В доме горела всего пара маслянистых ламп, а через маленькие окна едва проникал свет, тускло освещая деревянный пол и два стола: один со стеклянными приборами и коробочками с разноцветными веществами, другой со всяким хламом, — а также огромную резную кровать, сундуки с вырезанными на них драконами, кресла, лавки, гобелен с оленями — все эти вещи Тор знал с детства, все они хранили тепло золотого дворца.

Скука быстро одолела воителя, поэтому он приказал рабам принести эль и хнефтафт. Игры он не любил и считал их дурацким времяпрепровождением, но выбирать не приходилось. На стол посыпались красные и белые фигуры из зубов моржа, король из кости кита, кубик из кости коровы — Тор еще помнил, как вырезал все эти фигурки в подарок братцу на какой-то праздник. Давно это было: фигурки потрепались и потрескались, краска стерлась. Сперва Тор решил защищать короля, потом нападать — обе роли давались ему одинаково хорошо, сказывались многосотлетние тренировки с друзьями.

Пара часов пролетела незаметно, Арвак и Альсвин, несмотря на обильное питание, уморились и оставили небосвод, уступив место первым звездам. Локи неслышно вошел в комнату и сел с противоположной стороны стола. Теперь оба сына Одина занимали почетные места, оба сидели во главе, хотя разумнее было бы сесть рядом друг с другом, по правую или по левую руку. Убирая фигуры в резную коробку, Тор вдруг понял, что его удивило с самого начала — столы! Их не разбирали после еды, хотя они занимали очень много места и мешали ходить.

— Я надеюсь, что мы завтра закончим, и ты сможешь уехать к своей смертной, — устало сказал Локи, наливая эля и требуя кабана с ягелем и водорослями. Рабы принесли кабана. Жареного. Неужто в поселении принято жарить мясо, а не варить? Вот варвары.

— Кого хоть мне надо будет везти?

— Беркану, Ивара ты знаешь. Еще Лагур.

— Какого из двух Иваров? — настороженно переспросил Тор: оба ученых устраивали его в равной мере, но не змея, сопровождавшая одного из них.

— Естественника, конечно, маг не имеет к каскету никакого отношения.

Тор неспешно кивнул и отодрал себе аппетитную кабанью ножку. Близился вечер, он откровенно зевал, но спать на одной кровати с братом не было никакого желания. Он оглядел помещение, насколько позволял тусклый свет, но больше ничего, напоминающего кровать, не заметил. Локи почему-то не стал устанавливать внутренних перегородок, отделяющих спальню от столовой — весь дом как на ладони, за исключением комнат прислуги.

— Если не хочешь спать со мной, ложись сейчас, — Локи поймал его тревожный взгляд. — Я все равно сплю по утрам.

— С каких пор? — бог грома нахмурился.

— С тех самых, как переехал сюда. Здесь принято спать утром, а ночью ставить опыты, — устало объяснил Локи.

— Дома ты спал ночью, — Тор поджал губы и недовольно отвернулся — перемены в брате его абсолютно не радовали.

— Дома я был обязан завтракать со всеми вами, — Локи подумал пару секунд, потом встал и подошел к дальнему столу.

— Ты не ученый, тебе не нужно работать и перенимать здешний образ жизни, — возразил Тор.

— Ну, как сказать, не ученый… — Локи обратил его внимание на стол. — Смотри, братец.

С этими словами он положил палочку белого цвета в прозрачный сосуд с темной жидкостью на дне. Жидкость тут же загустела, окрасилась в красный и ринулась вверх, поглощая палочку. В непроглядной тьме засверкали молнии, подобные мьельнировским, грозившие взорвать весь дом. Тор хотел разбить опасный сосуд, но не успел: светопредставление длилось всего несколько мгновений. Жидкость успокоилась, палочка переломилась, из стеклянной тары повалил пар.

— Бром и алюминий. Смешай и получи феерию, — улыбнулся Локи. — Так что, как видишь, и я кое-что умею. Но я не столько опытами занимаюсь, сколько руковожу некоторыми проектами.

— И отверженные тебя слушают? — с подозрением спросил Тор, опасаясь ядовитого пара, летящего в его сторону.

— Конечно, я же сын Одина. Для них.

— То ты пользуешься своим происхождением, то позоришь наше доброе имя, — зло бросил Тор. — Что ты наговорил обитателям бездны?

— Например, что ты меня насилуешь, — Локи встал и, прежде чем Тор успел хоть слово сказать, оказался у его кресла, мягко опустил руки на плечи и заглянул в глаза. — Причем с раннего детства и очень жестоко. Или, что меня насилует сам отец…

Губы брата были в неприятной близости, дыхание щекотало щеку. Тор поспешил разорвать контакт и резко поднялся, едва не уронив кресло.

— Да как ты посмел??? — у него не было слов. При других обстоятельствах он бы ударил брата. Названного брата. Но сейчас даже марать руки не хотелось. Локи опозорил весь их род своими мерзостями.

— Девушки очень хотели мне помочь, — лжец подошел к кровати и опустился на нее, не снимая одежды. — Но женщине не хочется быть второй. Каждая хотела быть первой. Им легче было увидеть во мне жертву со стороны насилия мужчин, чем женщин.

— Хотя бы маму ты в это не впутал, — Тор сел с противоположной стороны на мягкие шкуры, которые так и манили теплыми объятиями. — Хоть мать ты еще ценишь.

— Просто насилие с ее стороны не возымело бы такого эффекта, как насилие со стороны отца и брата, — спокойно ответил Локи. — Иногда я еще твоих друзей вплетал. А кто-то вообще считал, что меня не столько насиловали, сколько просто принижали, кто-то, что недооценивали и все время наказывали за тебя. Кто-то получал обратную версию, что ты защищал меня от гнева отца и брал мою вину на себя. Чего только я не придумывал.

— Как низко ты пал, — буркнул Тор. — Мне стыдно называть тебя «братом».

— У меня не было другого шанса вернуться домой, — горько прошептал Локи, укладываясь на кровать. Тор последовал его примеру. Кровать была достаточно широкой, чтобы они поместились вдвоем. У воителя слипались глаза, ему хотелось спать, и неважно, с Локи или без.

— Бездна — это не Девятимирье, там слава Одина не очень-то много значит. Большинство ничего о нем не знает, а кто знает, считает его самодуром и убийцей. Отец бывал в Бездне гораздо чаще, чем нам рассказывал, и далеко не добро туда нес, — Локи вздохнул. — Как я его понимаю. Я бы разрушил Бездну.

— Так и показал бы там свою доблесть, — зевнул Тор: спорить уже не было сил.

— Девкам Бездны доблесть неинтересна, это же не храбрые асгардские девы. Им интересна жалость. Они хотят найти объект, который можно пожалеть и через жалость к которому возвыситься в своих глазах, — Локи тоже зевнул.

— Хорошо, что мои невесты не такие.

— Невесты? — Локи приподнялся на локтях. — Ты собираешься жениться в ближайшее время?

— Мама и тетя настаивают на свадьбе с Сиф в начале зимы, как обычно, — невнятно пробормотал Тор — даже думать о свадьбе было ему неприятно. — Я поэтому и хочу побыстрее привести в Асгард Джейн.

— Жениться на Сиф — это все равно, что на Фандралле или Вольштагге, — хмыкнул Локи. — Она же для тебя не женщина, а просто друг. Разделить ложе с другом… Не ожидал от тебя, братец, — тон был таким слащавым, что даже через завесу темноты нельзя было не угадать усмешку.

Тор хотел возразить, но не стал. Он меньше всего на свете хотел жениться на Сиф. Она была прекрасной боевой подругой, но не женой. С женой нельзя вместе выпить и пойти крушить врагов, жена нужна для другого, с женой надо соблюдать кучу мелких формальностей, держаться отстранено в обществе. За царицей все следят и обсуждают каждый ее шаг.

Брак в Асгарде всегда затрагивал исключительно имущественные вопросы, объединял семьи и предполагал равный ранг и положение обоих супругов. Но никто из асов не мог быть равным сыну Одина. Тор хотел сделать царицей женщину, которую не знает, которая просто выполнит положенные функции: родит наследника, станет опорой и поддержкой мужу, поддержит хозяйство Фенсалира, когда мать окончательно состарится. Царица не должна быть другом. Если Сиф желает стать женой царя, ему не жалко оказать ей любезность. Пусть станет женой, но не первой, не царицей. Эту мысль он давно хотел донести до отца, но после изгнания не решался заговорить с ним о чем-то серьезном. И вдруг дар свыше — не просто гостевой визит в Мидгард, а сопровождение ученых, которые торопиться не любят. Он сможет остаться среди людей на несколько ночей или даже недель, найти себе достойное занятие. В его жилах текла слишком горячая кровь, он жаждал сражений, жаждал настоящей жизни, несовместимой с ролью царя. Такую жизнь мог дать Мидгард и инициатива «Мстители». Пока отец жив и не собирается на покой, Тор может пожить там. Несколько десятилетий — ничтожный срок, а по его прошествии сын Одина взойдет на трон Асгарда. Наверное. Джейн к тому времени умрет, свадебный выкуп можно будет вернуть и надеяться, что мать не заметит пропажи такой мелочи, как двенадцать футов шерстяной ткани… Усталое сознание постепенно отключалось, оставляя образ милой Джейн. Тору снилось, как он ее обнимает, обещает защитить от невиданного врага. И пускай в реальности он обнимал Локи, сон слишком сладок для того, чтобы прерывать его из-за подобной мелочи.