Ивар тревожно сглотнул, прогоняя наваждение. Картинка сразу рассыпалась. «Соблазнить»? Да после таких обвинений Локи бросится на обидчика и будет прав. Как-никак, для настоящего воина нет худших подозрений, чем подозрение в мужеложстве! Однако царевич нападать не спешил. Справившись с рубахой, он, нахально оскалившись, подошел к магу вплотную.
— О нет, в отличие от тебя, мужчины меня не интересуют. Зато почему бы мне не соблазнить твою то ли дочь, то ли любовницу? И ведь за это преступление осудят не меня…
Наступила зловещая тишина, не предвещавшая ничего хорошего. Безобидное наказание вполне могло превратиться в еще одну драку с членовредительством. Обычно после взаимных оскорблений шел обмен боевыми ударами, однако маг, вместо того, чтобы рассердиться на немыслимую дерзость, только усмехнулся:
— Шути-шути, посмотрим, что дальше будет. — Все также ухмыляясь, он достал из небытия розги и веревки. По комнате пронесся вздох облегчения: обычное наказание уже казалось ученым не таким уж и страшным.
— Неужели боишься меня? — Локи, наиграно удивившись, бросил презрительный взгляд на веревки. Чтобы он, сын Одина, да в верёвках…
— Облегчаю себе работу, — Хагалар взял в руки не особо длинную бечеву и похлопал по шкуре рядом с собой. — Иди сюда, мой мальчик.
Локи только незаметно повел бровью, а у мага в руках уже извивалась змея! Ивар плохо разбирался в пресмыкающихся, но по закругленному хвосту с шипиком определил слепозмейку. Червеобразные черные змейки, появившиеся по желанию царевича на месте веревок, привели в восторг Хагалара и в истерику Беркану. Как только одна особо шустрая поползла в сторону магиолога, та молниеносно вскочила с ногами на сундук и огласила покои таким пронзительным визгом, что слышали, должно быть, все соседи. Хагалар щелкнул пальцами — веревки поползли к нему. Локи, насмешливо склонив голову, повторил его жест — змеи вновь расползлись в разные стороны. Ивар, пребывая в полной растерянности, не знал, что и делать: то ли ловить змей, то ли не вмешиваться в разборки веселящихся магов. По всему выходило, что представление может закончиться нехорошими последствиями: Беркана, по-прежнему стоя на сундуке, крепко схватила Раиду за плечи и слезать не собиралась, сам Раиду, отрешенно уставившийся в пол и старающийся не поддаться мощной волне ярости, делал вид, что его здесь нет. Лагур открыл закрывшуюся было книгу. Бедные змеи ползали во все стороны, по мановению руки магов меняя направление. Наконец, Хагалару эта забава наскучила. В одно мгновение слепозмейки увеличились в размере, у них появились острые зубы, которыми они безболезненно впились царевичу в запястья и щиколотки, распиная на кровати. Защититься он даже не пытался — сделал вид, что ему эта игра тоже порядком наскучила.
— Раздевать меня сам будешь? — зло бросил он магу, прищурив зеленые глаза.
Тот не удостоил жертву даже взглядом, просто щелкнул еще раз пальцами. Беркана быстро уселась обратно на сундук и уткнулась глазами в пол — длинный ворс овечьей шкуры не полностью скрывал тело Локи.
— Я ожидал от тебя большего… — в недовольном голосе царевича явно слышалась насмешка, будто всё, только что произошедшее, доставило ему лишь небольшие неудобства. Но лучше бы он не раздражал понапрасну своего палача, который уже взял в руки одно из орудий. Это был ивовый прут, не слишком длинный или толстый, но даже он в умелых руках мог стать беспощадным орудием пытки. Хагалар сделал пару пробных взмахов, со свистящим звуком рассекая воздух. Раиду до крови сжал кулаки. Ивар знал, что брат с большим удовольствием поменялся бы с Локи местами. Только бы он не бросился на Хагалара! Ведь иначе придется вмешиваться, успокаивать брата и увеличивать муки Локи.
Первые несколько ударов маг нанес быстро. Беркана трусливо зажмурилась, судорожно схватила руку Ивара и сжала с такой силой, что чуть не выломала и так повреждённое запястье. Сам Ивар, даже не глядя на кровать, поймал себя на мысли, что сжимает в кулак свободную руку. Плечо Лагура, прижатое к его руке из-за тесноты, дернулось, но этот скорее перелистывал страницу, нежели переживал вместе со всеми. Только бы истязание побыстрее закончилось! И вдруг, словно повинуясь желанию естественника, свист прекратился.
— Ну как тебе? — издевательски спросил Хагалар.
Ивар осторожно поднял голову: маг стоял, покручивая прут в руке. Это было неправильно! Любой, кто хоть раз подвергался наказанию розгами, знал, что больнее всего не когда бьют, а когда перестают. Любители чужих мучений растягивали наказание, останавливаясь после каждого удара, давая прочувствовать всю силу режущей боли. Но истязателями палачи поселения никогда не были.
— Продолжай! — отчаянно воскликнул Ивар, когда понял, что Локи отвечать не собирается. Маг неспешно, явно получая удовольствие от страданий Локи и переживаний естественников, повернулся к нему, послал обворожительную улыбку, снова угрожающе замахнулся и безжалостно нанес еще один мощный удар. Беркана, вновь услышав столь отвратительный свист прутьев, врезавшихся в спину царевича, вздрогнула и впилась острыми ногтями в руку Ивара, однако тот даже не заметил легкой боли. Он только внимательно следил за происходящем, хотя минуту назад дал себе слово смотреть куда угодно, но только не на помост.
Локи чувствовал себя почти на вершине блаженства и, без малейшей доли тревоги глядя на лица естественников, коварно улыбался, обнажив белые зубы. Небольшой спектакль для друзей удался, в него безоговорочно поверили: сконфуженные софелаговцы смотрели куда угодно, но только не на кровать. А забава со змеями понравилась даже Хагалару и придала наказанию нотку гадливости. Именно то, что ему, сыну Одина, сейчас и нужно. Как Локи и ожидал, маг бил далеко не со всей силы. Он не выказывал желания замучить, скорее — унизить самим фактом того, что какой-то отверженный лупит сына царя. Происходящее вызывало раздражение: выскочка посмел сотворить такое… Но предвкушение веселья всё-таки его заглушало. Боль, жгучая, напоминающая палящие языки пламени, была вполне терпимой. Локи, не имея возможности видеть, лишь предполагал, что на спине оставались всего лишь рубцы, а не кровоподтеки. Перенести такую боль он мог играючи, что лишь добавляло ему уверенности в своих силах, поэтому он и не отключил сознание. Однако если он будет долго лежать, отмалчиваясь, то кто-нибудь может заподозрить его в покорном признании поражения, что совершенно недопустимо. О нет, он хотел устроить настоящее представление, и он приложит все усилия, чтобы осуществить задуманное. Хагалар пожалеет о том, что связался с сыном Одина! И впредь будет выказывать ему уважение!
— Беркана и та сильнее бьет, может, поставишь её вместо себя? — нахально заявил Локи, осторожно поворачивая голову к ничего не подозревающему палачу. Ворсистые шкуры мешали заглянуть ему в глаза, да и друзей царевич видел лишь мельком. Впрочем, они явно были напуганы происходящим.
— Боюсь, она не согласится, — откликнулся Хагалар, ни на секунду не останавливаясь. Непривычная работа не мешала ему говорить, удары сыпались столь же равномерно, сколь и раньше. Действительно ли работа столь непривычна? Действительно ли маг исполнял обязанности палача впервые? Или у него были дети, которых он привык хлестать розгами за малейшую провинность?
— Проверишь? — с издевкой подмигнул Локи, не выходя из образа. Если играть, то играть до конца, и уж сын Одина вложит в игру всю свою душу.
— Одинсдоттир, желаешь встать на мое место? — Хагалар повернулся к девушке, но даже это не помешало ему продолжить наказание. Беркана, красная, как рак, возмущенно подняла на мастера глаза, а затем нервно встала, мгновенно оказалась рядом и, взяв одну веточку из общей кучи, со всего размаху ударила Хагалара, своим поступком приведя в замешательство сидящих неподалеку друзей. Она попала по руке и груди, но сквозь одежду удар не чувствовался. Локи только довольно усмехнулся — еще одно очко в его пользу.
— Ты и так мучаешь меня этим зрелищем, так еще и издеваешься! — впервые за всю свою жизнь Беркана кричала на мастера, потеряв контроль над собой. С трудом вымолвив эти слова, магиолог притихла, пытаясь восстановить частое дыхание. Лицо её было искажено неподдельной яростью.
