь ты еще и позволяешь человеку обучать себя бессмысленным разделам псевдоматематики. Я, конечно, понимаю, что тебе о детях и будущих поколениях заботиться нет смысла, но о себе и своей судьбе бы подумал.
— Я думаю о судьбе Асгарда, — огрызнулся в ответ Локи. — Ты — клятвопреступник — тоже хочешь осквернить меня собой. Чем ты лучше? Если кто-то знает то, чего не знаю я, но что может мне пригодиться — я овладею его знаниями. Будь то человек, женщина, тролль или чайка — мне безразлично.
— Хм, а в чем-то твой приемный папаша все же был прав, — Хагалар понизил голос до шепота. — Из тебя ведь когда-то «тень» хотели вырастить. Ты, конечно, не знаешь, да и откуда тебе, но хотели. И я долго, со вкусом доказывал, что демон ночи из тебя получится с большей вероятностью, чем Тень. Ведь Тень живет в тени, а ты жаждешь сгореть на солнце. И все же кое-что у тебя от нее есть — она тоже не считалась с методами и шла к цели, не обращая внимания ни на удачу, ни на статус, ни на опасности — ни на что. Кстати, ее не уважали за это. Хотя и боялись смертельно: она в любой момент появлялась где угодно прямо из стены и убивала аса на месте, просто потому что ей пригрезилась измена. И ничего ей за это не было, хотя Один приносил соболезнования родным и близким случайного потерпевшего. Тень — собранные воедино пороки Всеотца. Сам он весь такой воздушный, сияющий, глуповатый и добрый сидит на троне, пока его коварный двойник летает по всему царству и вершит неправедный суд. По крайней мере задумывался тот многосотлетний спектакль с этой целью, и в Асгарде долгое время в него верили, да и в других мирах тоже.
— Из меня не собирались готовить Тень, — перебил Локи, устав слушать очередную ностальгическую ложь. — Отец готовил меня на трон Етунхейма, а вовсе не в помощники брату.
— Это когда даже слепому стало понятно, что ты станешь не помощником, а убийцей брату, — заверил Хагалар с такой уверенностью, будто сам приложил руку ко всей этой истории, хотя к тому моменту он точно сбежал из Асграда и не мог повлиять ни на что. Локи хорошо считал и биографию недруга почти полностью вычислил. — Кстати, о Етунхейме и о твоем будущем, мой милый. Я не просто так сказал, что тебе нет смысла думать о потомках и будущем. А ты даже не заметил моего намека и не стал спорить.
— Заметил, — откликнулся Локи. — Но не хочу слушать очередную ложь.
— Я никогда тебе не лгу, — покачал головой Хагалар. — И учитывая твой возраст и ближайшие перспективы, думаю, есть вещи, которые тебе пора знать. Вряд ли дорогой псевдопапаша упоминал о том, что Асгард несколько столетий лелеял мысль выкрасть младенца-царевича из Етунхейма.
Локи нахмурился. Ни о чем подобном он не слышал. Или не помнил всех мудрый речей отца.
— Позволю себе напомнить, что Асгард и Етунхейм — два равных мира, столетиями боровшиеся за мировое господство, а вовсе не мир богов и мир страшных монстров, как тебе с детства внушали. Боролись они с переменным успехом, пока не появились, точнее, пока не выросли сыновья Лафея. Вот тогда всем стало ясно, что Асгард проиграет битву за власть. Не удивляйся, тебе многое не говорили, особенно то, что доказывает величие ледяных гигантов. У етунов очень странное понятие семьи — они до безумия верны той семье, которую сами создали, то есть жене и детям, либо родителям и братьям. Стоит ребенку жениться, как прошлая семья перестает для него существовать, и он полностью погружается в собственную. Твоим братьям — всем троим — было больше тысячи трехсот зим. Для етунов это самый расцвет жизни, когда мужчины не заводят, а уже давно завели свою семью. Но ни один из них не был женат, зато они были бесконечно преданы отцу и вместе с ним творили такое, что прочие миры, и Асград в том числе, только руками разводили. Какие политические комбинации! Какие экономические соглашения! Сплошные шедевры, сплошные победы на дипломатическом уровне. И отец твой, уже решившийся на тройное убийство, всё ждал, когда же хоть кто-нибудь из них женится, чтобы по-тихому выкрасть внука Лафея, воспитать в Асгарде и посадить на трон Етунхейма, когда не останется других претендентов. Ничего не напоминает, а? Один столетия ждал, но ничего — мальчики давно переступили черту совершеннолетия, но не завели не то, что жен, а даже официальных любовниц и, кстати, ни одного внебрачного ребенка — а у етунов строгий учет. Догадываешься, что это значит?
— Намекаешь, что полукровки стерильны, — зло бросил Локи. — Только вот ты плохо читал учебники, Хагалар. Полукровки с асами не бывают стерильными. Асы скрещиваются с любой расой, и их потомство плодовито. Этим вы и отличаетесь от всех прочих жителей Девятимирья.
— В лабораториумах и пробирках — конечно, — самодовольно кивнул Вождь, — но ты никогда не обращал внимания, что настоящих полукровок с великанами никто своими глазами не видел, и как Лафею удалось шестерых получить — тайна, так что имей в виду, мой милый, что возможно всё. Сестры то твои тоже детей не имеют и не замужем. Замуж им нельзя, а вот, что у них за их длинную жизнь ни одного любовника не было — не верю. Етуны детей берегут. После кошмарного поражения и разрушения страны о внуке или внучке Лафея точно объявили бы, даже будь он или она внебрачной. Так что я тебя предупредил. Лучше бы тебе провериться, пока не поздно. Есть вещи, которые важно о себе знать.
Локи внимать предупреждению не желал, он вообще старался не обращать внимания на бесконечные выпады Хагалара, которыми старик пытался побольнее уколоть, но все же полностью отрешиться от зловещих предупреждений не получилось. Стал бы Лафей штамповать заведомо бесплодных наследников ради сиюминутной победы над Асгардом и воцарении в Девятимирье? Етуны — народ странный, Локи их не понимал и стремился понять только в детстве, до того как ему вбили в голову мысль про расу монстров. В детстве они с братом зачитывались сказками Етунхейма, не походящими ни на какие другие. В то время, как у прочих народов отважные мужчины сражались за нежных красавиц, у етунов, в обществе, где женщине отводилась роль глубоко уважаемого предмета мебели, практически не разговаривающего с мужчинами и ни на что не влияющего, в древних сказках именно девушка становилась героиней, спасающей невинные души и сражающейся за любовь. Часто сказки начинались с того, что некая етунша влюблялась в юношу, против которого выступали ее родители — это было обязательное условие, — потом с ним что-нибудь случалось, он покидал Железный Лес не по своей воле, а она, презрев опасности, бросалась в погоню и, превращая собственное тело в ледяные кинжалы, вырывала любимого из лап злодеев. Етунша один раз совершала подвиг, доказывая судьбе, что достойна лучшей доли, и всю оставшуюся жизнь наслаждалась покоем под покровительством и полной защитой мужа. Впоследствии правители Етунхейма оправдывались: мол, в прежние времена из-за несовершенства общества женщины вынуждены были идти на подвиги, зато теперь они сидят дома, занимаются детьми и уютом и ни о чем не беспокоятся, ведь все проблемы решают мужчины… Которых они видят только ночью, если луна ярко светит. В светлое время суток общаться с женщиной в современном Етунхейме считалось неприличным даже для мужей и выросших сыновей. Женщин безмерно ценили только как хранительниц домашнего очага и целительниц физических или душевных ран. В этом Асгард с Етунхеймом сходился — в обоих мирах врачами были, в основном, женщины, причем в Етунхейме обучение было настолько прекрасно, что большинство целительниц Асгарда получали образование именно там. Разумеется, до последней войны.
Не меньше, чем сказки, поражал Локи и героический эпос Етунхейма, но с совершенно другой стороны. В героическом эпосе речь велась о славных битвах между героями Етунхейма и Асгарда. Разумеется, герои Етунхейма в конце концов побеждали. В Асгарде пелись точно такие же баллады, но с победой асов, соответственно. Оба варианта баллад царевичи подробно разбирали на занятиях. Одни учителя предполагали, что битв было несколько, сражались не всегда до смерти, и каждая сторона увековечивала выгодное ей сражение. Другие утверждали, что битва все же была одна и со смертельным исходом, но каждая сторона впоследствии написала балладу о своем герое, как если бы он победил.
