Локи молча подливал медовуху то в один рог, то в другой. Он внимательно слушал и не пил вовсе — расстановка сил изменилась, похоже, в лучшую для него сторону. Он даже представить себе не мог, что отец умеет воскрешать из мертвых. Надо узнать подробности. И если действительно умеет, то это очень многое меняет.
====== Глава 74 ======
— А помнишь горячие источники? Когда у Орма травма была, а он все равно с нами? — заплетающимся языком проговорил Гринольв, едва держась в полувертикальном положении.
— Еще б не помнить, — не менее заплетающимся языком промямлил Хагалар. — Ты его так отговаривал, а он заладил своё: «Поеду и точка»… Как эта точка до ганг…ган…ганрены не довела?
Локи вальяжно полуразлегся на мягком стуле, полуприкрыл глаза и сделал вид, что спит. Обычно от алкогольных напитков асы либо засыпали, либо приходили в благодушное расположение духа и выбалтывали все свои тайные замыслы. Царевич давно освоил нехитрую науку притворства — как бы засыпал от пары кубков, а на деле подслушивал и узнавал все тайны незадачливых собеседников. За ним прочно закрепилась слава неверного собутыльника, но зато порой ему доставались такие секреты, которыми можно было шантажировать неосторожных товарищей много столетий подряд.
За последний год в его доме скопились несметные запасы алкоголя. Царица категорически возражала против общих застолий с поселенцами, да и сам Локи, разузнав достаточно о ядовитых испарениях, тяжелых металлах и реактивах, выливаемых прямо на улицу, не рискнул есть овощи с местных полей, пускай они и находились на приличном расстоянии от вотчины естественников и магов. А об экспериментах над скотом ходило такое множество преданий, что Локи даже представить себе боялся вкус мяса, если хотя бы десятая доля исследований удалась и животные дали плодовитое потомство, которым сейчас питались местные жители. Одним словом, царевич питался едой из дворца. Чем именно надлежит кормить сына Одина, решал не то сам Один, не то его супруга — Локи точно не знал, да и не имело это большого значения. Главное, что в его распоряжении всегда были мясо, рыба, водоросли, злаковые, специи, а также эль и мед.
Раиду в первый же день знакомства объяснил, что пить в поселении не следует — алкоголь может затуманить разум и помешать работе. Локи последовал ценному указанию: перешел на молоко, воду и компоты. Однако отказываться от меда, который привозили каждую неделю, он предусмотрительно не стал. Во дворце мед давно заменил воду, от нескольких кубков не пьянел ни один ас, даже самый юный. Поэтому почти за год пребывания в поселении у Локи скопилось несметное число бочонков всевозможного алкоголя, которыми можно было напоить добрую сотню бравых воинов. И пускай рабы своровали часть бесценных запасов — остатка с лихвой хватило на то, чтобы напоить незваных гостей, которые стоили если не сотни воинов, то доброго десятка.
Спаивать их было чревато, можно даже сказать, опасно, всё же Хагалар был величайшим боевым магом девяти миров (о чем не преминул напомнить за последние полчаса более десяти раз), и его разрушительной силы, вышедшей из-под контроля, хватило бы на то, чтобы разнести поселение в клочья. Однако Локи справедливо рассудил, что не он первый спаивает Хагалара, а значит, механизм отлажен, и либо маг контролирует себя даже в пьяном состоянии, либо система защиты распознает в нём угрозу и успеет утихомирить… Пусть и с летальным исходом — не столь важно. Особенно теперь, когда появилось новое действующее лицо, возможно, специально для того, чтобы заменить приставучего мага.
Гринольв был темной лошадкой. О его подвигах слагали чуть ли не больше легенд, чем о подвигах Одина Всеотца. Великий воин пробивался к власти из низов: его предки хоть и жили в столице, но не служили во дворце, отец не оставил по себе никакой памяти, даже супруга не приказала в его честь построить мост через какой-нибудь столичный канал. Гринольв получил посредственное образование, магией не владел вовсе, но делом доказал, что пятитысячелетнему владычеству магов пришел конец: даже Один признал, что ни один маг не разбирается в военном деле лучше полубезродного обычного аса. Его поставили во главе армии, и, словно грибы после дождя, полезли новые немагические брильянты. До Гринольва почти все высокие посты отдавались магам. Негласно считалось, что они — высшая ступень развития аса, что только они заслуживают всего наилучшего, заслуживают милости Одина — сильнейшего мага Асгарда. Так что появление Гринольва стало началом новой эры не только в военном деле: оно способствовало становлению сперва соперничества, а потом и паритета двух видов асов. Отныне все свободные мужчины стали равны не на страницах книги законов, а на деле.
Только сейчас Локи задумался о том, что почти ничего не знает об этом странном различии одного, казалось бы, «биологического вида», как говорили в поселении. Асы рождались двух типов: с магией и без магии. А если точнее: с одной системой сосудов, либо же с двумя. Магическая система сосудов была не такой большой и разветвленной, как кровеносная, но не менее важной для мага. Ее содержимое вырабатывалось в костном мозге, как и кровь, разносилось по организму и служило далеко не только для заклятий и заговоров. Не у всех магов рождались маги, не у всех обычных асов рождались обычные асы.
На этом познания Локи о собственном народе заканчивались. Почему поселение до сих пор досконально не исследовало этот странный феномен? Наработки были, но слишком сырые и скомканные. В самых свежих отчетах, попадавшихся Локи на глаза, говорилось о доминантных и рецессивных признаках, но магия на доминант и рецессив раскладываться не желала. Писали что-то о сцепленном наследовании, но до сих пор не определили, что же с чем сцеплялось. Очередная занятная научная задачка, которой стоило бы уделить немного времени, но которая пока вполне могла подождать. Локи сосредоточился на полководце. Фигура Гринольва в истории Асгарда была знаменита и заметна вовсе не из-за успехов в военном деле, оказавшихся достаточно скромными на фоне достижений той же Тени впоследствии. Не за военные заслуги он был удостоен статуи на мосту, хотя сам никогда не признавал, что своим появлением уравнял асов в правах и свершил общественный переворот. Всю жизнь он дружил с магом — вроде бы Орм был магом, сколько помнил Локи, да и вряд ли не маг мог достигнуть успеха на столь разных поприщах: Орм был целителем, по-видимому, магом исцеления, но при Одине занимался снабжением, хотя Локи точно не помнил, чего именно и откуда. Освежить память стоило: если отец оживил Гринольва, то наверняка оживит и прочих советников, а уж Гринольв позаботится о том, чтобы друга оживили первым. Пускай Хагалар льет слезы из-за своей беспечности и черствости: даже если он и правда не знает, где могила Орма, точно знают отец или Хеймдалль.
Напоить Гринольва оказалось сложно. Сперва Локи казалось, что и вовсе невозможно: он выпивал один рог за другим и вовсе не пьянел, будто ему наливали ключевую воду, а не лучший асгардский эль. Царевич надеялся на то, что хмель сморит хотя бы Хагалара, и он узнает что-нибудь интересное о совместном прошлом этих двоих, но вдруг Гринольва словно подменили: его язык начал заплетаться, глаза — косеть в разные стороны, а тело явно больше не подчинялось разуму. Локи подумал было на магическое воздействие, но не почувствовал разливающегося в воздухе привычного тепла, которое выделялось при любой, даже самой слабой магии. Обрадовавшись невиданному счастью, он навострил уши.
— И все же я тебя ненавижу! — блеял захмелевший Хагалар, пьяневший постепенно, как и положено асу. — Вот просто ненавижу и всё. Друг, уж прости. Я всё понимаю. Я не подарок. Был. Но использовать на мне кнут! Магический! Это… это…
— О цверги! — Гринольв обдал собеседника зловонным дыханием, и Локи отметил, что зубы полководца оставляют желать лучшего — надо предложить ему полечиться в человеческой стоматологической клинике, которую с недавних пор облюбовали поселенцы. — Ты совсем сдурел, да? Тебе лет сколько? К четырем тысячам?
