— Голубчик, скажи мне, где Эвар? — перебил его мастер логистики. — Я его не вижу. Всех вижу, а его нет.

— Мы не смогли ему дозвониться, — откликнулся Дагар. — И в скайпе его нет, и на фейсбуке.

— Я попытался связаться с его друзьями и девушкой, но тщетно, — добавил другой логист.

Так нашли первого пропавшего. Следом вычислили Ансур. Шестнадцать медиков обнаружились в домах исцеления, а семнадцатой нигде не было. Поселенцы утвердились в мысли, что сбежали двое, скорее всего, страстно влюбленные друг в друга. Наутиз только фыркала, в красках представляя себе влюбленную Ансур. Тем временем, мастера позвали библиотекарей и составили списки подчиненных. Перепись заняла больше суток, но зато теперь в памяти компьютера и на бумаге хранились ряды прозвищ и кратких описаний их носителей. Малое количество имен столь сильно мешало переписи, что мастер медицины предложил дать названия длинным домам, в которых ученые ночевали. За каждым поселенцем было закреплено определенное место, которое он не менял столетиями. Идею одобрили, правда, разразились споры по поводу названий. Одни считали, что надо увековечить имя бога, другие — что его деяния. Спорили долго, сошлись на том, чтобы прикрепить на крышу каждого дома изображение какого-нибудь зверя, любимого богом. Бог из поселения уехал три ночи назад, спросить было не у кого, однако многие считали, что прекрасно разбираются во вкусах Локи, возможно, даже лучше него самого. Наутиз не принимала участия в споре, но с большим удовольствием наблюдала за ним и делала вместе с Ингваром ставки насчет того, какое именно животное на какой дом поместят. В результате проиграли оба, потому что мастера решили повесить на крыши не животных, а еду — уж о вкусовых пристрастиях царевича все были осведомлены… Так в поселении появился дом Конфектов, дом Джекфрута, дом Молока, дом Чоколатля и прочие. Наутиз первая узнала о том, что отныне живет в доме Морской Капусты. Сие растение она любила, но даже представить себе не могла, как именно ее изображение будет смотреться на крыше огромного дома.

Когда долгие переименования, запись и допросы, наконец, закончились, не досчитались Алгира — естественника, помешанного на электричестве, одного из ведущих специалистов в области тока, на которого возлагали огромные надежды. Он сбежал вместе с Ансур. Или Ансур сбежала вместе с ним — Наутиз было все равно. Она чувствовала себя преданной и жаждала мести.

— А ведь мы ничего не знаем об их прошлом, — сетовал мастер естественных наук. — Быть может, это кто-то из маньяков или убийц.

— В любом случае, их надо вернуть обратно, — тяжело вздохнул мастер крестьянства, которому пришлось отвлекать от работы всех своих подчиненных ради бессмысленной переписи.

— И что потом? — вперед вышел целитель Алгир. — Что вы предлагаете потом? Изгнать? Запороть до смерти? Повесить? Наши законы не предполагают наказания за их преступление.

— Сперва их, а, главное, Тессеракт, надо вернуть, — откликнулся Хагалар, — а потом уже решать, как наказывать.

— Я хорошо знаю Алгира, — ответил целитель. — А Ансур часто ассистировала мне. Я смогу вернуть их домой без лишнего шума.

— А я буду твоим проводником, — выступил Дагар.

— Я с вами, — вспыхнула Наутиз, пропуская парочку магов, которым, очевидно, надоело собрание, и они спешили вернуться к работе.

— Нет, — жестко ответил мастер естественных наук. — Ты пойдешь в Хельхейм беседовать с Гуттенбергом. Мы и так отложили поездку. Хель может разгневаться.

И снова Наутиз не нашла достойного ответа. Ехать в Хельхейм сейчас, когда ей выпал шанс попасть в Мидгард и высказать Ансур все, что она думает по поводу предательства! А еще лучше не высказывать, а отомстить. Тонко, но болезненно, так, чтобы подруга до конца дней вспоминала… Хотя и у Хельхейма есть свои плюсы — она поедет туда вместе с Ингваром. Наутиз бросила кокетливый взгляд в его сторону. Когда Локи взойдет на трон, а поселение перестанет быть тюрьмой, она точно выйдет замуж. Ингвар нравился ей больше всех мужчин поселения. И пусть многие считали, что она флиртовала с естественником Иваром, но это только для отвода глаз, для того, чтобы заставить Ингвара ревновать. Он никогда не примет безответно влюбленную в него женщину, но примет ту, которая ради него расстанется с другим. По крайне мере, Наутиз на это очень надеялась. Ингвар был единственным приятным дополнением к вылазке в Хельхейм. Предстоящая встреча с Гуттенбергом, почти наверняка говорящем на жуткой смеси пяти немецких наречий, навевала тоску. Урур будет рядом, но от него мало толку. Толк был бы от невыносимого обычно мага-Ивара, но, как назло, именно он увез Локи в столицу. Нет бы Хагалару в проводники выбрать кого-нибудь другого!

— Я сойду в Мидгард, — послышался глубокий грудной голос, на который обернулись, в первую очередь, мужчины. В дверях стояла она: гроза мужчин, коварная соблазнительница и самая очаровательная из всех маньяков, когда-либо рождавшихся в девяти мирах — Черная Вдова. Наутиз не водила с ней близкого знакомства, но уважала за гору трупов, которую та оставила за собой перед побегом в поселение.

— Я совращу Алгира, — прошептала она томно, и напряжение в душной комнате сразу возросло, — а, если понадобится, то и Ансур.

Фену выставила вперед ногу, чуть обнажив стройную лодыжку. Ее проводили глазами все, в том числе и Ингвар. Наутиз не могла позволить ему увлечься чарами известной убийцы, поэтому, сославшись на духоту, вышла на свежий воздух, увлекая его за собой.

— Немцы прекрасны и бесконечны с их двадцатью пятью корявыми наречиями, — посетовала она, дергая Ингвара за руку — мысленно он все еще стоял рядом с Фену, целуя ее стройные ножки. — И Гуттенберг в особенности. Кстати, ты в курсе, что в благодарность надо будет спеть ему? Я бы на месте мастеров включила голову, прежде чем отдавать такой приказ. Пение. В моем исполнении. Это будет весело.

— Вот ведь Фену! — бросил Ингвар фразу в никуда, соизволяя переключить внимание на Наутиз. — Так, надо подготовиться к поездке. Пока вы будете общаться с учеными, я успею дойти до Берега Мертвеца.

Наутиз в третий раз за последние полчаса лишилась дара речи. На этот раз от неслыханной наглости. Хель вполне могла уметь читать мысли. Если она поймет, что Ингвар явился в ее мир из любопытства и жажды славы, то вполне может не выпустить его обратно в Асгард! Наутиз наивно полагала, что он пойдет с ней и поможет разговорить Гуттенберга, а он, оказывается, собирается променять ее на опасные развлечения! Сперва смоталась Ансур, а теперь еще и он! Одиночество! Наутиз всегда чувствовала себя одинокой. Всегда находились те, кто издевался над ней: в собственной семье, в семье мужа, теперь здесь. Она раз за разом морально уничтожала своих врагов или переманивала на свою сторону. За годы она натренировалась, стала почти виртуозом, но борьба отнимала очень много сил.

— Ты меня так не пугай, — попросила Светлоокая в тщетной попытке отговорить друга от безумного шага. — А если Хель рассердится из-за того, что ты шастаешь по ее владениям?

— Извинюсь и уйду, — пожал плечами Ингвар. Он говорил так спокойно, будто речь шла о прогулке к ближайшему водопаду. — Зато я буду первым асом, покорившим Хельхейм.

Наутиз чуть не стукнула себя по лбу от горького бессилия — ей не отговорить Ингвара от этого безумия.

— Хорошо бы еще чайку, — Алгир протянул Эвару пустую чашку в пятый раз за ужин. Услужливый логист поспешил на кухню заваривать чай, не скрывая усталый, обреченный взгляд. Вот и славненько! Пусть считает, что сам повелитель тока до сих пор не разобрался в целых двух кнопках электрического чайника. Одна открывает крышку, другая греет воду. Эвар уже раз десять показывал, как ими пользоваться, но, какая печаль, и на одиннадцатый Алгир безбожно путал кнопки. Пускай торгаш считает его полным ничтожеством, пускай недооценивает врага и собственноручно его обслуживает. Пока он разберется, что к чему, Алгир успеет распланировать дальнейшую жизнь, в которой, увы и ах, может не найтись места его милым друзьям.