— Возможно, что и так, — согласился Мастер, присаживаясь и жестом предлагая сесть и остальным. — Более того, говорят, что он прибыл из Мидгарда. Если он провел там целый год, то убедить его в том, что топтаться вечно на месте нельзя…
— Уж тогда надо называть вещи своими именами, wir brauchen eine industrielle Revolution{?}[промышленная революция нам нужна], — ответил Фену, пододвигаясь ближе к огню и с беспокойством глядя на Ивара. — Мы не можем просто взять технологии с Земли. Как ты правильно заметил, Раиду, люди живут на электричестве. Мы давно могли бы устроить его в поселении, но остальная часть государства от этого ничего бы не выиграла. Электростанции — это такое сложное сооружение, которое, при нашем теперешнем развитии, не будет нам доступно еще многие столетия. Мы и Торпеды смогли завезти только потому, что освоили технологию изготовления деталей, создали подходящие чернила, иначе мы бы не стали связываться. Кстати, сейчас Торпед уже нет в Мидгарде. Их заменили совсем другие аппараты, работающие не с реальностью, а с изображениями, которые нельзя даже потрогать. Ну да что я вам объясняю? Я согласен с вами, что Локи — наш шанс на изменения, но на позитивные ли?
— А куда хуже, скажи мне? — тут же ощетинился Раиду. — Болото, в которое нас загнал Один, — это высшее бесчестие! Смешно даже признаваться вам, что когда-то я чуть не боготворил Одина, — Раиду усмехнулся, вспоминая свое прошлое мировоззрение, которое сейчас казалось ему глупостью и ребячеством. — Я боготворил его, его правосудие. Мне, безумцу, казалось, что во дворце можно найти все блага мира. И что в итоге? Законы, поставленные Одином и свято исполняемые нашими тингами, суть ложь!
— Наша судебная система могла бы многое выиграть, если бы мы взяли одну достаточно простую штучку с Земли, — протянул Фену, вспоминая свое недолгое общение с полицией. — Земляне придумали дактилоскопию, снятие отпечатков пальцев. Если бы у нас это ввели в оборот, то преступлений стало бы в разы меньше, но я не думаю, что отец богов и людей пойдет на такой шаг.
— Вот и я не думаю, — буркнул Раиду. — Он заморозил себя в одном времени. Все, что было раньше — идеально, все новое — преступление. Он давно лишился рассудка. Да если бы у нас были технологии расследования преступлений с Земли, то мой брат был бы сейчас не здесь, а с женами и детьми!
Фену и Мастер недовольно переглянулись: в поселении было не принято говорить о своей прошлой жизни. Считалось, что, попав сюда, асы начинали новую жизнь, а старую как бы вычеркивали.
— О, знаменитое асгардское правосудие, — продолжил, тем временем, Раиду, вышагивая туда-сюда и не обращая внимания на собеседников. — Божественное, справедливейшее. Божественное правосудие приговорило Ивара к изгнанию, и это считалось подачкой. Его ведь должны были казнить, но поскольку не было никаких доказательств его вины, то повешение было заменено изгнанием, — Раиду горько рассмеялся: казалось, его каркающий смех заглушал даже шум переписчиков. — Как трогательно, вы не находите? — Раиду обращался скорее к книгам, чем к окружающим его асам. — Мгновенную смерть заменить смертью долгой, мучительной, отдать асгардца на растерзание толпе, сделать его мишенью.
— Но ведь ты тоже лишился всего, — заметил Мастер, решив поддержать неприятный разговор, если уж Раиду на нем настаивает.
— Я? — переспросил естественник насмешливо. — О нет, я только приобрел. Нужны мне родственники, которым важно наказать, а кого — не важно! Нужны мне законы, которые выносят несправедливые решения! Нужна мне страна, которая попустительствует этому! Сколько в нашем поселении живет невиновных, невинно осужденных, тех, у кого не было иного выбора, как приехать сюда или умереть?
— Позволю себе заметить, что многие пришли сюда добровольно из страстной любви к науке, — заметил Ивар, вновь принимаясь тасовать карты. Ему было крайне неприятно, что Раиду, распалившись, рассказывает историю, которая легкой болью отдавалась в его сердце. Все же он был привязан к семье, и образы оставленных на попечение клана жен и детей иногда являлись ему во снах.
— Мы все согласны с тем, что законы и саму жизнь Асгарда стоит изменить, — подвел итог Мастер. — Но будет ли царевич разделять наши взгляды?
— Так надо сделать так, чтобы разделял, — вмешался Фену, хотя вопрос был явно адресован Раиду. — Заметьте, он появился здесь именно тогда, когда он нам нужен, когда нашему обществу требуются перемены. Vielleicht, ist das ein Schicksal{?}[Может быть, это судьба?]? Он ведь тоже пострадал от того же правосудия. Какое будущее ждет его? Ограничится ли Один ссылкой? Я думаю, что тот, кто сам пострадал от того, от чего и мы, сможет понять нас лучше, чем тот, кто живет в парче и золоте. Я имею в виду Тора.
— Простите, что вмешиваюсь, — подал голос Ивар. — Но мы даже точно не знаем, изгнали ли его к нам? Знака клеймления никто, полагаю, не видел.
Раиду опять рассмеялся каркающим смехом:
— Ивар, ты лично будешь раздевать нашего царя в попытке найти на его груди клеймо изгнанника?
— Говорят, что клеймо маги должны чувствовать, — встрял Фену. — Вы же вместе с Вождем, кажется, работаете? Спросите у него, чувствует ли он клеймо.
— Клейма может и не быть, — добавил Ивар, решив, что противостоять мнению троих асов все же бесполезно. — Позволю себе высказать суждение, которое, быть может, найдет отклик в ваших сердцах. Церемония примирения была самым пышным праздником за последние много зим. Наш царь устроил огромнейший пир в честь возвращения своего любимца, так должны были порешить все. Истерзанное пыткой тело царевича видели только двое: Вождь и Алгир, целитель. Но они живут в поселении, и не могут смутить народ. Я могу только предположить, что Один, быть может, еще не вынес приговор, поэтому и отослал Локи к нам. Возможно, его ждет что-то более страшное, чем ссылка. Стоит ему поведать то, что от него так ждут…
— Считается, что стерпеть пытки Одина нельзя, — откликнулся Фену: в его голосе слышалась тревога.
— Got kann alles{?}[Бог может все], — оборвал его Раиду. — Хагалар сказал, что Одину ничего не удалось узнать у своего сына. И знаете, что это значит?
Повисло напряженное молчание, прерываемое только треском Торпед.
— Что пытки продолжатся, — закончил Раиду, сжимая кулак с такой силой, будто хотел раскрошить им череп лично Одину. — И будут продолжаться, пока царевич Локи не сойдет с ума или не расскажет то, что нечестивец Один желает услышать.
— Теперь я понимаю твое восхищение, — кивнул Мастер. — Если Локи сумел выдержать пытки Одина, он и в самом деле один из сильнейших воинов девяти миров. Das kommt uns sehr zustatten{?}[И нам это на руку], — Мастер заговорил шепотом, хотя, казалось, скрывать было нечего и не от кого: кроме них никого не было в библиотеке. — Локи не может не понимать, в каком он положении. А если так, то он должен искать способ спастись от пыток и казни.
— Локи будет новой эрой, хозяином нового мира, — Раиду встал, чувствуя, что, если не сделает этого, то заснет, пригревшись у камина. — Только он сможет вытянуть Асгард из того болота, в котором он мощно увяз по милости безумного царя. Я буду защищать его до конца. И пусть убоятся Один и его армия!
— Не стоит торопиться, — откликнулся Мастер, тоже вставая, чтобы быть с Раиду на одном уровне. — Бифрест разрушен, без него мы не можем попасть на Землю и произвести закупки необходимого оборудования и исследовать достижения Земли. Я согласен с тобой, Раиду, исследовать Землю нам необходимо, а, кроме того, необходимо точно определить, какие технологии нужны в Асгарде, а какие нет. Но до этого как до небес. Фелаг, занимающийся постройкой моста, так и не сдвинулся с мертвой точки за целый год. Злые языки говорят, что это делается специально, что Одину совсем не нужен мост, но я сомневаюсь в правдивости слухов.
— Но давайте не будем забывать, что Локи вернулся в Асгард, — вклинился Ивар. — Значит, у царской семьи есть возможность сходить на Землю.
