На песке проявилась фигура в черном. Без лица и рук… Уставшая Сиф далеко не сразу осознала, что фигура полностью закутана в черное, поэтому ничего не видно. Словно частичка мрака, оставшаяся от недавней ночи, призрак или сама Хель.
— Я готова дорого продать свою жизнь, — дерзко ответила она, с вызовом глядя туда, где, по ее расчетам, находились глаза собеседника.
— А я могу помочь тебе продать свою жизнь еще дороже, — ответило странное существо. — У тебя прекрасные способности. Как и у твоего деда. Я хорошо его знал. Ты не маг, и это большой минус, но если снабдить тебя артефактами, то ты сможешь достичь непревзойденных высот. И ты зря боишься младшего ребенка Одина. При твоих способностях, случись вам столкнуться в открытом противостоянии, победа осталась бы за тобой. Но это так, на будущее.
— Кто ты? — Сиф перехватила копье, приготовившись к возможному нападению.
— Неважно, кто я, важно, что я могу тебе дать, — существо подошло ближе и положило руку в перчатке ей на плечо — Сиф почувствовала тепло. Это, без сомнения, была рука живого аса, вана или альва. — Управлять Асгардом должен хотя бы один всесторонне образованный воин, стратег, лидер. И если уж сыновья Одина этого не понимают, придется иметь дело с их женами.
— Так кто ты? — повторила Сиф, не сбрасывая руку со своего плеча, но напряженно готовясь к новой возможной атаке.
— Кто я? Какая же ты настырная, — вздохнул незнакомец и ласково провел по ее лицу тыльной стороной ладони с длинными, паучьими пальцами. — Скажем так: моими стараниями уничтожено могущество Ётунхейма и перебита половина семьи Лафея. Моими стараниями распался триумвират Свартальвхейма-Муспельхейма-Нифльхейма. Моими стараниями божественное дитя подарило Всеотцу корону Девятимирья. Продолжать? — существо по-птичьи склонило голову набок, внимательно глядя на воительницу, после чего растаяло в воздухе, оставив после себя лишь лужицу крови на песке.
Сиф стояла, опершись на копье и потеряв дар речи. Она поняла незамысловатый намек, но не могла в него поверить.
Не так и много времени прошло с тех пор, как Раиду покинул злополучный Мидгард, Штутгарт и говорливого Алгира одним махом. Полгода — ничтожный срок для аса, однако естественник, занятый обновлением Асгарда, успел забыть, насколько раздражающим мог быть полуас полуван. Как быстро он надоедает, как ужасна его непрекращающаяся болтовня в сочетании с шумом улиц, отвратительным воздухом и несущимся автомобилем. Единственным, чему успел подивиться Раиду, были двухэтажные дома, спрятавшиеся под железнодорожными мостами. Несколько фахверковых домиков нелепо выглядывали из-под сводов, будто стеснялись своего положения в обществе приличных, ни от кого не скрывающихся домов, стоящих напротив. Не успели асы обогнуть дома под мостом, как Раиду почувствовал знакомую тошноту, а Землянин принялся болтать, будто нарочно издеваясь:
— Я впервые правами озаботился в пятидесятых, после войны, которая весь мой родной Штутгарт развалила. Вот тогда их получить было раз плюнуть. Я ведь способный, с шестого раза даже ас может сдать на права. Да и скорости были не в пример сегодняшним. Я понятно объясняю? Если нет, ты мне, это, сигналь что ли, я же не пень, я же и повторить могу. Свой первый Опель Олимпия хорошо помню. Намаялся я с ним — ты себе не представляешь, как. В шесть аварий попадал. Или в семь? И то и сё, не помню. А потом я «умер», как всегда. Ожил и… обалдел! На права-то надо снова сдавать. Да еще и инструктор попался со всякими придирками. Я ему толкую реальное положение вещей, что водить и так умею. А он… Пень пнем… Эй, ты меня слушаешь?
Раиду промычал в ответ что-то невнятное. Он ехал с закрытыми глазами и предпочел бы еще уши заткнуть. И тактильные ощущения отключить. И свихнувшееся притяжение заодно.
— Какой-то ты сегодня с невысокими аналитическими данными, я смотрю, — завел Землянин новую песню. — Давай, что ли, хоть анекдоты потравим. У вас же должны были появиться новые анекдоты про Одина и царят его. Вот ты мне расскажи.
Если бы Раиду мог, то придушил бы нечестивца прямо здесь и сейчас, но даже его скромных познаний о мире смертных хватало на то, чтобы понять: если он уничтожит водителя, то врежется в лучшем случае в столб, а в худшем — в другую машину.
— А вот это я тебе рассказывал? Говорят, что надо оценивать ситуацию…
Раиду не выдержал и таки заткнул уши, наплевав на удобства и правила приличия. Мало ему была утра, когда с ним попыталась пообщаться жена Алгира — светловолосая немочка маленького роста и мышиной наружности. Она стрекотала по-немецки с такой скоростью и таким акцентом, что Раиду не понял ни слова. Потом аса вывели из себя детки. Они очень хотели повиснуть на нем, но, столкнувшись с мрачным взглядом незнакомого дяди, передумали. Раиду смутно помнил, что заводной вертолет принадлежал Федерике, поэтому подсознательно испытывал к ней некую симпатию, но когда увидел нескладного подростка с улыбкой до ушей и бредовыми идеями о своем месте в биологической науке, то понял, что поторопился с выводами. Даже в Асгарде женщины тормозили естественную науку, в Мидгарде ситуация оказалась не лучше. Прыткие, назойливые девицы всегда мешают истинным гениям. Из чистой вежливости он поинтересовался и у младшего отпрыска, кем он собирается стать. Ответ «фитнесс-инструктор» не прояснил ничего, но ас сделал вид, что понял. Радовало его только то, что дети не Алгира, а мидгардки, значит, асгардской крови в этих убожествах нет ни капли.
— Эй, тупорылый ты мой, вылезай, не тормози. Приехали.
Раиду с трудом открыл глаза, когда понял, что Алгир пытается перелезть через него, чтобы освободить от ремня безопасности — удивительно бессмысленной предосторожности, которая никак не спасала при взрыве или пожаре. Просить дважды не пришлось: естественник вылетел из проклятого автомобиля, не обращая внимания на тошноту и слабо держащие его ноги.
— Да куда ты ломанулся? — послышался недовольный возглас Алигра. — Стой, кому говорят! Мы же в музей идем, а не в трактир. Туда билеты нужны. Дай, я с машиной разберусь. Загребут тебя — я виноват окажусь.
Раиду не стал уточнять, кто его должен «загрести» при отсутствии на обозримом горизонте рек, однако покорно остановился и осмотрелся. Около него стояло огромное многоэтажное… Нечто. С большой натяжкой Раиду мог назвать это «нечто» перегонным кубом. На трех ногах лежала прозрачная конструкция из стекла. Многоуровневая. Насколько Раиду знал, любая машина могла поехать, ведь она стояла на четырех круглых колесах. Каким же образом из этого стеклянного уродца еще ни одна не уехала? Да, они закреплены, но несчастные случаи бывают всякие. Раиду думал, что музей находится в подвалах, а уж никак не высоко над землей. И ему было неуютно. Он не любил горы, осматривал Асгард с высоты нескольких этажей, только когда ездил к Локи в золотой Гладсхейм. И то на высокие органные трубы не поднимался — боялся, а тут выбора нет…
— То бежишь впереди паровоза, то стоишь столбом, ну что ж с тобой сегодня такое? Подурел за полгода, что ли? Словно гимназист первого сентября после бурных летних каникул. Хрен знает, что ты сейчас, но не ас. Рахит, одним словом. Ну пойдем, пойдем.
Раиду позволил увести себя внутрь здания, стараясь не вслушиваться в насмешливые беспрестанные оскорбления. Если бы Алгир не произносил их так мягко и дружелюбно, то уже давно не досчитался бы зубов. Естественник остался у входа, а Землянин пошел к людям в смешной форме покупать право на вход. Почему осмотр неживых машин, которые ничем не питаются и ничего не расходуют, стоит несколько купюр местного серебра, Раиду не понимал, но спрашивать не стал. Еще несколько формальностей, и вот перед ним они — автомобили. У естественника глаза разбежались. Длинные и короткие, курносые, злобные и добродушные — у каждого было свое выражение лица: мальчишеское, мужественное, а часто женское. Один развивал скорость, позволявшую ездить по потолку, другой напоминал длинные сани: в него нельзя было положить никакого мешка, а пассажиры не сидели, а лежали внутри. Все механизмы именовались одинаково — Порше. Раиду не сразу понял, что «Порше» — это не имя собственное, а название завода и музея одновременно. Но не это главное. Не названия и даже не жизнеописания инженеров. А двигатели, свечи, карбюраторы… Все то, про что Раиду страстно мечтал узнать, потрогать, разобрать, было представлено на стендах и голограммах. Естественник с жадностью глотал чертежи, компьютерные программы, эмуляторы, реальные и виртуальные схемы деталей со всех ракурсов. Особенно долго стоял подле разрезанного напополам автомобиля. Он понятия не имел, что внутри содержится настолько много всего. Раиду восторженно осматривал каждый двигатель и всякий раз обнаруживал только набор деталей, нелепым образом соединенных вместе и представляющих собой единое целое. Турбомотор, Боотмотор, Флугмотор, Ф-мотор, Фурманмотор… Раиду вчитывался в описания, но не находил ничего стоящего. Кто разработал, когда, зачем, сколько цилиндров, что улучшилось — всё. Никаких подробностей. С помощью рисунков показывали, как одна деталь соединяется с другой, но как они изготовлялись, из чего и почему соединялись именно так, а не иначе?
